Dono

      В шестнадцатом веке, покуда еще не закончилась эпоха ренессансной живописи, встречались как бедные мечтатели, которым кисть была дороже бутылки, а жизнь цвела бесценным творчеством; так и художники-богатеи, которые потеряли смысл в своем бытие и их мазня, являясь чем-то дорогостоящим, не имела в себе и грамма души. Но еще ренессанс являл собой эпоху связи, которая заключалась именно в живописи. Под связью подразумевается судьба. Еще некоторые называли связь – даром. Это не значит, что человек рождается гением в чем-то, нет. Дар заключается в обладании второй половиной. И первая подобная связь появилась в конце тринадцатого века, возродив желание человечества жить и найти своё счастье в живописи.       При чем же тут живопись? Она имеет прямое отношение к душевной связи, которая проявлялась через первый нарисованный портрет художника и подсказку, прописанную витиеватым росчерком на одной из частей тела. То может быть пол, или происхождение, или вовсе какая-то черта характера, не важно что. Но от одного слова следовало опираться и рисовать образ из своей головы. Ни на кого не похожий. Абсолютную случайность.       Как же так получается? Ведь портрет нужно нарисовать хороший, а без определенных навыков не обойтись. Тому помогали наброски и самые простецкие эскизы. В конце тринадцатого века произошло именно так. Люди, впервые нарисовавшие полноценный портрет, без всякого умысла опираясь на странное слово, по типу «дождь» или «синьорина», встречали похожего человека с портрета. Но и происходило это через самый разный промежуток времени. То мог быть час, а могло быть и целое десятилетие.       С той поры и повелось, не рисовать портреты людей, пока не создашь свой первый и по мысленному образу. Однако, везло не каждому, как с портретом человека, так и с меткой, которая могла отсутствовать. Последнее встречалось чаще всего.

***

      У Арте, милой и амбициозной дворянки из не особо богатой семьи была такая. Находилась она на правой ноге, чуть выше щиколотки, что помогало подолу платья легко ее скрыть. Девушка лучилась счастьем и неподдельным энтузиазмом нарисовать портрет своего Дара. Тем более, это был исключительный случай, ведь у девушек не проявлялось заветное слово, а у нее оно есть. «Тепло». Так гласили пять красивых букв, которые были написаны подобно мужской руке.       Родителям Арте не так повезло. Друг друга они не любили и их брак был устроен лишь по экономическим причинам слияния двух семей. Мать относилась ко всему с холодом и пренебрежением, а любимый, так похожий на нее своими светлыми волосами, отец, тихо радовался за единственную дочь, с малых лет наняв ей учителя по рисованию. Про метку же никому не говорили, чтобы не вызывать еще более странных вопросов к девочке.       Однако, всему хорошему приходит конец. Вот и отец скончался, от того все безликие наброски с легкой подачи матери пошли в топку. Женщина не верила в счастье собственной дочери и пыталась вбить ей, что не одним рисованием жизнь значится. Нужно успешно выйти замуж или ей светит монастырь.       -Ты же девушка! Будь умней и займись собой! Я найду тебе достойную партию. Девушки не должны заниматься ерундой. – И такой разговор являлся ежедневной процедурой. Да, она девушка. Но у нее есть Дар! Проще всего тогда полностью посвятить себя творчеству, начать этим зарабатывать, обеспечивать себя. И когда-нибудь она найдет того, кого нарисует. Осталось только приложить кисть к холсту и начать.       Арте в тот день долго рассматривала многочисленные уцелевшие от пламени недовольства матушки наброски. Всматривалась в черты безликого по сей день лица, закрывала глаза и все так же представляла образ, подходящий под слово «тепло». Но что же это? Приходил лишь холодный, мрачный образ мужчины, совершенно не ее возраста.       -Ну, раз на то пошло…- девушка выдохнула, вздохнула и приступила к работе, на которую потратила по итогу пятнадцать дней и пару бессонных ночей.

