Чёрное Солнце

Истина не всегда обитает на дне колодца. В насущных вопросах она, по-моему, скорее лежит на поверхности. Мы ищем ее на дне ущелий, а она поджидает нас на горных вершинах.

Эдгар По

Солнце стояло в зените и безжалостно палило сухой воздух. Пустынный ветер обдувал верхушки песчаных барханов, заметая подобие дороги возле старого караван-сарая. Одинокий путник показался из очередного поворота дороги, верхом на верблюде, замотанный в серые ткани. Неторопливо он проехал под аркой, оказавшись во внутреннем дворе караван-сарая, где в центре расположился большой хауз с навесом около него, где было привязано пару верблюдов. Путник спешился и привязал своего к остальным, прошëл под тень одной из арок. Тут не было людей - видно, все прятались от обжигающего солнца внутри. Но двор был ухожен, а в тех местах стены, где она потрескалась или откололась кто-то вновь нанëс свежую глину, а та быстро высохла, под напором яростного в последние годы светила. Этот торговый путь умирал: всë реже ходили караваны через пустыню, протоптанный путь заметал ветер, а оставшиеся караван-сараи уходили в небытие за ненадобностью. А всë из-за жары, которая выжигала всë живое, делая и так необъятную пустыню больше. Еë пески простирались уже до самой Столицы. А путник помнил, что в детстве там цвели сады, текли мощные реки. Теперь же это в прошлом и единственным источником влаги стали хаузы, да и те со временем проигрывали свой неравный бой со зноем. Путник посмотрел на верблюдов - тех было не много, следовательно как и их хозяев. Он прошëл вглубь тени и когда глаза привыкли к этой полутьме - толкнул дверцу в главный зал. Там, за столами сидело пару человек, сразу обернувшихся, что бы посмотреть на вошедшего гостя. Владелец этого караван-сарая - низкий и седой полноватый старец одетый в белый потрëпанный тюрбан, богатую, но явно старую одежду, жестом подозвал вошедшего к себе. - Благословит тебя Хелис, путник. С дальней дороги? Чего желаешь? Чай терний уже заварен, а халва не успела потерять вкус. Чего же хочешь, незнакомец? Потирая свою бороду, владелец пристально и с улыбкой смотрел на своего гостя. - Зови меня Шейбан, не привык, что называют не именем. - путник на мгновение замолчал, окинув взглядом зал, наполненный людьми, а после обратился опять к хозяину: - Они с каравана? Или просто путешественники? - О, мухтарам Шейбан, караваны здесь давно не ходят. Лишь странники бегут откуда-то и куда-то. И может быть мне, Самиху ибн Джаваду, вскоре самому придëтся покинуть это место. Хозяин опустился за подобие стола и достал маленький фарфоровый чайничек, потрескавшийся и с чуть отколовшимся носиком и налил в подобную кружку ароматный чай. После, предложил гостю. Тот, пододвинул напиток к себе и немного всмотрясь в муть горячей воды сказал: "Шукрана лак, Самих." и отпил. - Так откуда ты Шейбан? И куда держишь путь? Идëшь по умирающей дороге, в глубь смертельных песков. - задумчиво чеша бороду, сказал хозяин. Гость мутно смотрел в чашу, храня молчание с пол минуты. Казалось, он сильно над чем-то задумался. - Я... - начал Шейбан, но замолк, уставши тряся головой, как бы сбрасывая темное навождение, - Алиджафа, есть остров такой, к западу от Хавальсейской пустыни. Говорят, там до сих пор сады, райские кущи. А если и нет - там крупный порт, можно будет бежать и дальше. - Выбачте, - обратился один из постояльцев, подсаживаясь к ведущим диалог, - Я нечаянно подслушал ваш разговор и... - мужчина явно был не из этих краëв: светлая кожа, седые волосы, зачëсанные назад и одежда- светло-зелëная рубашка в клеточку и брюки с подтяжками. Сам он был полный и всë время щурился через маленькие очки, еле умещавшиеся на большом носе, - Куда вы намерены бежать? На север? - Хоть туда, подальше от безжалостного зноя, от умирающей Хавальсейи. - Спешу вас огорчить, пан, - мужчина сделал знак хозяину, чтобы тот налил и ему чай, - Но