Шрамы твоего сердца

Девушка очнулась, и вокруг было настолько светло, что ей снова пришлось зажмурить глаза. Свет словно ударил её по голове, и Микаса почувствовала уже привычную тупую боль в висках. У неё часто болела голова, но в этот раз, по всему, она просто схватила мигрень от переутомления. Взяв себя в руки, Микаса всё же заставила веки разжаться. Глаза быстро привыкли к яркости окружающего мира, и девушка смогла рассмотреть, куда попала. Свет уже почти не причинял боли, скорее всего, так неприятно ей было из-за того, что при падении она ударилась головой, а вовсе не из-за привычных мигреней. Немного поморгав глазами, позволяя им как следует размяться и держать фокус, Микаса сообразила, что находится в палате замка. Вокруг неё висели белые, приятно пахнущие мылом простыни. Сама она чувствовала себя чистой и отдохнувшей. Боль, правда, всё ещё была с ней, но девушка не могла и надеяться, что она исчезнет. Если Аккерман всё помнила так, как это было на самом деле — то она упала с пятнадцатиметровой высоты, не меньше. Страшные картинки снова промелькнули у девушки в голове: вот их группу отрезало от отряда разведчиков, титан сразу же схватил пару солдат, попытавшихся его убить, чтобы остальные могли воссоединиться со всеми солдатами. Вскоре набежало ещё несколько. Разведчики отчаянно сражались, но без должного командования их хлипкое построение быстро рассыпалось, и Микаса оказалась совсем одна. Она попыталась скрыться в глубине леса, но всё ещё приходилось отбиваться от набегающих со всех сторон кровожадных тварей. Возможно, впервые за очень долгое время девушка так сильно испугалась за свою жизнь. Микаса понимала: остаться без отряда — верная гибель, даже если ты так же силён, как и она. Но даже у Аккерман был свой предел. Она устала и просто хотела оторваться от титанов, попробовать забраться куда-то повыше, где они её не достанут, но всё никак не получалось. Отбиваясь от одного, девушка заметила, что между монстрами есть пространство, и, полагаясь на чистую удачу, проскочила в это узкое отверстие, чудом не схваченная. Вскоре она смогла оторваться от них достаточно, чтобы хоть немного расслабиться, перевести дух и проанализировать, как выбраться из западни, в которой оказалась. Но её везение не продлилось долго. Как из ниоткуда вырос титан. Огромный, явно пятнадцатиметрового класса. Обойти этого монстра никак не выходило, и если бы Микаса и дальше пыталась избежать столкновения и лавировать меж веток, то просто выпустила бы весь газ. Титан оказался на редкость проворным, и от этого факта хотелось завыть. Аккерман понимала, что, возможно, здесь и умрёт, но так быстро сдаваться было не в её правилах. Она решила принять этот бой, и если уж придётся погибнуть — то борясь за свою жизнь, а не пытаясь убежать, поджав хвост. Но в решающий момент страх настолько охватил её, что она забыла отслеживать уровень газа и, поразив титана прямо в заднюю часть шеи, полетела прямиком вниз, сильно ударившись о землю после падения с огромной высоты. Следующим её воспоминанием был капитан Леви. Микаса приподнялась на локтях, пробуя встать, и со лба на грудь упало влажное полотенце. Внимательно осмотрев себя с ног до головы, девушка поняла, что она правда здесь, живая, чистая, хоть и не невредимая, но переодета в больничную одежду. Было очень светло, а значит, она провела без сознания как минимум всю дорогу до стен, ночь и утро. «Неужели меня и впрямь вытащил оттуда сам капитан?», — задумалась Микаса, не веря своим мыслям. Мало ли что могло напридумывать её сознание. И сколько она так пролежала — было достоверно неизвестно, девушка могла только предполагать. Может быть, всё, что случилось после падения, — это просто длинный сон, а на самом деле всё было совсем по-другому? Почему же тогда она думала о капитане? При одной только мысли о том, что он был готов пожертвовать своей жизнью ради неё, сердце начинало биться быстрее, и Микаса никак не могла взять в толк почему. Не может же она как-то