***

      Художникам жить не легко. Тем, кто пришел в данный промысел из бедного слоя общества – еще сложнее. Их многие не уважали, относились с пренебрежением, а завести постоянную клиентуру было достаточно проблематично. Лео был крепким мужчиной с густыми черными волосами, которые не часто можно встретить во Флоренции. По нему и не скажешь, что он профессиональный художник. Так, скорее обычный работяга с полей.       Но это только на первый взгляд, ведь художники и правда должны быть сильными и крепкими, чтобы выполнять заказы самой разной сложности. Если поинтересоваться, почему он выбрал именно этот способ для заработка, ответ будет кратким – чтобы выжить. Коли есть талант к рисованию, незачем его выкидывать, а лучше вцепиться всеми руками и не выпускать.       Даром он не интересовался совершенно. Не до того юноше, когда нет ни дома, ни еды, да и самых малых грошей тоже. Его покойный учитель как-то пытался завести разговор на данную тему, но тогда юный протеже и слышать ничего не хотел о том, что находится у него на спине. Читать до того он не умел, как, собственно, и покойный отец, но от того интереса больше не становилось. Только проблем наберется.       Лео активно нарушал все возможные правила, выполнял заказы на портреты и встречи с судьбой совсем не ждал. Зачем? Ему и одному хорошо. Да и не представлял себе девушку, а ведь точно знал, что будет именно женщина. Не представлял, да вот только она сама его нашла. Точнее повесили балластом на шею, новую и первую в жизни ученицу. Интереса к ней он не испытывал. Скорее жгучее разочарование и тоску. Как же, дворянка, жизни не знающая, которая решила исполнить очередную прихоть. Отрезала волосы ради прихоти? Тоже не внушает, хотя нынче короткие волосы у девушек — это знак вульгарности. "-Я хочу быть подмастерье! Пожалуйста, учите меня!" "-Посмотрите наброски, пожалуйста! Вы смотрите?" "-Спасибо! Я рада, что вы из бедной семьи." "-Я вернусь через шесть месяцев! Пожалуйста, возьмите меня обратно в ученики."       Все ее фразы били по самым слабым точкам души. Она была похожа на него. Была очаровательна в своём рвении стать художником. Была не похожа на других. Помогала ему во всем и даже отправилась в Венецию из-за него. Он отпустил ее, отправил в путь, посоветовав, хоть и не прямым текстом, но не возвращаться обратно, видел ее взгляд и не понимал. Почему она не хочет уйти? Оставить его и жить.