на моей айчыне, тоже не лучшие времена. Как раз от того я здесь, а ранее был и на третьем континенте. Нигде не лучше, везде всë меняется. Стремительно, неумолимо, руша маленькие судьбы маленьких людей, - засмеявшись, он взял кружку, которую подал Самих. - Мы живëм в чудное время, - протянул он отпивая, - Шестая эра, разумейте ж? Началась с падения богов, а закончится падением мира. - Что ты имеешь ввиду, альмакхайде? Хелис зрит за нами и будет следить, чтобы всë с нашим миром было хорошо! - встрепенулся хозяин. - Но Хелис же как раз бог солнца, - улыбнулся постоялец, делая очередной глоток. - Мы тоже верили в своих богов... - тон его голоса резко изменился, - Но где все они сейчас? Где они, когда все три континента рушатся под напором необъяснимых стихий? Может они давно мертвы, а магчыма... Навогул, весь мир идëт к своему логическому завершению. - Почему ты покинул свой дом? - спросил Шейбан, после чего иностранец сделал задумчивое лицо, но вскоре ответил. - В моём доме, как и тут. Нет, не зной, но тоже невыносимые изменения структуры сущего. Сложное время. Исчезли все государства, исчезли враждующие княжества и прочее. Но, як известна, надежда на лучшее место не может исчезнуть никогда. Однако надежды не всегда ведут к счастью. - затем он замолчал, поглядел в полупустую чашку и поставил её на стол, - Можете не верить. Незнание лучшая вещь сейчас, - и он ушёл вглубь помещения, оставив хозяина и уставшего путника наедине со своими мыслями. День клонился к концу. Никто из посетителей не покинул караван-сарай - все ушли в комнаты. За столом остался один лишь Шейбан, весь вечер смотревший в окно, как-будто ожидая чего-то. Ветер набирал силу, сметал верхушки барханов, горячий воздух вдалеке дрожал, делая забавную иллюзию. Было в этом что-то и завораживающее, природное, но и одновременно чуждое, вызывающее лёгкий страх. - Мухтарам Шейбан, вы всё думаете над словами того иностранца? - Самих подсел рядом, смотря своими тёмными глазами в такие же тёмные глаза своего нового постояльца. - Да... Нет... Но если он говорит правду... - Если он говорит правду, то вскоре нас ждёт хрустальный Альир. А кого-то, может и Адбудра. - Но думал я не об этом, а обо всём... и... - Шейбан всмотрелся в темнеющую пустыню и резко замолчал - Самих, ты тоже видишь эти тени, на горизонте? Как-будто люди стоят и их силуэты изменяет остывающая земля. Хозяин привстал и щурясь посмотрел туда же. - Альмахрам, я ничего не вижу - обычный сумрак пустыни. - Чуть помедлив, он добавил, качая головой: - Последние события всех ранят. Каждый напрягается и видит всякое. Только, Шейбан, не надо это брать близко к голове. - Может оно и так... Может просто показалось... Вскоре лучи перестали дотрагиваться и до самых высоких верхушек барханов. Наступила ночь - холодное, тёмное порождение Санамы. И хоть это было время богини смерти, все любили это время. Ночная прохлада дарила жизнь, надежду на милость следующего дня, но так же и глубокое разочарование, когда свет утреннего солнца продолжал свою немую кару. Шейбан так и не пошёл в свою комнату, но оплатил её, хоть сам Самих и отказывался от этих денег. Его тревожили мысли, образы, видения. Он чувствовал что-то. Что-то, что идёт из глубины и пробирается вглубь. Из некой абстрактной бездны мира в душу обычного человека. «Проклятая земля», - шептал он сам себе и сам поражался своим словам. «Чёрное солнце… Рассвет… Тени в пыли… Раненый бог…». Шейбан растёр в руке чёрные травы, а после вдохнул источаемый ими пряный запах, возвращая его из глубин подсознания. Его навыки притупились – давно не практиковал трансы. Но и этого было достаточно, чтобы понять: ничего не изменится. Страх и ужас, что ступали за ним только ускоряли шаг, вгоняя несчастного беглеца в пропасть безнадёжности. И эта остановка может оказаться последней. Утро наступало быстро. Могло показаться, что солнце даже не скрывалось