Подчинительный союз

— Ир, — Анатолий перелистывал очередной раз утреннюю газету, что была ещё слегка сырой. Почтальон тут — любитель оставить газету не в ящике, а между дверей забора, что огородил территорию нового дома. Семейного дома, — А ты в школе хорошо училась? — Что?! — послышалось с кухни, что была рядом с комнатой, в которой мужчина отдыхал после тяжелой трудовой недели, — Я не слышу! — Так подойди! — утвердительно ответил мужчина, поправив очки правой рукой. — Ну что? — женщина вошла в комнату к мужу, вытирая руки вафельным белым полотенцем. Она выглядела хорошо. Он это отметил. Кому, как ни чиновнику было важно видеть рядом ухоженную даже по выходным жену. Алеников приподнял на нее взгляд, отметив, как идут ей эти бежевые брюки, что красиво облегали бедра, эта легкая блузка с вырезом. А самое главное… Кулон, подаренный им на очередной праздник. Он слегка улыбнулся уголками губ и пояснил: — Говорю: ты в школе хорошо училась? Ирина, вздохнув от столь бессмысленного вопроса, который отвлёк ее от занятия готовки, ответила: — Ты издеваешься? Я вообще-то готовлю ужин, а ты меня отвлекаешь. — Плохо? — удивился мужчина, повернувшись боком к женщине. — С чего ты взял? — Ну ты явно хочешь сменить тему, — улыбнулся Алеников. — Я нормально училась. — Что значит — нормально? — строго спросил тот, вставая с удобного кресла. Мебель он выбирал в их дом тщательно. Не жалея средств. Иначе, как говорится, скупой платит дважды. А им нужна не скрипящая (важное уточнение в их браке), красивая и удобная мебель. Анатолий, хоть и доверял эти все «домашние» дела своей супруге, тщательно проверял ее заказы. Не мог не проконтролировать даже тут. — То и значит, — усмехнулась Ирина, слегка ударив мужа по руке полотенцем, — А что это вдруг тебя осенило спросить меня про учебу? — Да газету читаю, тут у детей как всегда экзамены, стресс… Помню, как сам экзамены сдавал, боялся — жуть. — Ты боялся? — удивилась с улыбкой блондинка. — Я что, не человек что ли? — Простите, Анатолий Борисович, простите, — засмеялась Ирина. Он лишь недовольно снял очки и махнул рукой: — Да что с тобой разговаривать? Ирина лишь улыбалась, глядя на столь ранимого мужчину. Они в браке пять лет, но уже настолько изучили привычки друг дуга, характер и повадки. — Вот иногда мне кажется, что в наших с тобой отношениях, Толь, я — подчинительный союз. — Это почему? — Почему? Ты всегда командуешь. Даже сам на кухню выйти не смог. Самой пришлось оторваться от готовки. — Так я сидел, читал, — невозмутимо произнёс чиновник, убирая газету на место. — А я готовила, между прочим. Ты же сам потом начнёшь возмущаться: Ир! У нас ужин не готов! Что, опять заказывать? Надоела это ресторанная хрень! — Ой, я не возмущаюсь никогда, — улыбаясь, Анатолий Борисович поправил футболку и положил одну руку в карман штанов. — С тобой спорить — себе дороже, — она махнула полотенцем и хотела уже выйти из спальни. — Подожди, — Анатолий положил правую руку на шею сзади, слегка задумавшись, — Если ты — подчинительный союз… А я тогда кто? — Ты? Кивок. — Даже не знаю… — задумалась Ирина, — у тебя как с русским языком было? — С русским? — усмехнулся мужчина. — А что смешного? — Ну… — мужчина продолжал улыбаться, приводя состояние своей жены в непонимание, — С русским все было прекрасно. Ирина не поняла такой реакции своего мужа и поэтому продолжала смотреть на дальнейшее его поведение. — То есть, ты хорошо его понимал? — Можно и так сказать, — Анатолий Борисович слегка засмеялся, подойдя к жене ближе. — Я ничего не понимаю… Чего ты смеёшься? Чего ты улыбаешься? — Просто, Ирина Алексеевна, — Анатолий посмотрел в ее зелёные глаза, слегка