***

      Она не раздумывая отрезала свою длинную косу. Арте могла избавиться от всего, что мешало для достижения цели. Лишь бы рисовать и дальше. Лишь бы вкладывать душу в то, что подарило ей Дар. Лишь бы найти его, ведь он может быть где угодно и совершенно не понятно, когда именно они встретятся. Одно она знала, Дар встретит благодаря рисованию. И никак иначе.       И кто бы мог подумать, что руки, которые остановят ее от очередной глупости, станут судьбоносными! Девушка смотрела на Лео, таким именем его наградили, широко распахнутыми глазами. Следила за каждым жестом, ловила каждый недовольный или усталый вздох, ожидала оценку своих навыков и приговора.       Но неужели он ее не узнает? Она ему безразлична? Почему он так холоден? Где же то самое «тепло», которое обещает слово? Нет, Арте была уверена, что это он. Портрет не врет. Никогда не врет. Тем более, встречать Лео раньше она никак не могла. И он уже ей нравился. Таким, какой он есть. Просто, всегда есть это слово «просто», ведь Лео она явно безразлична.       «Сотру руки в кровь, но стану его подмастерье!» - упорно полируя полотна, Арте лишь изредка реагировала на новые ссадины, мозоли и занозы на еще нежных руках урожденной дворянки. У нее была цель и состояла она не только в том, чтобы стать независимой, но и в том, чтобы прокричать «Я здесь! Обрати на меня внимание!». Сердце наполнялось радостью от мысли, что теперь они будут вместе.       Даже если его задание лишь простая брехня, чтобы от нее по быстрее избавиться.       Даже если ей будет обидно.       И если он похвалит, положит свою большую ладонь ей на голову, будет ласков, — это тоже будет своего рода причина продолжать идти дальше. Хотя это и не заветные слова.       -Наконец я нашёл тебя. – В своей маленькой комнатушке, зная, что за ней никто не подглядывает, Арте могла спокойно представить себе эту сцену, играя голосом, делая его то неумело низким, то влюбленным высоким. -Ах, да! Я тебя так ждала!       Но мечты мечтами, а прошло уже полгода и никакого сдвига. Терпеть его присутствие рядом, чувствовать его запах, когда он склоняется над ее картиной. Пытка была мучительной. И единственное, что вернуло ее в суровую реальность, это слова куртизанки Вероники. Ведь были случаи, когда любовь приводила к ужасным последствиям. Смерть Дара. Жизнь словно теряла краски и какой-либо смысл. Спастись от этого можно на том этапе, когда еще не познал страсти и ответной любви. Нет, ее Дар не умрет. Но она стала бояться. А вдруг что-то случится именно с ней, и он останется совершенно один?       -Я собираюсь в Венецию. Таким образом я договорилась, что Розанне помогут и у нее будет опора под ногами. – Смотреть на бедную женщину было больно. И так же больно было смотреть на Лео, которому она была дорога. Почему Арте не спросит? Почему не задаст вопрос?       -Ты рисовал мой портрет? – спросила бы она. Но боялась последствий. Лучше ему ничего не знать.       -Если ты решишь остаться в Венеции – я пойму. – Лучше, ему и правда ничего не знать.

***

      Катализатором всех проблем стала Дача. Именно эта девушка, которую Арте учила читать, прибежала в один из дней, поинтересоваться, приехала ли подруга. Это было крайне не вовремя, так как Лео взбрело в голову переодеть рубашку, на которую упала палитра. С кем не бывает, но ему надо было снять ее именно сейчас.       -«Дар»? Ой! Простите! Я не смотрела на вашу спину! Я ничего не видела! – закрыла руками пылающие щеки. Видеть обнаженных мужчин она еще не привыкла.       -Что за ерунду ты несешь? – пробормотал Лео, застегивая пуговицы на более чистой, но все еще в разводах от краски рубахе. На реакцию синьорины ему было не очень интересно смотреть.       -Ну, у вас…на спине. Я точно увидела слово «Дар». Ой, нет! Я ничего не видела! – снова краснея стала махать руками девушка. Лео приподнял черную бровь. Он совсем забыл об этом факте. – Кстати, Арте часто подол платья в узел связывает, поэтому все в городе уже видели ее слово. Удивительно, у девушки есть слово! Это очень необычно!       Мужчина слушал лепетание смущенной брюнетки, вспоминая свою реакцию на легкомысленность Арте. Тогда он предпочитал не смотреть на ее обнаженные ноги, стараясь сосредоточиться на рисовании или очередном замечании в ее сторону.       -…говорила про портрет лишь один раз. -Продолжала Дача свой рассказ. Кажется, ей больше не с кем было поделиться впечатлениями. Слишком шумно.       -Что? – машинально переспросил Лео, планируя уже с ней распрощаться.       -Ну, у Арте портрет ее Дара есть, связанный со словом. Она мне не показывала, но по ней видно, как Арте уже им дорожит. Это так романтично! Я еще никогда про девушек с меткой не слышала. Не удивительно, что она решила стать художницей! – эмоции девушки били через край, поэтому она и не поняла, когда оказалась на улице, уже разговаривая сама с собой. Ох, как неловко…       Лео тем временем, казалось, безразличный ко всему, все же поднял взгляд на лестницу, ведущую на крышу. Он никогда не обращал внимания на убранство ее комнаты, да и не интересовался личным. Но ему давно хотелось подняться и посмотреть, вспомнить девушку и взглянуть еще раз на предметы, связанные с ней. Ведь она может не вернуться обратно.       Однако, заставить себя он смог ближе к ночи, прихватив с собой свечу. В комнате, когда-то заменявшей чулан, было темно и пахло сыростью. Кровать была пуста – сено, на котором она спала, Арте предусмотрительно выкинула, чтобы комната не пропахла гнилью. Казалось, в комнате не было ничего. Она забрала с собой практически все, кроме пары пустых рам и одной палитры. Мужчина вздохнул. Чего скрывать, ему стало любопытно. А вдруг он смог бы узнать, кто изображен на портрете? Как не рационально и глупо, совсем на него не похоже.       Он мог бы уйти, но блик свечи выловил острый угол рамки, торчащий из-под кровати. Лео, не долго раздумывая, поставил свечу на стол и вытащил находку, которая была заботливо обернута тканью. Рывок и перед глазами теперь определенно портрет, на котором изображен он сам. Потерев глаза, Лео вновь посмотрел на свою копию. А самое главное, освещение. Оно у Арте всегда выходило не очень и здесь было тоже к чему придраться, но лучи закатного солнца падали на его фигуру и лицо, создавая ощущение тепла. И даже если он выглядел мрачным, появлялось впечатление, что на губах копии играла улыбка, а взгляд был до сладости нежным.       -Арте… - в ужасе произнес он ее имя. В ужасе, потому что она теперь казалась еще дальше, чем есть на самом деле.