за горизонтом. Но несмотря на это, уставший от долгой дороги и зноя путник быстро заснул. И теперь, на рассвете, покуда другие постояльцы только выходили из своих комнат и садились за столы, заказывая чаи разных вкусов, Шейбан мирно лежал, уткнувшись в стол, стоявший около окна. - Вы бы, пан, легли и нормально поспали, - услышав этот голос, спящий резко открыл глаза, подскочил к окну и начал там что-то искать и вскоре отпрянул от него, будто-то не найдя там то, что искал. - Это снова вы? – обратился он к подходящему ближе иностранцу. - Да, пан, это снова я. С моей стороны было не очень вежливо вчера не представиться, - заявил тот, - Я князь… Бывший князь Жжо́зиф Щанько. Моё имя вряд ли вам что скажет, аднак… Вряд ли оно вообще уже что-то значит, - новый знакомый сел рядом, потирая ус. Иностранец был странным: покуда всё на пути Шейбана источало грусть, страх и отсутствие веры в будущее, этот чужой для этих песков человек сиял неким истинным оптимизмом. - Почему вы не уехали Жь… Жжози́ф? - А куда? Пан добрудзей, вокруг только смертельна пустошь. А если не она – то везде есть свои забавные метаморфозы, - полный мужчина наконец отпустил ус и опёрся о спинку стула, - Я устал бежать, понимаете? Если не понимаете, то поймёте через этак года три странствий. Вельми жудасная кара… - Он помолчал и окинул весь зал взглядом. Постояльцев было немного, все обращались к Самиху и садились за столы, а сам хозяин бегал и носил оставшиеся у него яства, пытаясь угодить всем гостям, - Мне Самих сказал, что вы видели некие тени, - сказал он заговорщической интонацией, приподнял бровь и вернувшись глазами к собеседнику. Шейбан немного опустил взгляд. Но после прямо взглянул в глаза иностранца - те были серыми добрыми влажными и уставшими. - Да, я видел что-то на горизонте. То ли люди шли, то ли что… - Новых постояльцев не было. Скажите, пан Шейбан, это не могло ли быть… Нечто аномальное? Скажем, начало чего-то, а? – этот вопрос озадачил путника. - Вы что-то об этом знаете? - Нет, я ничего не знаю. Ни магии, ни мечу я не научен. Поэтому вас, милостивый пан, и спрашиваю. – двое мужчин смотрели друг другу в глаза, стараясь понять, что из себя представляет собеседник. - Я тоже не знаю, - наконец нарушил молчание путник и встал из-за стола, - Скорее всего мне просто показалось и вам не стоит приплетать сюда мистику. - Вестимо так, пан. День тянулся медленно. Раскалив песок, солнце лениво клонилось к закату. Некоторые постояльцы выходили из караван-сарая и садились на верблюдов – собирались отправиться, в надежде добраться до ближайшего хауза раньше чем солнце вновь взойдёт. Но таких путников было мало – явно не караван. - Самих, почему эти люди идут в сторону Столицы, в самый центр новой пустыни? - О мухтарам Шейбан, это не простые люди. Тот, что курит трубку - Великий Визирь Амир ибн Салих, правитель южных земель и прокуратор Хавальсейи, а рядом с ним Хатим Паша. Все они двигаются к Султану Ибрахиму, передадут вести и, да поможет им Хелис, они смогут вновь вдохнуть жизнь в эти земли. – Самих улыбнулся и посмотрел в сторону уходящих гостей, - Да поможет им Хелис, - про себя повторил он. - Знатные люди… - с презрением выдавил Шейбан, на что хозяин недобро скосился на собеседника. – Но надеюсь у них есть надёжный план. - Конечно есть, мулхид! Ты знаешь, кто такой Хатим Паша? Он великий маг во всей нашей пустыни, он тот, кто смог реки повернуть вспять! И ты думаешь у него нет плана? – сомнение гостя явно разозлило Самиха и он, грозно смотря на него, перебирал всю мелочь, что лежала на столе в руках. - Мне известно, кто такой Хатим Паша. Я с ним знаком лично и в его силах не сомневаюсь. Но я сомневаюсь, что его самоуверенность даст помочь в полной мере умирающей земле. - Ты знаком с Хатим Пашой? – удивлённо оторопел хозяин- Но это значит, что ты, Шейбан… - Нет, Самих, титулов у меня не было. Да и они уже не имеют