Аня милая?

— Да уж, эта контрольная действительно была достаточно сложной. Я еще не доделала первую половину, когда осознала, что времени уже почти не осталось! Ты меня вообще слушаешь? Положив книгу на коленки, Аня нагнулась вперед и заглянула в лицо сидящего подле нее парня, который по привычке, нахмурив брови, уже в который раз перечитывал один и тот же пассаж. В «Имперском кабинете» было весьма просторно, даже несмотря на все находящиеся тут причуды: вычурные стены, огромные книжные шкафы, столы и многое другое, включая преудобные диванчики, на одном из которых они с Си-оном и разместились. Старшие стипендиаты редко когда заходили сюда в одно время с ними, так как большая часть из них прибывала на дополнительных занятиях, в то время как другая, меньшая, предпочитала занятия в полном одиночестве; и уходили домой, либо же ещё куда-то. Точное их количество Аня всё никак не могла запомнить, однако то, что она знала точно — большую часть времени все это обширное пространство занималось лишь ими двумя. Си-он всегда усердно занимался и периодически подсказывал, когда у нее возникали вопросы, однако сегодня он был явно не в лучшей своей форме. Только что была написана полугодовая контрольная по математике, к которой особо усердные ученики, к которым себя, к слову, относил и Си-он, готовились чуть ли не днями и ночами напролёт. Он уже который год старался удерживать планку лучшего ученика, а потому и старался изо всех сил. Ведь именно за эти свои усердия он и собрал большинство своих Стелл — весьма заслуженно и, наверное, самым очевидным путём. У Ани все было далеко не так просто. — Си-он? — Д-да, что?... Мотнув головой, он резко выпрямился, коротко огляделся, после чего снова погрузил уставшие глаза в потрёпанное оперение своей бумажной мучительницы. Так странно было видеть его золотистые глаза, обычно завораживающе сверкающие уверенностью, теперь потухшие. Лёгкая тень легла на его лицо, придав крайне осунувшийся вид. Аня промолчала. Где-то она такое уже точно видела. Вместо слов она осторожно пододвинулась поближе и тоже опустила глаза в книгу. Не стоило даже прибегать к чтению мыслей, чтобы понять, что с минуты на минуту парень вот-вот вырубится. Так оно и случилось. И уже через пару минут его голова безвольно повисла на груди. Такое часто случалось с папой, когда он возвращался с особо сложных заданий домой — он всеми силами старался не показывать своей усталости, а потому не ложился в кровать, а просто засыпал сидя на месте, а после пробуждения долго тёр ноющую затёкшую шею. Что же в таких ситуациях делала мама? Ах, точно! Слегка улыбнувшись, Аня осторожно взяла из рук парня учебник, закрыла его и бесшумно положила на стол. Как там было? Так? Пара осторожных движений и приятная тяжесть этой заносчивой головы легла на ее колени. Мама-Йор говорила, что в такие моменты, когда усталость берет верх в не совсем подходящий момент, человеку требуется какое-то определенное время, чтобы снова прийти в себя. Так что после пробуждения Си-он будет как новенький! Ну а она пока дальше почитает учебник. Аня снова открыла книгу на нужной странице. Римские цифры параграфа, длинный нудный текст и лишь изредка встречающиеся портреты угрюмых личностей, чьи имена ей следовало заучить. Философы это или историки? Или и то и другое? Ее глаза невольно соскользнули со страницы. Как же мирно он спит. Оказалось, во сне он вовсе не хмурится, как она раньше всегда думала. Даже наоборот: его лицо, принимая столь расслабленное состояние, казалось добрее, чем он когда либо желал, чтобы оно выглядело. Ведь Си-он всегда старался держаться уверенно и достойно, не позволяя себе лишних эмоций, которые он за последнее время так хорошо научился контролировать — сейчас вывести его из себя, высказав какую глупость или даже сделав попытку оскорбить, было почти что невозможно. Многие, в том числе и Бекки, продолжали считать его человеком крайне высокомерным, но только Аня знала, какой он на самом деле. Отзывчивый, пылкий на эмоции. Так, чем это она сейчас занимается?! Зелёные глаза снова метнулись к чёрным ровным буквам, вещающим о каком-то человеке, мистере, занимающегося изучением... А ведь у него действительно очень длинные ресницы, кажется, даже длиннее чем ее собственные; такие густые, они временами легонько подрагивали, заставляя девушку думать, что он вот-вот проснётся. Вот он снова слегка нахмурился, но тут же снова расслабился, слегка повернув набок голову. Несколько тёмных прядей сползли ему на лицо. Его вьющиеся волосы постоянно немного торчали в разные стороны, как бы сильно он не старался укладывать их, дабы придать себе хоть немного презентабельный вид. Сегодня они ерошились, кажется, даже больше обычного, так что казалось, будто он и вовсе не поправлял их с самого утра. Но такое было почти что невозможно представить. Хотя интересно было бы посмотреть на него