***

      В один из дней Арте заболела. Ей было очень плохо. До этого она не могла расслабиться, нагружая себя работой, стараясь что-то доказать, но по факту просто забыться. Девушка очень скучала по своему мастеру и до боли хотела его увидеть. В груди все ныло, сон был тревожным, а в скором времени дошло до сильного жара.       Ей снился Лео, их обычные будни, работа, совместный ужин, обыкновенная радость. Но светлые сны сменялись мрачными, полными боли от разлуки, а иной раз и предательства. Что ей делать, если, вернувшись, все не будет как прежде? Нет, они ведь связаны. Такого не случится. Она вернется и все расскажет.       Решение было твердым и окончательным. Работу она найти сможет и во Флоренции. Там у нее дом, там у нее Дар.       Однако, даже вернувшись все оказалось не столь просто. В мастерской стоял портрет, который она нарисовала чуть больше года назад, мечтая о встрече. Но было очень тихо и пусто, словно хозяина уже долго не было на месте.       -Арте! Ты вернулась! – раздался за спиной знакомый девичий голос. – Значит тебе сообщили о мастере?       Девушка побледнела и схватила брюнетку, которой оказалась Дача, за плечи, слегка встряхнув.       -Что с Лео? Где он? – со страхом на грани шепота требовала она ответа.       -А ты не знаешь? Он уже больше недели как слег с лихорадкой от переутомления. В доме сеньора Убертино. – Пролепетала Дача и не успев ничего добавить, уже смотрела вслед убегающей подруги. Внутри все дрожало, горло болело от кома непролитых слез.