смысла. Пусть вот они верят, что всё у них под контролем, что завтра наступит. Им, наверно, просто есть, что терять, а нам – уже нет. Единственное, что осталось – жизнь и то, лично я уже сомневаюсь, что она принадлежит мне. -Ох, мухтарам Шейбан… Благослови тебя Хелис… Всё будет хорошо, вот, выпей чаю. Хозяин достал из-под стола всё тот же фарфоровый чайничек и налил отвар гостю – тот же запах, тот же вкус. - Шукрана лак, Самих, шукрана лак. Люди на верблюдах ушли довольно далеко, а солнце всё ещё сползало, багровея пески. Караван-сарай был единственным безопасным местом, но рано или поздно и его придётся покинуть – кончится еда или вода, а может просто терпение. Земля с великой охотой отдавала всё тепло растущему сумраку, но он не мог полностью забрать его. Вскоре, может через пару десятков дней, ночь станет подобна дню и тогда не останется и минуты покоя от тирании зноя, жары. Шейбан, как и прошлый вечер смотрел в окно, он внимательно наблюдал за самыми дальними барханами и как-будто ждал, что что-то произойдёт. Какой-то монстр покажется на горизонте? А может земля разверзнется, обнажив свой скелет? Нет, тут что-то совершенно иное, неподвластное разуму человека, его фантазии или глубинному страху. Как и говорил Жжозиф – реальная материя меняется. И всё же тени появились вновь. Они были всё ещё далеко, но как-будто ближе. Они двигались. Нет это не от остывающей земли, а именно что двигались сами фигуры. Может шли, но не было заметно, что бы они приближались. Не отрывая взгляда , Шейбан следил за ними, покуда остальные гости собирались спать. Тени не исчезли и через час. Тогда он начал шептать одну из давно заученных мантр иногда приподнимая руку и очерчивая ею невидимый знак. Прикрыв глаза он напряжённо выдохнул, а изо рта вылетел беловатый дымок. «Ничего…» - разочарованно прошептал Шейбан. Несмотря на свои усилия он не смог добраться до истины. Его сил снова не хватило. И только он приоткрыл правый глаз, как в сердце что-то кольнуло и потянуло вниз. Его тело осело, а разум как-будто вышел наружу и понёсся невидимой струйкой через пески, к теням. Чем ближе они были – тем чернее казались. Как-будто кто-то вырезал саму ткань реальности. Их было много. Они раскинулись по всему горизонту и не было видно им конца. “Но кто эти духи? Как понять?” - Шейбан вздрогнул от осознания своей беспомощности сейчас, дух его колыхнулся и упал в пески, разбросав песчинки в разные стороны, а сам он очнулся снова в караван-сарае, будто-то ничего и не было. Только его грудь вздымалась каждое мгновение и глаза бегали из стороны в сторону. Когда же дыхание выровнялось, взгляд снова устремился к окну, но за ним уже ничего не было. -Я растерял свои навыки, силы, - как-то со злостью выдавил он. Солнце уже почти село, а тени барханов застелили все пески ровным ковром, но, как и прежде, Шейбан остался в общем зале, где и заснул. Резко открыв глаза, он вновь встретил сумрак – видимо, ещё было рано, но явно жара уже ушла под напором ночи. Стерев холодный пот со лба, гость караван-сарая оглянулся, прислушался, попытался вспомнить сон, но тот ускользнул от него, оставив ощущение тревоги. И тут он затаил дыхание. Казалось, что по стенам, потолку разносятся шорохи или шёпот. Встав, Шейбан как можно тише подошёл к двери, из-за которой и доносились странные звуки – это была комната Самиха, а также небольшой склад яств, чая. Гость слегка приоткрыл дверь, сделав щель, что бы можно было оглядеть происходящее. Свет свечи, стоявшей внутри, показал ему внутреннее убранство: соломенную кровать, пару шкафов наполненных едой, кружками и прочим, а так же Самиха, стоящего на коленях перед дальней стеной. Он что-то бормотал, напевал и часто смотрел на закреплённый символ: Созвездие из пяти звёзд – Ершаль. Шейбан вздохнул с облегчением – человек просто молиться богам. Но поедающий изнутри страх никуда не исчез, а продолжил его терзать. Так