Соперник

Отловить хулиганку сразу не удалось, зато я выяснил, что этот самый пакетик с уликами она забрала с собой, отправившись на выезд. Дело оставалось за малым – позвонить Серому, с которым она уехала, и попросить его деликатно и незаметно стащить важный вещдок. Серый – это Майский, если что. Не чемодан. У меня пока еще все в порядке с головой в отличие от некоторых. Серега оказался настоящим другом – по возвращении он выдал мне растерзанный компромат, не задавая лишних вопросов. Я тут же помчался на улицу к мусорным бакам, чтобы все сжечь и по ветру пустить. Не восстановит! Как пить дать! Отметить удачно провернутую операцию я решил чашечкой кофе в буфете. Жаль, что тайная бутылочка коньяка уже опустела: добавить пару десятков миллилитров в кофе – милое дело. Но ничего, с миллилитрами можно вечером дома разобраться. Я пребывал в таком блаженном настроении, когда на пороге нарисовалась нахмуренная Соколова. - Что-то случилось? – поинтересовался я и на всякий случай дружелюбно предложил: - Кофе будешь? Она кивнула, дождалась свою чашку, утешительную, судя по ее лицу, и уставилась на меня возмущенным взглядом. - Что? – не удержался я. Она молчала. Смотрела и молчала. Потом все-таки не выдержала: - Нет, я вот понимаю, что это ты подсуетился, я только не понимаю – как, - глаза сверлили дырку на моем лице. Две дырки. - О чем ты? – тем не менее, невинно бросил я, наслаждаясь кофе и представляя, что там растворились приятные миллилитры коньяка. - О пакете с обрывками. Он все время был у меня! Как ты его выкрал? – негодовала Юлька. Я крякнул. Ничего себе обвинение – выкрал! Потом почесал подбородок. Ну да, выкрал, хотя… Она сама сказала, что это был мусор, а мусор не воруют – он колхозный, то бишь ничей, то бишь общий, то бишь… Неважно. Пауза затянулась, надо было что-то отвечать. - Да выронила, небось, где-нибудь по дороге, - небрежно махнул я рукой, допивая кофе. – Я-то здесь причем? - Притом, что улыбаешься, как кот, съевший чужую сметану! – прищурилась Юлька. Черт! Права. Я пытался делать серьезное лицо, но у меня не получалось. И можно было бы праздновать победу, если бы на следующий день, с утреца пораньше, когда я только налил себе кружечку самого распространенного офисного напитка, в буфет не вплыла довольная Соколова с чемоданчиком в руке. Я сначала даже подумал, что мне пригрезилось с недосыпа, но нет, мечта поэта была вполне себе реальна, улыбалась во весь рот и не спеша занимала место напротив меня за столом. Будучи воспитанным и галантным мужчиной – пусть Котов там не думает, что он один-единственный такой на всю планету! – я предложил ей кофе, но в этот раз Юлька отказалась. Это уже было подозрительно. Как вдруг она положила чемоданчик рядом с собой на стул и открыла его со словами: - Ну-ка, посмотрим, что у нас тут… Она ловко извлекла из недр этого беззубого врага народа какую-то газетку, сделала вид, что читает ее, но через пару секунд подняла на меня свой хитрющий взгляд. - Так значит «помогите спасти отношения»? – Юлька склонила голову на бок, на губах нарисовалась такая же хитрющая улыбка. Я застыл на месте. Как?! Я же лично сжег все клочки! Моя физиономия, вероятно, была слишком красноречивой, потому что ее улыбка стала широкой и самодовольной. Она перевернула последнюю страницу злосчастного издания и с выражением зачитала: - Тираж: три тысячи экземпляров, - потом снова посмотрела на меня довольным взглядом и елейным голоском пропела: - Кажется, вы забыли, с кем имеете дело, товарищ майор. Вот тут-то я понял, почему люди порой хотят провалиться сквозь землю.