по-особенному относиться к этому грубому коротышке? Но ей даже не нужно было отвечать на этот вопрос. Аккерман и сама прекрасно помнила, как на него реагировало её тело. Да и каждый раз, когда она видела его, ей приходилось изо всех сил стараться, чтобы не улыбаться во все тридцать два зуба, как дурочка. Да и что он тогда о ней бы подумал? Хоть и казалось, что Леви совершенно не интересуют женщины, но в обратную сторону интерес явно был. Микаса не раз улавливала девичьи разговорчики и спекуляции насчёт капитана, и каждый раз она испытывала очень странное чувство. Почему-то ей не хотелось, чтобы все эти рассказы были правдой. Могло ли это быть ревностью? Могло. Но глупо ревновать того, кто не принадлежит тебе. И никогда не будет. Девушке и подумать было неловко о том, чтобы хоть как-то намекнуть Леви о своих чувствах. Она прекрасно видела, что означали такие отношения, даже была рада, что хотя бы в открытую Леви никого не использует таким мерзким образом, в отличие от некоторых других начальников. Откинув одеяло, Микаса увидела, что обе её ноги плотно затянуты в бинты и зафиксированы дощечками. Умудрилась сломать обе. Обидно было до слёз. Мало того, что из-за этого она теперь будет вынуждена испытывать ежедневную боль, так и её друзья останутся без защиты. Даже сейчас ей оставалось только надеяться на то, что с Эреном и Армином всё в порядке. Она помнила, что видела их перед тем, как окончательно упасть в забытие, но точно сказать, было ли это сном или явью, было сложно. К тому же, даже по пути до стен многое могло случиться, и сейчас она с огромным удовольствием побежала бы проведать их. Ребята и сами наверняка очень из-за неё волнуются. Ломило всё тело. Было не так больно, как там, в лесу, но то, как крутило её кости сейчас, было малоприятным чувством. Судя по всему, она ещё и простыла под дождём. Где-то глубоко в горле застрял кашель, заставляя поперхнуться. Но, попробовав откашляться один раз, Микаса поняла, что лучше бы она этого не делала. Тело тут же прострелило очередной порцией боли, и девушка со стоном опустилась на подушку. — Очнулась уже? — проговорила майор Ханджи, заглядывая к ней за импровизированную шторку, и откинула её, открывая Микасе вид на лес и голубое небо за окном. Погода явно не замечала её проблем и терзаний и после жуткого ливня сменилась на тёплый летний денёк. — Мы все из-за тебя распереживались. Боялись, что не выкарабкаешься, очень сложные переломы. Чудо, что ты осталась жива. Майор действительно выглядела радостной, Микаса нравилась Ханджи, и, хоть поработать вместе у них не получалось, иногда Микасу отправляли к ней по поручениям, и она производила впечатление очень милой девушки. К тому же, в бою Аккерман была незаменима, и Зоэ сильно бы расстроилась, если бы девушка не выжила. Майор как раз пришла проверить, не пришла ли Микаса в себя, и посмотреть на её состояние. Врач, конечно, уже осматривал её, но нужно было сменить полотенце на лбу девушки, положить влажное и холодное взамен уже наверняка нагревшегося и подсохшего. К тому же, наблюдать за капитаном, который вместо написания отчётов вымерял комнату шагами, нервно маршируя взад-вперёд, надоело, и если он не хотел пойти и проведать Микасу, то Ханджи сделает это сама. Придётся пока передавать информацию так. Давненько майор не видела, чтобы мужчина настолько волновался, хоть Леви и пытался всячески отрицать то, что нервозность его была связана с Микасой. — Как чувствуешь себя? — участливо поинтересовалась Ханджи. — Честно говоря, дерьмово. Но рада, что жива. — сказала Микаса вполне уверенным тоном. Уж Ханджи-то она могла признаться, что всё было не так уж хорошо, как ей хотелось бы, но девушка держалась, стараясь хотя бы напрячь свой голос. — Неудивительно. Ты двое суток провела без сознания. Заставила капитана переволноваться. — Двое суток… Подождите. Капитана? Как я здесь оказалась? — переспросила Микаса. Видимо, он всё-таки и впрямь спас её в лесу. Снова. Может быть, ей не стоит выходить на