***

      Старик Убертино встретил изучающим взглядом.       -А вот и наш «Дар» вернулся. Что же ты, деточка, молчала? – хмыкнул мужчина, сложив руки в замок.       -Где он? Скажите! С ним все в порядке? – взмолилась Арте. Сейчас она была взлохмачена, на щеках румянец от долгого бега, а дыхание еще не восстановилось. Не очень прилично для молодой синьорины. Но это не важно.       -Этот дурак забылся в работе над фреской к Пасхе и стоило ему закончить, как слег и не приходит в себя. Лекарь так и сказал, виновата связь.       Девушка сглотнула ком. Она хотела как лучше. Лучше бы этот портрет не оставляла, хотя, оставила ведь по причине надежды. А вдруг заметит? Увидит? Догадается? Но в итоге все стало только хуже.       -Иди к нему и приведи уже в чувства. Иначе меня его учитель с того света достанет, будь он неладен.       Два раза повторять не пришлось. Здешняя прислуга оперативно проводила девушку в нужную комнату и оставила. Мужчина лежал и, казалось, не дышал вовсе. Весь лохматый, с мокрой копной волос. Его глаза были закрыты, а на удивление длинные ресницы дрожали, выдавая душевное состояние хозяина.       Арте подошла ближе и протянула руку, пальцами нежно касаясь век и дальше очерчивая контур лица, уже покрытого щетиной. Как давно ей хотелось коснуться его кожи, но не в такой ситуации, не так. Она представляла себе этот момент много раз и при самых разных обстоятельствах. А теперь вот, лежит перед ней, беззащитный и даже выглядит чуть старше чем есть. Разница в возрасте у них не очень большая, учитывая то, что мужья у девушек и старше бывают.       -Лео? – тихо позвала, не надеясь быть услышанной. Арте взяла его ладонь в свои руки и коснулась грубых пальцев лбом. Она так виновата! Что трусиха. Что не призналась. Что такая глупая. Что покинула его вот так и причинила боль.

***

      Стараясь отвлечься от тяжелых мыслей и не приятной тоски, Лео, как художник, без особенных возражений взялся за заказ, который в итоге стал одним из сложнейших за последние несколько лет. Фреска в церкви к Пасхе. Он мало смыслил в религии, но как профессионал обязан был изучать самые разные техники и тематики художественного промысла. Иначе икона Святой Марии, которую нарисовал лично, не попала бы в руки Арте.       От этой непоседы не было вестей уже полгода. Он не знал, как у нее дела. Не имел малейшего понятия, вернется ли и прояснит ситуацию с портретом. Сам Лео уже не видел смысла рисовать портрет светловолосой ученицы, когда столь странным образом узнал значение слова на спине. Возможно, он мог бы узнать обо всем раньше, всего лишь посмотрев в зеркало, однако подобные вещи имелись лишь у знати, и то не каждой. Слишком дорогостоящим было видеть свое отражение. Да и самые дешевые особым качеством не могли похвастать.       Выполнять заказ дни и ночи на пролет, позабыв о еде и воде, все это привело к койке, на которой он лежал сейчас. Постыдно упав в обморок перед Убертино, лишь чудом не навернувшись с высокой стойки, на которой рисовал. Казалось, бывало и хуже, но это впервые, когда он довел себя до подобного изнеможения.       -Что же ты так, дурень! - привычно ворчал его невольный опекун. И только посетив его мастерскую, старик понял, каким же дураком был Лео на самом деле. Он с ученицей – два сапога пара.

***

      Лео больше недели провел в постели, без каких-либо просветлений. Его лихорадило ночами, а днем он не просыпался. Диагнозом естественно оказалась связь с Даром, которая образовалась помимо его воли. С возвращением Арте многое наладилось, словно ощутилась долгожданная поддержка, однако в себя он так и не пришел.       Девушка отошла от него лишь однажды, посетив церковь и не возвращалась до самого вечера, рассматривая работу мастера. Внутри она понимала, что до подобного мастерства ей далеко и восхищалась своим Даром. Самым талантливым мужчиной в ее жизни. Пальцы водили по уже высохшей краске, очерчивали контуры людей и облаков, которые казались настоящим мягким хлопком, если не касаться чуть нагретой солнцем гладкой поверхности.       В тот день она не поверила своим глазам, так как заметила среди небожителей образ длинноволосой девушки с ясными голубыми глазами. Нет, ей лишь показалось. Обманываться лишний раз не хотелось, хотя было огромное желание воскликнуть «Это же я!». Мало ли на свете похожих девушек. Тем более во Флоренции.