же тихо, как пришёл, он вернулся к столу, за которым уже двое суток спал. Тревога не ушла и к обеду. Пока другие просыпались, смеялись, ели и уходили в пустыню, Шейбан смотрел вникуда, перебирая в руках горсть песчинок, как-будто хотел с ними что-то сделать, но, как было видно по его выражению лица, вновь и вновь терпел неудачу. Ни Самих, ни Жжозиф не подходили к нему с самого утра, да и на то не было причин. Каждый занимался своим делом: хозяин караван-сарая – угождал своим постояльцам, а иностранец, как те же постояльцы, просто убивал время. -Самих, - обратился к хозяину давно бодрствующий гость, - Ты правда веришь в богов? В Хелеса, в Ливейя, Аркаса и Санаму? -Конечно, - подозрительно сощурился хозяин, - Верил, верю и буду верить до тех самых пор, пока сам не умру. Они ведь хранят нас, не дают сгинуть даже в тяжёлое время, о хаким иезим! -Да, наверное оно так… - Грустно вздохнул Шейбан, а потом добавил: - Но меня мучают слова Жжозифа. Что если боги отвернулись от нас и всё, что от них осталось – это умирающая земля? Чем мы заслужили стать усопшими нового склепа? Склепа из родного дома, из тел близких и далёких людей. Я не понимаю этого, Самих… - Ох, мухтарам Шейбан… Всё совершенно не так просто. Боги хоть и могущественны, но тоже могут не справиться перед некоторыми трудностями – об этом говорит не одно писание! Так что отпусти такие жуткие, ужасные мысли, мутебух. -Может оно так… Может оно так… Надеюсь!.. -после они немного помолчали, но тишину вновь прервал беспокойный постоялец, - Я снова видел тени, они точно есть. Они были ближе и… Это не люди. Да даже не что-то материальное! Что-то грядёт, Самих, я чувствую. И это что-то… Что-то ужасное.- произнёс гость -Даже если так, Шейбан, что ты сделаешь? Лучше выпей чаю, это успокоит твои мысли. -Нет, - гость слегка покачал головой, - Не время, Самих, сейчас совершенно не то время и не то место, что бы бездействовать. Вскоре что-то будет, Самих, поверь мне. – С этими словами Шейбан встал и вышел на улицу, а вдогонку хозяин караван-сарая крикнул: -Как знаешь, маджнун! А на улице в это время собралось много людей. Они громко о чём-то разговаривали, отвязывали верблюдов и закрепляли на них разный груз, некоторые смеялись. Это были разные люди, одетые некоторые в дорогие ткани, а некоторые в серые, чуть ли не в мешковину, но их объединяло одно: одежда была старой, ободранной, потёртой, что, впрочем, казалось уже обыденным. -Айшкхаш! Караван? -Сразу спросил Шейбан, подойдя к ним. -Нет, мы просто путники. А что, хочешь с кем-то в попутном направлении? -Да, хотелось бы добраться до Алиджафы. Никто не идёт до порта? Все вокруг стоящие отрицательно мотнули головами. -Жаль тебя огорчать, но все мы идём к своим домам, за семьёй и лишь потом попытаем удачу хоть и в Алиджафе. Врят ли тебе захочется вместе с нами делать такой круг по безжалостной пустыни. – Сказал один, сидящий на верблюде. Шейбан помолчал, собирая мысли воедино. Люди вокруг улыбались, шутили и смеялись между собой. Этот оптимизм был чужд для него, непонятен. -Почему… почему даже в такое время, когда… смерть становится полноправной властительницей нашего мира, вы сохраняете… эту… радость? – Тихо проговорил он. -Мухтарам, мы все здесь люди. А люди рано или поздно… Сами доходят до своего завершения. Так зачем печалиться понапрасну, пока есть для чего жить и стараться? -А если нет для чего жить? – случайно выпалил Шейбан, посмотрев в чёрные глаза собеседника. Того вопрос озадачил, но пару раз вздохнув, он ответил: -Такого не бывает. Всегда есть ради чего. Ради людей. И неважно родных или просто знакомых, незнакомых… Жить надо ради людей, да… - Человек из каравана помолчал, немного погрустнев от мыслей, но встрепенулся, - Ладно. Скоро будет буря, нам надо попасть в такой промежуток, когда будет не так жарко, но и без безумных ветров. Благослови тебя Хелис, человек! С этими словам все