Солнце в зените

Закат. Глава 13. «И жизнь была дана мне, как залог». После казни Гастингса прошло уже три дня. Члены Совета пришли к заключению, что пора бы ставить Елизавету перед выбором. И в окружении вооруженной охраны поплыли вверх по течению в направлении Вестминстера. Постановили, что делегацию к королеве возглавит архиепископ Кентерберийский Томас Буршье, а сопровождать его будет лорд Говард. Ричард и герцог Бэкингем останутся ждать их возвращения во дворце. Елизавета приняла гостей, испытывая сильнейшие неприятные предчувствия. Она слышала, как о казни Гастингса и о том, что Джейн Шор заставили принести покаяние, так и лишении бывшей возлюбленной мужа принадлежавших той мирских благ. Это стало чудовищным крахом. Елизавета многого ждала от заключенного с Гастингсом союза. Они всегда страшно враждовали, и теперь, когда Уильям начал искать примирения, его действия оказали на королеву поразительно приятное впечатление. Елизавета наслаждалась атмосферой интриг. С минуты совместного с матушкой замысла пленить короля и его успешного осуществления она уверовала, что обладает особым к этому талантом. Ее Величество с нетерпением надеялась на каждый следующий приход Джейн Шор, сейчас же кто-то, несомненно их предал. Она не переставала спрашивать себя, что означает появившееся на пороге общество. Определенно, у него крайне весомая подоплека, об этом говорит присутствие архиепископа Кентерберийского. Томас Буршье с почтением поприветствовал Елизавету, как ему и следовало. Разве не являлась она матерью его короля? Как молодой женщине хотелось увидеть сына, как успокаивала передача от него сообщений, еще недавно доставляемая с помощью Джейн. Архиепископ сразу перешел к главному. «Моя госпожа, Его Милость Защитник государства желает, дабы вы покинули убежище», - произнес он. «Вам не следует бояться. Герцог Глостер дает вам слово, что относиться к вам будут с уважением, как и подобает, относиться к матушке короля». Елизавета подняла голову, и в ее взгляде появился блеск. «Что с моим братом, лордом Риверсом? Ричард Глостер взял его под стражу. Но на каком основании?» «Моя госпожа, вам следует знать, что ваш брат, Его Милость лорд Риверс, и ваш сын, Его Милость лорд Ричард Грей пытались забрать короля от Защитника государства. Они скрыли от него известия о смерти короля. И на данном основании стали теперь его пленниками». «Каковой стану и я, если покину стены убежища». «Это не так, моя госпожа. Вы не совершали подобных проступков». «Я не доверяю Его Милости герцогу Глостеру». «Герцог славится умением держать данное им слово. Он обещал покойному королю, что возьмет на себя опеку над его сыном, и именно это собирается теперь сделать». «Но я – мать нынешнего короля. Опекать сына отныне - моя задача». Буршье склонил голову и повторил. «Его Милость Защитник государства предлагает вам другой путь. Либо выйти из убежища, либо доверить мне герцога Йорка». «Доверить вам ребенка! Но зачем? Он еще совсем маленький и должен находиться рядом со своей матушкой». «Брат зовет его к себе. Хочет, чтобы герцог присоединился к нему в палатах Тауэра». «Я не позволю Ричарду уйти». «Моя госпожа, у вас нет выхода. Или вы покидаете убежище вместе с сыном и дочерями, - тогда Его Милость Защитник государства обещает вам почтение, достойное вашего ранга, - или вы отдаете нам герцога Йорка». Елизавета молчала. Она не желала терять сына, но, с другой стороны, найдется ли у нее смелость выйти из убежища? Огромная доля надежды заключалась в попытке поднять против Глостера мятеж, что казалось возможным, используя поддержку Уильяма Гастингса. Придется остаться в убежище. Что если Елизавета позволит маленькому герцогу уйти? Тогда он окажется рядом с братом. Бедное дитя, Ричард ни за что не оставил бы матушку и сестер, но мальчик поплывет к Эдварду…а для того будет полезно находиться вместе с младшим братом. Не стоит ли Елизавете все же покинуть убежище, чтобы семья смогла, наконец, собраться? Именно об этом кричали ее материнские