***

      Мужчина открыл глаза в полумраке комнаты, который разбавлял блик единственной свечи. Окна были зашторены, но не большая щель ясно отвечала, что уже далеко не сумерки. Тело от долгого пребывания в лежачем состоянии покалывало, а еще очень хотелось смыть с себя остатки сна и накопившегося пота.       -Сколько же я провел времени в постели? – тихо проворчал брюнет и только после заметил, что в помещении находится не один. Долго всматриваться не пришлось. На одном из кресел расположилась знакомая фигурка спящей девушки. Взгляд и без того холодных глаз заострился. Это была Арте. Зачем она вернулась? Врать себе он не собирался, ведь радость видеть ее окутала сердце в один миг, однако и так просто сдаваться воле случая не хотелось. Эта девушка очень свободная, полная амбиций и желаний, которые исполнить ему будет не в силах. Они слишком разные, хотя и такие похожие друг на друга.       Мужчина принял сидячее положение, осматривая на удивление свежую рубашку и таз с водой на прикроватном столике. Шуршание одеяла и скрип деревянной кровати тут же потревожили чуткий сон Арте, которая с трудом открыв глаза уставилась на него.       -А! – девушка подпрыгнула на своем месте и тут же решила подбежать к мастеру, что привело к ожидаемому результату – ее ноги запутались в подоле длинной юбки и она самым вульгарным способом упала ему на прикрытые одеялом колени. – Ой, простите! Ах, вы очнулись! Лео, как вы? Вода! Воды! – замельтешила Арте, чувствуя, как щеки наливаются ярким румянцем. Смущение смешалось с радостью от долгожданной встречи, но порыв обнять был упрямо затоптан воспитанием. – Не плакать! Мужчины не льют слезы понапрасну! – девушка потрясла головой, силой воли заставляя выступившие слезы вернуться обратно в глаза.       За все время Лео не сказал ни слова, наблюдая за Арте. Она почти не изменилась. Волосы лишь немного отросли, а на лице проявились веснушки. Солнечная Венеция явно пришлась ей по нраву. Хотя, кажется, она похудела. Он ведь ей четко говорил, что еда и сон тоже являются важной частью работы художника! Хотя, на себя бы посмотрел.       Сдержанно хмыкнув, пытаясь не засмеяться, он тяжело вздохнул, взлохматив свою черную копну еще сильнее, словно это могло спасти от не нужных действий, пока Арте раскрывала шторы.       -С возвращением, Арте. – Мягкость его голоса заставила девушку обернуться и замереть. Лучи восходящего солнца озарили лицо мужчины и, казалось, он сейчас ей улыбался. Так тепло и знакомо. У Арте перехватило дыхание, но совладав с наступившими эмоциями и бурей чувств, девушка ярко ему улыбнулась.       -Я дома, Лео!..