сели на верблюдов и поехали вон из своего временного убежища, навстречу холодному ветру, что начинал задувать и во внутренний двор. А Шейбан растерянно смотрел им вслед, обдумывая слова, делая какие-то свои выводы. Медленно он, шаркая своими истёртыми сапогами, развернулся и пошёл обратно, внутрь караван-сарая. Приподняв взгляд, ему улыбнулся полноватый иностранец. -Джень добрый, пан Шейбан. – Жжозиф поправил очки и оттолкнулся о колонну арки, у которой он стоял облокотившись, - Наверное, было не совсем прилично наблюдать за вами всё это время… И по правде, у меня даже оправданий нет… -Ничего, Жжозиф, ничего. Только ты остался из постояльцев? -Только я и вы, - утвердительно кивнул собеседник, - ну а так сама и сам гостеприимный хозяин, благослови его Хелис. Ведь так у вас говорят? – улыбка не сходила с лица иностранца, который за Шейбаном вошёл в тёмное нутро караван-сарая, а потом, сделав лицо серьёзнее, начал: - Вижу вас, пан, что-то гложет. Конечно, лечить душу – не мой профиль, но всё же, может я могу как-нибудь вам помочь? -За последние дни, что я провёл тут, я понял… Что не понимаю жизнь. Даже те тонкие материи, на изучение которых был потрачен ни год и не два – ускользают от меня. Вот что за тени вечером появляются? Это магия? Аномалия? Боги? Я не понимаю… Жжозиф сел за стол, который являлся вот уже на протяжении трёх ночей кроватью для Шейбана, за ним же сел и сам исконный житель пустыни. -Ну не надо сразу такой упаднической интонации! Пан Самих, принесите, пожалуйста, две чашечки вашего исключительно вкусного чая, - иностранец махнул хозяину караван-сарая, а потом продолжил, - Вот расскажите мне полностью, подробно про эти тени, как вы выразились… И Шейбан рассказал всё, от первого случая, как он заметил их, до его попытки осознать природу этого явления и даже упомянул неудачное завершение своих магических махинаций. -Ты можешь примерно показать где ты их видел? – заинтересованно спрашивал Жжозиф. -Да, первый раз у самого подножия тех бархан, - указал он рукой вдаль, на песчаные вершины, обдуваемые крепчающим ветром и сжигаемые всё ещё полуденным солнцем, - а во второй они переместились ближе к вон той дороге. Но сейчас их нет, так что… Можешь мне и не верить… - произнёс он это с долей грусти, опустив голову, но тут… -Но пан Шейбан, вот же они, смотрите!- и двое мужчин привстали, подойдя вплотную к окну. А за ним и вправду, в пару десятков метров стояли чёрные силуэты. Контур их дрожал, переливаясь сам в себя, будто-то сильный ветер трепал его. И тут небо потемнело и поглядев на солнце двое постояльцев ужаснулись: нечто загородило солнце, оставляя маленькое алое кольцо, которое, будто-то в пыли, неравномерно рассеивало свои лучи в разные стороны. Ветер стал дуть сильнее, песчинки поднимались со всей округи, создавая непроглядную пелену бури, в которой исчезли барханы, тени. Лишь новое, чёрное солнце светило неестественным светом. Из-за спины к ошарашенным людям подошёл Самих и глядя на всю эту неописуемую картину смог из себя выдавить только: -Хелис алькахир… От этих слов иностранец как будто очнулся и быстро тараторя обратился к Шейбану: -Вы же, пан Шейбан маг, верно? – тот лишь кивнул, не находя слов и мыслей, - Вы можете что-то с этим сделать или хотя бы сказать: навредит оно нам или нет? -Я… Я не знаю… -Медленно, проговаривая каждый слог сказал он, садясь за стол и обхватывая свою голову руками – Это не на что не похоже… Это, как-будто… Конец… Ветер за окном завывал, заметая песок внутрь строения. Глаза Самиха заслезились и он побежал в свою комнату, по пути громко говоря молитву. Песчаные вихри бились о стены караван-сарая, но их силы не хватало, чтобы снести их. -Добже… Добже… Пока оно нам никак не навредило. Может это какой-нибудь редкий катаклизм. Может мимолётное явление… -Или мир уже вплотную подошёл к финалу… - Шейбан уткнулся лицом в свой локоть и простонал. -Наурад… Мир