инстинкты. Королева слишком хорошо знала Глостера, чтобы понимать, - он не причинит ей вреда, если только Елизавета сама не продолжит плести против него интриги. Проявил же Ричард милосердие в случае с Джейн Шор. Герцог обоснованно подозревал молодую женщину в участии в заговоре, - и та, действительно, приносила королеве послания от Уильяма Гастингса. Некоторые бы снесли бы ей за подобное голову. А Его Милости оказалось достаточно покаяния и лишения Джейн имущества. Нет, он не был к ней жесток. Ричард вспомнил любовь, которую питал к Джейн его брат, и поэтому проявил доброе отношение. Елизавете следует покинуть убежище. Нет…нет…на этом все ее надежды потерпят крах. Здесь будет безопаснее. Придется позволить маленькому Ричарду Йорку уйти. Решение сыграло роковую роль. В последующие годы Елизавета часто станет о нем размышлять и терзать себя вопросом, - что произошло бы с ее сыновьями, оставь она тогда убежище и удержи всех членов семьи рядом. Елизавета велела привести Ричарда. И ребенок прибежал к матери. Это был очаровательный маленький мальчик, намного здоровее и веселее, чем его старший брат. Несчастный Эдвард часто чувствовал усталость, страдал от странной костной болезни, которая, по словам врачей, мешала костной ткани развиваться нормально, как ей полагалось. Несчастный юный король, ему никогда не сравниться с отцом. Чего нельзя было сказать о Ричарде, здоровом и соответствующим своему возрасту пареньке. «Ричард, мой малыш», - обратилась к нему Елизавета, обнимая и привлекая к себе, - «ты отправляешься повидаться с Эдвардом». «О, моя госпожа, когда мы отправляемся? Сейчас?» «Мы не отправляемся. Я и твои сестры вынуждены остаться. Едешь лишь ты». «Эдвард к нам возвратится?» «Нет, это ты с ним останешься». «Когда приедете вы?» «Этого, мой любимый, я сказать не могу. Все зависит от твоего дядюшки». «Мне не нравится мой дядюшка». «Мой драгоценный, он никому из нас не нравится, но в течение какого-то времени придется поступать так, как велит дядюшка Ричард». Елизавета прижала мальчика к себе и прошептала ему на ухо: «Это не затянется навсегда. А сейчас тебе нужно идти с архиепископом. Его Святейшество проводит тебя к Эдварду, и вы сможете посоревноваться друг с другом в стрельбе из лука». Ричард улыбнулся. «У меня получается стрелять дальше, чем Эдвард», - похвалился он. «Замечательно, но тебе следует помнить, Эдвард не так здоров, как ты. Ты же всегда об этом помнишь, правда?» «Да, моя госпожа. Но вы скоро приплывете и останетесь с нами, и Елизавета…и Сесиль…» «Как только сумею, я к вам приеду. Ты же не думаешь, что я способна бросить моих мальчиков?» «Нет, дорогая матушка, не способны. И вы ненавидите…» «Тише…Не перед этими господами». Мальчик обвил руками шею Елизаветы и прошептал: «Милая мамочка, они мне тоже не по нраву». «Любимый, это архиепископ Кентерберийский и лорд Говард. Они позаботятся о тебе». Елизавета подняла на Томаса Буршье умоляющий взгляд. «Вы же позаботитесь о моем сыне, господин. Я хочу, чтобы вы пообещали». «Обещаю, моя госпожа. Я жизнь отдам ради безопасности принца». «Тогда возьмите его и помните ваше обещание. До свидания, мой малыш. Попрощайся со своими сестрами. Ты отправляешься к брату, а я буду с любовью думать о вас. Передай ему мои слова, договорились?» «Да, дорогая госпожа, я передам». «И сам их не забывай». Мальчик обхватил матушку руками. «Я не хочу покидать вас, милая мама. Я хочу остаться с вами и не желаю ехать к Эдварду, даже…» Елизавета крепко его обняла и опять бросила умоляющий взгляд на покачавшего головой архиепископа. «Вы можете отправиться вместе с ним, моя госпожа», - напомнил он ей. Королева опять разрывалась внутри. Остаться необходимо. Елизавета не осмелится выйти. Откуда ей знать, что случится потом? Если она намерена когда-нибудь восстановить свое влияние на старшего сына, то обязана остаться в убежище и уступить сейчас его младшего брата. «Мое любимейшее дитя, тебе надо идти. Надо искать в себе мужество, милый. Скоро все мы