***

      С момента возвращения Арте в мастерскую Лео, как ученицы, прошел месяц. За это время никто из них так и не поднял темы о связи и Даре. Лео выполнял заказы, Арте могла исчезнуть и не появляться до позднего вечера, а после всегда возвращалась, счастливая, с измазанными от работы углем руками, но изможденная до крайности.       По началу для Лео было достаточно того, что была уверенность в возвращении девушки. Знание, что теперь он не один и дома по утрам и вечерам все так же шумно придавало сил. Говорить с ней на тему, которая никогда раньше его не волновала, мужчина не хотел, да и зачем, если все и так понятно. Он все понял.       Но вот Арте, как девушка, все же волновалась. Находиться с тем, кого она так любила было и легко, и тяжело одновременно. Она хотела любоваться своим Даром в лучах солнца и при свете свечи. Хотела нарисовать его. Хотела сидеть рядом и обнимать. Но проявлять такую привязанность и быть навязчивой не хотелось, поэтому приходилось сбегать, посвящая все свободное время рисованию.       Но как же так? Иной раз она не могла поверить, ведь рассказы о Даре и связи были совершенно иными. Душевная связь, полное взаимопонимание, любовь и привязанность. Ей казалось, что все изменится, что они будут вместе, теперь уже как пара. Но с той поры как она вернулась ничего не изменилось. Они были учителем и ученицей, не более.       Сегодня она все так же собрала листы бумаги, которые и без того были изрисованы на задней стороне, кулек с углем, а на плечи накинула теплый платок. Был конец осени, и обычно теплая Флоренция могла похвастать обманчивой погодой и внезапными дождями.       -Арте, нам надо поговорить. - Остановил ее как обычно спокойный голос Лео. Он приготовил завтрак и с задумчивым видом смотрел на булку хлеба, словно не решаясь обмакнуть в бульон.       Девушка остановилась, невольно сглотнув. Взгляд устремился на портрет Лео, созданный ее рукой, который теперь расположился на свободной стене. Она не смогла удержаться и ей хотелось заявить всем и каждому, что они связаны, однако ему она это в лицо заявить так и не решилась. То ли стеснялась, то ли боялась.       -Ч-что такое, Лео? – запнувшись, опустила взгляд на пол. Возможно, он хотел обсудить это? Внутри все затрепетало от предвкушения, а сердце опустилось куда-то в живот, словно выкручивая все внутренности. Кажется, милые синьорины называют эти ощущения бабочками.       -Прошел месяц с твоего возвращения. Я понимаю, ты моя ученица, - положил хлеб у тарелки и посмотрел на нее. На ее личике проявился румянец. Это казалось милым. – Однако, возможно, ты не хочешь сидеть на одном месте. Если тебе предложат работу, не отказывайся.       Камень разочарования словно саданул острым краем, а вся ее фигура напряглась подобно струне. Дак он не об этом.       -Я вижу твои способности и то, как ты выросла в Венеции тоже заметил. Тебе будет полезно расширять свой кругозор и дальше, в твоих навыках и таланте я не сомневаюсь. Каждое слово было маленькой острой иголкой. Они тыкали, раздражали, заставляли сердиться все сильнее и сильнее. Девушка сжала кулаки до побелевших костяшек, а плечи задрожали то ли от желания плакать, то ли от злости. В уголках глаз появились слезы, губы сомкнулись в тонкую полоску, а лицо покраснело еще сильнее уже от бушующей ярости. Никогда она не злилась на Лео, тем более так.       -Помолчи! – воскликнула Арте и устремила взгляд в совершенно не удивленные подобным выпадом глаза. – Перестань! Слышать не хочу! Хватит! – горячилась девушка, сдерживая желание зажать уши руками. – Я знаю, что вольна делать что захочу, но ты хоть знаешь, как я себя чувствовала после твоих слов, когда я уезжала? Неужели ты правда думал, что я тебя брошу? – стукнула себя по груди. Она и не заметила, как в итоге перешла на «ты». Он молчал. – Ты! Я так ждала нашей встречи! Я всю сознательную жизнь провела за рисованием, лишь бы найти тебя! Свои ноги оголяла как последняя… - показательно задрала подол, показывая края белоснежных панталон и выведенное словно черным углем слово «Тепло». -Но ты не замечал ни меня, ни моих усилий. Даже сейчас я без твоего одобрения повесила твой портрет, лишь бы ты видел! Как ты можешь относиться так к той, кто принадлежит тебе?       