умирает уже долго и не может просто в один момент… Договорить ему не дал резкий стук двери о стену. Обернувшись, они увидели, что на входе стоит мужчина, серые ткани на котором неистово треплет ветер, а из под них и чёрных длинных волос с безумием и болью смотрят ярко жёлтые глаза. Окинув людей взглядом, он было потянулся к ним рукой, но без сил упал, роняя свою небольшую сумку. Жжозиф быстро подбежал к незнакомцу, приподнял его, снял обветшалые тряпки, которые были замотаны как шарф, наклонился ухом к молодому лицу и прокричал: -Быстро, помогите мне, на стол его! Шейбан встал и приподнял ноги мужчины, вместе они положили его на стол, а тем временем вышел Самих. -Кто это? – дрожащим голосом проговорил он. -Не знаю, -быстро, но чётко говорил Жжозиф, - но это не имеет значения. Мы должны ему помочь. Я был лекарем, в своё время, так что слушайте меня внимательно и выполняйте все мои указания. Иностранец взялся за края рубахи незнакомца и разорвал её, что мелкие пуговицы разлетелись во все стороны. Оголённое смуглое тело, с нанесёнными золотистыми узорами сводило мелкими непонятными редкими судорогами, но грудь не вздымалась. Жжозиф поднёс руку к шее парня и вдавил кожу пальцами, а сам ухом прильнул к груди. Полминуты все они стояли в тишине, лишь губы иностранца немо двигались, проговаривая про себя слова на каком-то неизвестном Шейбану и Самиху языке. -То жле… то жле… - пробормотал он, поднимаясь и смотря в глаза двух жителей пустыни, - Самих, принеси воду, - тот не медля подбежал к своему столу и начал рыться под ним, - Шейбан, ты же маг… У него песок в лёгких и нам надо достать его, а потом заставить дышать. Второе я смогу и сам сделать, а ты должен магией поместить воду в лёгкие так, чтобы смочить все песчинки, чтобы они образовали какой-нибудь комок и разом вытащить их из него. -Я попытаюсь… Но я давно не практиковался в магии… -Успокойся, Шейбан, будь спокоен и делай столько времени, сколько на это потребуется. У нас ещё есть пару минут, что бы спасти его. Усё буде добра, добра… К этому моменту Самих подбежал с фарфоровым чайником, протягивая его Жжозифу. -Давай, Шейбан, делай то, что должен! – сказал тот, взявши чайничек и наклонив его носик ко рту лежащего незнакомца. Шейбан вздохнул. Он не был хорошим магом, а когда рухнули все мировые устои и подавно забыл долгие годы обучения. Прикрыв глаза и взмахнув руками, он начал вспоминать слова, пасы и они сами, машинально начали претворяться в жизнь. И с первым движением кисти вода в чайнике всколыхнулась, поплескалась и медленно, как тягучая жидкость начала вытекать, обволакивая губы и нос незнакомца, проникая вглубь и вскоре исчезла, не оставив и влажного следа. Шейбан потянул руки в одну сторону, сгибая пальцы в только ему известном порядке, а потом плавно повёл их в противоположную сторону. Так он повторял раз за разом и каждый раз в груди лежащего клокотало, дребезжало и после спокойно растекалось где-то внутри. На мгновение Шейбан замолчал и тихо проговорил: «Откройте его рот». Жжозиф беспрекословно повиновался. Вскоре маг замер в резком движении и маленький мокрый комок серого песка показался сначала на сухом языке, но сразу продвинулся дальше, где его сразу схватил иностранец. Шейбан облокотился о стену, медленно сползая по ней, а Жжозиф, не теряя ни минуты сложил руки на груди человека и надавил на неё всем своим весом, но маг уже не наблюдал за этим. Его помутнённый взгляд был устремлён в себя, а в голове промелькнуло: «Может в этом и есть смысл жизни?» и он улыбнулся этой мысли. - Мухтарам, мухтарам! С тобой всё хорошо? – вывел его из раздумий Самих, поднося ему дымящую чашку, источающую пряный запах. Полный лекарь уже сидел за столом, на котором лежал уже дышащий незнакомец, и вытирал холодный пот со лба, попутно внимательно осматривая тело и одежду лежащего. Маг улыбнулся, но заметив, что за окном всё ещё буря и