спросонок. Вот мама всегда очень смешно выглядела — такая потерянная, рассеянная. Осторожно положив открытый учебник на бархатный подлокотник дивана, девушка легонько коснулась этой особо непослушной пряди, что сумела вырваться из общего беспорядка. Такая мягкая! Неужели короткие волосы всегда обладают такой чарующей мягкостью? Едва ли осязаемым движением Аня загладила её в сторону. Парень так и не проснулся. Даже не вздрогнул. Интересно, как он отреагировал бы, сделай она что-то такое в обычное время? Ха, вряд ли она вообще до него тогда бы дотянулась — сильно же он вырос. А сейчас он прямо здесь, буквально у нее на руках. В этом ведь его прелесть — несмотря на всю свою внешнюю заносчивость и высокомерие, Си-он всегда, сколько она его помнила, легко заливался краской, когда дело доходило до подобных моментов. Даже в самых безобидных — будь то попытка поделиться с ним пироженкой или просто слишком долгий зрительный контакт. Это всегда казалось ей забавным. Но какие же они мягкие! Стоит ли? Немного помешкав, Аня вновь осторожно коснулась вьющихся прядей. Говорила ли то Бекки, что вьющиеся волосы — это признак бунтарского характера? Си-он-то? Аня немного задумалась, отодвигая пряди ещё больше в сторону. Сейчас он совершенно не был похож на бунтаря, и ещё больше — на юного аристократа. Она невольно улыбнулась, заглянув ему в лицо, заметив, как немного дрогнули со вздохом его губы. А ведь он так редко улыбается. И ещё реже смеётся. Всегда такой собранный Си-он. Наверное, действительно стоит беречь в памяти такие моменты, где с него невольно спадает эта маска и показывается его другая сторона. Та самая, которая когда-то в первом классе неуверенно согласилась на дружбу и которая помогала ей, подобно тени, скользить по тёмным залам и коридорам; рискуя получить сразу несколько молний и выговор, чтобы просто немного развеяться. Та смелая и решительная его сторона, идущая временами против картинки идеального сына, нарисованной его отцом, готовая заслонить ее собственным телом. Та сторона, которой она могла любоваться вновь и вновь и которая всё чаще просвечивалась заинтересованными искорками в золотисто-карих глазах. Лёгкий жар коснулся ее щёк, заставив быстро заморгать. Задумавшись, она совершенно не заметила, как быстро застучало ее сердце — стало как-то тяжко, нервозно в груди. Странное чувство, которое она все никак не могла определить. Неужели заболела? Но с чего бы? Аня быстро схватила книгу и снова погрузилась в бесконечный поток букв и символов, однако мысли всё никак не хотели собираться в кучу. В чем же дело? А ведь почему же она никогда не задумывалась о том, почему на все свои авантюры приглашала только его, а не Бекки; почему не хотела, чтобы там был ещё кто-то. Неужели... Смущённые зелёные глаза снова выглянули из-за книги, скользнули по взъерошенными прядями и длинным ресницам. Бумага коснулась девичьих губ, что в ответ слегка дрогнули и застыли. — Д... Д-Дэмиан... Бред! Бред! Зажмурившись, Аня резко опустила учебник, услышав в ответ тихий стук — и вот уже парень испуганно подскакивает и садится, озадаченно глядя куда-то перед собой. Резко вдохнув, он приложил руку к груди. — Вот же, чуть сердце не остановилось. Я заснул что-ли? — Угу. — Надолго? Парень потёр руками лицо и медленно повернулся к девушке. — Прости, видимо, мне сегодня следует пойти спать немного пораньше, а то совсем в пространстве теряюсь. Он на мгновение замер, не встретившись с ярко-зелёными глазами. Девушка сидела закрыв лицо учебником и смотря куда-то в сторону. Что? Да не может такого просто быть! Аня... покраснела? Удивлённо приподняв брови, Дэмиан всё никак не мог оторваться от этой редкой картины. Та самая Аня, которая живёт шпионскими фильмами, всей душой любит сладости и арахис, внезапно так переменилась? Неужели что-то случилось, пока он спал? Внезапно парень и сам почувствовал, как вспыхнули его щеки и он немного замялся. — Коротышка, ты... — У-у меня что-то в горле совсем пересохло, пойду куплю чего-нибудь. Тебе взять как обычно? Резко захлопнув учебник, она встала и, не поворачиваясь к нему направилась к двери. Скрипнула позолоченная ручка и в кабинете потянуло лёгким сквозняком. — Эй, подожди. Тишина. Парень снова нахмурился, запнулся, всё не решаясь подобрать слова, после чего измученно вздохнул и устало произнёс: — Возьми на этот раз кофе, хорошо? — О, Си-он уже совсем взрослый! Конечно! Снова этот жизнерадостный голос, всё той же веселой Ани. Скрип двери. И вот он один в этом гигантском кабинете. С вымученным стоном падает на диван, закрывая горящее лицо руками. Гордость штука просто убийственная — это он уже много раз успел осознать. Но даже так. Лёгкая улыбка показалась на его лице. Раскинув руки, он устремил взгляд к столу, на котором лежал все тот же несчастный учебник философии. — Си-он значит? А мне так отчётливо послышалось Дэмиан...