Арте говорила громко, на эмоциях, звонким голосом. Мужчина так и не взглянул на ее ноги и смотрел лишь в ее глаза. Это выводило из себя еще сильнее. Будто она только что не призналась ему в любви, которую не испытывала ни к кому. Такой сильной, всепоглощающей, жестокой, ведь она, любовь, могла убить в любой момент.       На пол полетели листы, девушка подбежала к брюнету. Обхватив за колючие от утренней небритости щеки.       -Я твой Дар! Твой! Пойми ты уже! – в тщетной попытке пыталась донести до него суть своих слов. Но эти слова вызвали лишь глубокий вздох. Ах он!.. Девушка заскрежетала зубами, а ее голубые глаза сделались еще больше от глухой обиды и ярости.       «Я ему покажу!» - возопила она мысленно и, недолго думая, прижалась к его губам своими, предварительно звонко стукнувшись зубами от неопытности. Нет, не надо на это обращать внимания! Он должен понять, обязан!       Мужчина отстранился от губ девушки не сразу, словно осмысливая происходящее. Разочарованно вздохнув, Арте прижала ладонь к своим губам и хотела уже уйти, но ее остановил еле сдерживаемый смех. Плечи Лео мелко дрожали, а после с губ сорвался полноценный хохот.       -Ну наконец ты сказала мне это в лицо! Было трудно ждать так долго! – смеялся мужчина, от чего вводил бедную девушку в еще большую краску.       -Что? Что?! – в смущении Арте ударила его по плечам кулаками, и еще раз, и еще. -Ты издеваешься?! Я так мучилась! Открыто показывала! А ты!.. Мужчина должен признаваться первым! Эй! – не унималась светловолосая, однако застыла, как только ее кулаки перехватили.       -Полно тебе, Арте. – Тихо хмыкнул мужчина и легко коснулся губами пальцев миниатюрного кулака. От смущения у девушки, казалось, мог случиться настоящий перегрев, на столько она была красной. Румянец залил даже оголенную шею и квадратный вырез платья, которое она от чего-то не сменила на рабочее. – Знать, что ты будешь рядом для меня было важнее всего.       -Не..не зазнавайся, Лео! Я могу уехать в любой момент! – напомнила ему его же слова. Мужчина кивнул, тепло улыбнувшись. – Вернусь в Венецию. Да! И там у меня будет покровитель. – Мужчина вновь кивнул, на этот раз поцеловав внутреннюю сторону ее ладошки, которая успела разжаться. – И…и!.. И не вернусь! Полгода точно! Слышишь меня?       На последней фразе она замолчала так как ее увлекли в поцелуй. На этот раз первый, самый настоящий, со вкусом пшеницы. Большая ладонь легла на тонкую талию, привлекая ближе к хозяину, а после усаживая на сильные колени. Казалось, девушка от подобного совершенно забылась и теперь неумело старалась отвечать.       Мужчина вновь отстранился, но теперь уже для того, чтобы ласково погладить по голове.       -Одну я тебя точно не отпущу, синьорина. – Как-то не привычно по игривому усмехнулся брюнет. Жизнь обещала наполниться красками и самыми разными событиями.

***

      Связь, называемая даром, родилась в конце тринадцатого века и с той поры эпоха стала иметь красивое название – ренессанс. Эпоха Возрождения. В ту пору она принесла людям душевный покой и поднятие духа. Дала людям любовь к искусству и подарила самое ценное, чему многие завидовали – Дар.       Но связь закончилась так же внезапно, как и появилась, оставив после себя период романтики, когда связь и Дар стали сохранять не только в картинах, но и в музыке, скульптурах, театральных постановках и операх. Самым запоминающимся событием стала театральная постановка Ромео и Джульетта, про девушку и юношу, которые разделяли связь, но быть вместе им не позволяли распри враждующих семей. Никогда не разделявший особой любви к рисованию, молодой человек изобразил портрет девушки, характеризующий ее самым типичным словом «девушка». Так и началась самая печальная повесть, которую написали еще в пятнадцатом веке.       В настоящее время мало известно о Даре. Сказка ли тогда еще романтиков или быль, сказать сложно. Многие вдохновляются по сей день и мечтают о подобной связи, но до сих пор не было случая, когда бы Дар проявился вновь.