чёрное солнце, которое как будто и не сдвинулось с места резко помрачнел. -Шукран лак, Самих. Мы спасли его? Мы сделали хорошее дело? – неуверенно сказал он. -Всё так, мухтарам, всё так, - Самих сел на пол рядом, почёсывая седую бороду и вытирая влагу с глаз. -Знаешь… -Начал Шейбан, посмотрев во влажные глаза собеседника, ветер снаружи завывал яростнее, а алый свет будто-то стал ярче - Я кажется наконец-то понял, почему другие не погружены мыслями в смерть и даже смеются в такое время… Я, наверно… Нашёл, ради… Тут Жжозиф подскочил, в два шага оказался над телом спасённого незнакомца и быстро своими большими руками завозился, отцепляя что-то от рубахи лежащего. -Паны! – обогнул он стол, показывая небольшую золотую брошь в форме лежащей незаконченной восьмёрке, в целом кольце которого на маленьких нитях висел шар, напоминая открытый глаз, а полукольцо - закрытый. Жжозиф пытался начать, но замялся, облизнул высохшие губы и вздохнул, как бы делая вывод, что двое смуглых мужчин его не поймут, - Мабыць, это надо было сказать раньше… -Он пододвинул стул и сел, протирая лицо – Я был князем на своей родине… Якби то чош значило… Наши же пантеоны похожи, есть схожие боги, правда верховным мы считаем с вами разных. Так вот, откуда же я знаю про богов и теперешнее состояние мира?.. – Он помолчал, - Боги спустились к нам. Мир рушится, а они пытаются не допустить этого здесь и сейчас. И я видел верховного бога… Но это сейчас не имеет значения. А вот эта брошь… - Он поднёс маленькое украшение к Шейбану и Самиху, - Вернее символ, который она изображает – символ богов… -Ля юмкин… Ты хочешь сказать, что в моём караван-сарае лежит чуть не умерший Бог?! – Самих схватился за голову. -Думаю да, - иностранец оглянулся, посмотрел на лежащего, - Сомневаюсь, что это вор или убийца, который прихватил с собой такой… Артефакт. Посмотри на него – идеальное тело, лицо: молодое, без царапин, шрамов или иных изъянов и эти символы на его коже… Сомневаюсь, что это человек… -Но что же нам делать тогда? -Не знаю. Он жив. Но эта буря, это чёрное солнце… Может это то, что пришло за ним и он всё ещё в опасности… Ня ведую… ня ведую… Наступило молчание, лишь неистовый ветер не давал опуститься первородной тишине. Шейбан погрузился в свои мысли, бесцельно смотря в окно, за которым бесновались песчинки, то и дело залетая во внутрь. Никто не проронил ни слова: Жжозиф пристально смотрел то на брошь, проворачивая её в руках, то на молодого незнакомца, многозначительно кивая своим мыслям, а Самих нервно теребил свою бороду, немо, одними губами, молясь. Глаза Шейбана расширились, он встал и медленно пошёл к выходу, приоткрыв рот, но смотря осознанным взглядом. -Шейбан, ты куда? – встал за ним хозяин этого места. -Будь спокоен, Самих. Я многое сегодня осознал. И поэтому готов попытаться вас спасти, даже если придётся уйти навсегда… С этими словами он открыл дверь – ветер сразу обдал его и преодолевая поток нескончаемых песчинок, маг, бежавший от уже простых для него истин, скрылся в пучине бури. Через пару часов всё стихло. Песок вновь спокойно лежал на больших бесконечных барханах, жёлто-белое солнце клонилось от зенита к горизонту, набирая новый жар. Ничто не говорило о недавних событиях. И как всё успокоилось за окном, так и дыхание незнакомца стало глубоким и размеренным. -Бедный мухтарам Шейбан… Все дни в караван-сарае провёл в своей печали и так… Ушёл.. – Самих потёр уставшие глаза и вскинул голову на верх. -Думаю… Он нашёл, то, что искал. Понял для чего ему стоит жить… И для чего… Умереть… Отпочни его душе… И вновь настала спокойная тишина – никто не смел её нарушить. Лишь глазами они наблюдали за окном, за входом в старый и почти заброшенный караван-сарай, но никто не прошёл у окна, никто не постучал в рассохшуюся древесину, никто не вернулся. И лишь молодой голос нарушил это спокойствие, сказав: «Мне нужно к Сан'ы. Немедленно!”