Эх, яблочко

Погоды стояли дивные. Августовский полдень был немилосердно жарок, от скрытой за рощей деревни с порывами ветра долетали запахи выпечки и навоза. Солнце жгло кроны деревьев, но внизу, у корней, царила благостная прохлада. За холмом звенела собачья перекличка, ей вторили сонные, прибитые жарой птицы. Сейчас, на пике дня, земля была сухой и прогретой. Воспрявшие травинки щекотали босые ступни, стряхивали с себя назойливых муравьев. Муравьи не отчаивались и снова взбирались наверх. Застывали на самом краю, нервно трогали воздух усиками и неуклюже падали вниз. Ветер был безжалостен. Ньютон, напротив, проникся муравьиным стремлением. Отыскал неподалеку тонкую веточку, воткнул в землю и стал ждать. Ему было понятно такое рвение, он и сам, если б только мог, взобрался куда повыше. Исключительно в созерцательных целях, а не хулиганства ради. Хотя, признаться, некоторое озорство было ему присуще. Ах, если бы только увидели его сейчас, босого, румяного от жары, но в напудренном парике! Должно быть, от одного такого вида все власть имущие благодетели тотчас прозвали бы его легкомысленным, а то и вовсе — безумным! Но благодетелей вокруг не наблюдалось. Был только Ньютон, его парик, его босые ноги с удивительно розовыми пальцами, августовский полдень и муравьи. Со стороны деревни, из-за рощи, медленно ползла туча. Пока ещё далёкая, она предвещала звонкий летний ливень и спасение от жары. Ньютон улыбнулся и возвратил всё внимание муравьям. Но то ли палка была хуже травинок, то ли близость непогоды так действовала — муравьи едва преодолевали половину высоты и тут же спешили вниз. Ньютон почувствовал, как вся симпатия к муравьям сходит на нет: робкие насекомые, что им до высот и достижений? Разочарованный, почти преданный в лучших своих чувствах, он с силой откинулся спиной на ствол яблони. И, словно в наказание за непочтительное отношение к старому дереву, с небес грянула кара. Что-то твердое стукнуло Ньютона по макушке, выбив пудру из парика и слёзы из глаз. Ах, как это подло — нападать на изнеженного жарким днём человека! Преисполненный досады, Ньютон накрыл больное место ладонью и поднял голову. Но подлеца не обнаружилось — только усиливающийся ветер трепал сочные листья. Озадаченный, Ньютон огляделся и тут же, у неоцененной муравьями палки, увидел яблоко. Спелое, румяное, красное, как напомаженные губы знатных дам. Ум заработал, зашевелились, сталкиваясь зубцами, шестерни мыслей. Яблоко! Вот он, подлый снаряд, вот она, причина увечья! Ньютон поднял его, обтер о рукав камзола и с хрустом надкусил. То ли яблоко было таким сладким, то ли это отмщение радовало душу и тело, а только остановиться он не мог. Прожевав и проглотив обидчика с сердцевиной и косточками, Ньютон расслабленно вытянул ноги и с долей опаски снова прильнул спиной к дереву. Но беззаботное настроение улетучилось: всем естеством он ожидал нападения, то и дело отшатывался, когда порывы ветра раскачивали усыпанные яблоками ветви, и хватался за ушибленное место. Оставаться под яблоней было свыше его сил. Ньютон поспешно и крайне неуклюже поднялся, отряхнулся и отошёл в сторону, вышел из спасительной прохлады тени. На солнцепёке не спасал даже ветер, пасторальная картина рушилась на глазах: день стал удушливо жарким, солнце — безжалостным, привычный парик — неудобным. Ньютон обернулся. На траву с тихим стуком упали ещё два яблока, одно — аккурат туда, где минуту назад расслабленно отдыхал великий физик. По спине пробежал озноб. Ньютон не верил в совпадения, но обосновать такую агрессию в свой адрес не удавалось. Подавив панику, он осторожно подошёл к краю шевелящейся тени и остановился, не решаясь снова ступить под дерево. Гениальный разум работал на пределе возможностей, наблюдения выстраивались в стройные ряды и накрепко связывались в логические цепочки. Осознание было рядом, плавало на поверхности. Мгновение — и истина предстала перед Ньютоном, поразительно простая и очевидная. Едва не теряя парик, он со всех ног побежал к деревне. Новый закон! Как можно быстрее записать, обосновать и донести до каждого: яблочко от яблони недалеко падает.