сделав голос ниже и грубее, — Такие подробности процесса моего обучения жене знать не обязательно. Она лишь удивлённо приподняла брови: — Теперь я точно должна это знать, Анатолий Борисович. — Точно? — Да. — Ну… у меня в школе… в десятом классе пришла молодая учительница, сразу после института. Такая вся красивая, — Анатолий успел получить от жены недовольный взгляд, — Ну… тогда мне так казалось, разумеется, — сразу оправился мужчина, — Все пацаны из класса по ней сохли. Но не все такие решительные и умные, как я. — Не все такие наглые, Алеников, — перебила Ирина. — Не перебивай, — он слегка пальцем махнул ее перед носиком, задев кончик. От чего Ирина усмехнулась, — Так вот… Однажды я попросил дополнительные занятия. Она, конечно, не могла отказать, ведь пришла только, опыт нужен и все такое, — Анатолий положил руки на талию супруги. Она не противилась, — Одно занятие. Второе. Третье. И она не смогла устоять перед таким мужчиной. — Ты тогда ещё сопляком был. — Шестнадцать лет, не совсем сопляк, Ир. — Какой ужас… Ты что, ее поцеловал? — наивно спросила Ирина, смотря внимательно на выражение лица своего мужа. — Очень поцеловал… — Это как? Он наклонился, чтобы проговорить все подробности только ей, на ушко. — Тогда у меня и был первый секс, Ирина Алексеевна, — легкая улыбка. Она, приоткрыв губы, продолжала пребывать в шоке. — Какой кошмар… — Да ладно, ей понравилось. — Ты извращенец. — Есть немного, — засмеялся мужчина. — Алеников! Это… это… да ты… — Знаю, знаю, я уломал училку, ну… с кем не бывает? — С людьми! Ты — нелюдь! — Ириш, это было сто лет назад, — улыбался мужчина, продолжая обнимать жену за талию. Ирина молча наблюдала за мужем. — И как? Тебе понравилось? Много тогда изучил, Анатолий Борисович? — Ну…вообще достаточно. — По русскому ты был лучше всего осведомлён, я поняла. — Нет, я русский не любил. А вот математику… — Ты и математичку уломал? — Сплюнь! Ей было уже тогда сто тридцать. Но я просто хорошо понимал. У меня этот, — щелчок пальцами, — точный склад ума. — А я твоя противоположность. — Знаю, — он аккуратно провёл ладонью по ее светлым волосам, — Я постоянно в твоих отчетах что-то да нахожу. — На это ты мне и нужен, — ехидно улыбнулась женщина. — Плохая у тебя фантазия, жена, я вообще-то во многих делах пригодиться могу. — Да? — Угу, — улыбнулся Алеников. Его рука коснулась выключателя, в комнате погас свет. — Научишь меня теореме о трёх перпендикулярах? — смеясь проговорила Ирина, уже успевая отвечать на поцелуи мужа. — Обязательно, — игриво ответил Анатолий и уронил жену на кровать, слегка согнув ее ногу в колене. Ладонь провела по бедру, поднимаясь к ягодице, — Но учти, я очень строгий учитель, — губы начали изучать все ее изгибы, венку на шее, приятный аромат духов между ключицами. — Учту, — она прикрыла глаза, прикусив нижнюю губу. — Итак… полагаю, начнём с первой теоремы, — его пальцы расстегнули молнию брюк. Он снова наклонился перед ее губами, смотря в расширенные от желания зрачки. Пальцы юрко проникли сквозь ткань трусиков, поглаживая чувствительные зоны. Стон, — Ответ не засчитан, Ирина Алексеевна, — он нажал сильнее, чуть ускоряя темп движений. Снова стон. Уже громче, — Уже лучше, — он самовольно улыбнулся. На кухне стоял дым. Поправляя рубашку, Ирина посмотрела на оголённого мужа, который начал открывать окна. — Учитель хренов… Курица то сгорела! — Она пыталась уложить растрепанные волосы. — А ты зануда. — Вот и готовь сам себе ужин, — Ирина отмахнула от себя запах горелого и покинула кухню. Анатолий Борисович посмотрел на уходящий из кухни силуэт жены, которая была в расстёгнутой блузке. — А в спальне ты была сговорчивее…