То, что он хотел бы забыть

Даниэль улыбнулся и перехватил рукоять кинжала удобнее. - начертить и идти строго по линиям - голос его наполнился слегка истеричными нотками - нииичего сложного. Ничего и я снова в безопасности - он кратко посмеялся. Рассудок его в последнее время заметно пошатнулся, а убийства, да и не только они, пытки тоже забавляли молодого мужчину. Он уже не оправдывал себя, уже не боялся наносить удары, четкость которых только отточилась за дни проведенные в подземельях. Глаза его блестели нездоровым азартом, а улыбка то и дело искажала лицо гриммасой безумного ликования собственной обретенной здесь силой. Силой вершить суд над теми кто заслужил ее. Александр все чаще брал его с собой в селения близлежащий замку уже даже не утруждая себя выдумывать обвинений для очередных жертв. Виновность была доказана Даниэлем самому себе еще стоило ему натянуть поводья, всхрапывающей от внезапной грубости этого действия, лошади, и слушая который из домов им нужен. Развлекало его и ловить тех кто пытался сбежать, охотиться таким образом, и не важно взрослый то или ребенок, виноваты все и в этом уже не было слепого доверия словам барона, в этом было только желание вновь ощутить силу в своих руках. Решить кому жить и кто достанется тени вместо него самого. И кроме последнего, это удовольствие от собственной жестокости барон уже видел. Вновь и вновь вставал перед глазами этот взгляд, слышался смех, ребяческий, до безумия задорный, как в играх детей, мимо которых многократно проезжал он посещая селения и города, которых не особо заботил его визит и в играх тех они порой чуть ли не бросались под копыта лошади, пугая ее и рискуя тем заставить самого барона оказаться на земле, однако тот сдержанно и вовремя реагировал и потому ни малолетние безумцы, еще не научившиеся бояться за свою жизнь, не оказывались под копытами, ни сама лошать не вставала на дыбы даже хоть и частенько порывалась в такие моменты. Но не было в этих воспоминаниях той ясности происходившего, не было обыденности, вновь и вновь они заставляли холодеть что-то внутри, будили желание отказаться от них, но все явственнее были глаза так отличные от глаз его нынешнего "ученика" подернутых истеричным безумием, холодные, будто полные серого льда глаза настоящего палача и слишком вместе с тем знакомые, такие в которые смотрел будто в собственные...