окажемся вместе. Эдвард без тебя тоскует». «Хорошо, дорогая матушка». Елизавета нежно поцеловала Ричарда и велела позвать его сестер, чтобы они попрощались с мальчиком. Затем архиепископ взял ребенка за руку и повел к выходу из убежища. В тот же день Ричард появился в Тауэре, чтобы составить компанию своему брату. В узилище Шериф Хаттона до Его Милости лорда Риверса доносились отрывочные новости о происходящем в стране. То, что правительство возглавил Ричард было очевидно. Задержание Риверса в Нортхэмптоне оказалось ударом, выполненным мастерски, ибо он развязывал Глостеру руки в отношении короля. Однако, как близко удалось Вудвиллам подобраться к трону. Как только Эдвард дождался бы коронации, его уже никто не смог бы взять под опеку, сколь бы юным он ни был. Мальчик искрился планами настоять на сохранении вокруг себя родственников из клана Вудвиллов. И это стало бы финалом для нынешнего Защитника государства. Ему бы тоже пришлось присоединиться к Вудвиллам, и определенно превратиться во второсортного члена партии, или же вернуться на север. Нет, подобное оказалось бы слишком опасно. Север находился на стороне Его Милости Глостера. Скорее всего, он бы решил, что, являясь Плантагенетом, никогда не согласится играть второстепенную роль при выскочках Вудвиллах. О, да, удар мастерский. Но Глостер и был мастером в искусстве политики и судопроизводства. Эдвард придерживался о нем мнения более высокого, чем о ком-либо другом. Елизавета это знала и всегда обижалась, однако, она понимала, - нет никого, кто изменил бы точку зрения короля, и если ей захочется так поступить, то гнев Эдварда обратится в первую очередь на нее. Его Милость Глостер действительно был способен умело править, Риверс признавал это. Но как же стремились к власти Вудвиллы! И он, лорд Риверс, стоял во главе семьи. Он стал бы главным королевским советником. Ричард знал о данной подоплеке, потому постигшая Риверса судьба была неизбежна. Разумеется, Его Милость герцог Глостер мог на блюдечке получить голову лорда Риверса, как уже случилось с Уильямом Гастингсом. Но это бы не стало мудрым поступком. Ричард мог поднять на него волну гнева целой страны, если бы потребовалось. Но Защитник государства стремился действовать осторожно, что и воплощал в жизнь. С помощью задержания Их Милостей лордов Риверса и Грея он перехватил нити влияния на короля, отложил на время помазание Эдварда на царство и утвердился в роли опекуна. Последнее, чего желали люди, - кровавого противостояния, ибо только небеса знали, сколько они его хлебнули в процессе Войн Роз, поэтому народ и принял Ричарда. Англичане увидели в нем хорошего и твердого правителя, который и был им необходим. Таким образом, сейчас оставался лишь один логически возможный исход, ожидающий Риверса. Вопрос заключался во времени его наступления, и вельможа догадался, что конец не за горами, когда в Шериф Хаттон прибыл граф Нортумберленд. Суд состоялся в мгновение ока. Риверса обвинили в государственной измене и вынесли окончательный приговор. Назвать его виновным было бы далеко не просто, если бы не собрание оружия, найденное при Энтони, ясно указывающее на готовность ввязаться в решающий момент в сражение. Последняя ночь оказалась отдана составлению завещания, молитве и написанию стихотворения. «И жизнь была дана мне, как залог, Что бросил я в беспечности на ветер. Добро пожаловать, Судьба, на мой порог…» Энтони записал и даже обнаружил некое удовольствие в обдумывании и фиксации того, как обошелся с ним Рок, в конце концов, приведя в ныне переживаемое состояние. Энтони сообщили, что отвезут его в замок Понтефракт, где держали Ричарда Грея, и куда из Миддлхэма доставили Томаса Вогана, дабы все они сложили свои головы в одном месте и в один день. Его Милость лорд Риверс попросил о возможности упокоиться рядом с племянником, лордом Ричардом Греем. Просьбу подтвердили и одобрили, и двадцать четвертого июня в замке Понтефракт лорд Риверс, лорд Ричард Грей и сэр Томас Воган были обезглавлены.