вылазки в этот лес? Вечно она там держится из последних сил, и инциденты разные происходят. Вспомнились крепкие руки капитана, прижимающие её к себе за талию, и его нежное «тихо» где-то у самого уха, и эти воспоминания сразу же заставили девушку покраснеть, что не ускользнуло от зоркого взгляда майора. — Меня ведь с вами не было на задании, но, по словам других, Леви сам вытащил тебя еле живую из леса. Усмехнувшись про себя, женщина приняла решение: стоит действовать. Пускай Леви всячески отрицал то, что он испытывает к девушке что-то кроме уважения, но его настоящие чувства было не так уж легко скрыть. Ханджи с Эрвином частенько подкалывали мужчину, потому что Леви уж слишком много внимания уделял одному определённому солдату, но тот только бурчал что-то невнятное в ответ. Понятно почему, он и им с трудом доверился, и, пускай строил из себя холодного и расчётливого командира, они знали: в душе Леви слишком сильно переживает за других, за близких людей. То, что ему понравилась Микаса, стало для него почти приговором, капитан как мог старался спрятать этот факт, и выходило неплохо, но от друзей утаить подобное не получалось. Командор и майор были слишком умными людьми для такой игры. К тому же, было понятно, что и сама Микаса не так уж и ненавидит капитана, как все считают. Ханджи было даже интересно побыть этакой свахой для этих двух сумасшедших. Поэтому, хоть капитан и просил не говорить Микасе о своей помощи, женщине хотелось, наконец, растопить лёд между ними и сподвигнуть парочку на какие-то активные действия. К тому же, обстоятельства располагали. Микаса теперь долго не поднимется с постели, а значит, будет пропускать бесконечные тренировки, на которых нужно было обязательно присутствовать солдатам, но совершенно необязательно командованию. Да и Леви показал, насколько она ему, на самом деле, не безразлична, ринувшись вытаскивать её из титановых лап. — Да, Леви. Он лично поехал искать врача из города, чтобы ты была под присмотром специалиста. Мы бы сами с твоими ранами не справились. Доктора я сейчас позову, пускай посмотрит на тебя. Микаса задумалась. Да неужели. Капитан, которого чаем не пои — только дай над солдатами поиздеваться, поехал в город за врачом? — Майор, вы же шутите? — спросила девушка. Ладно, она могла ещё поверить в то, что капитан её спас. Всё же такое иногда случалось, и откровенно странной такая помощь не была. Но врач? Леви ведь мог спокойно отправить за доктором вообще кого угодно, зачем понадобилось ехать самому? — Хотела бы, но он как увидел, что ты в себя не приходишь — как с цепи сорвался, оседлал лошадь и рванулся в город. Посчитал, что если какого-то лентяя отправит, то ты до осмотра можешь и не дожить. Давненько я не видела Леви таким перепуганным. Ханджи, конечно, слегка приукрасила историю для пущего эффекта, но, заметив, как щёки Микасы сильнее покрылись румянцем, поняла, что надавила на нужные рычажки. Нет, она совсем чуть-чуть соврала, по Леви нельзя было догадаться, что он и впрямь испугался того, что Микаса умрёт, но за врачом капитан действительно поехал сам, соврав, что быстрее него никто до города не доберётся. Эрвин просто позволил ему делать то, что вздумалось, хуже от этого никому не станет, и он будет занят делом и не станет срывать своё раздражение и беспокойство на остальных. Эрвин даже написал специальное распоряжение, чтобы доктора им оставили на пару дней, так как Леви был слишком недоволен тем, что девушка всё никак не приходила в себя и могла остаться без врачебной помощи. И только после того, как доктор уверил его в том, что самое страшное позади и организм Микасы теперь нуждается в большом количестве отдыха, Аккерман немного успокоился, но всё ещё нервничал. — Передайте капитану, что я очень благодарна. — пробурчала Микаса, не зная, что она ещё могла сделать и как на это реагировать. И зачем вообще майор завела об этом разговор? Девушка ведь не расспрашивала её о подробностях. Но всё-таки услышать, что капитан побеспокоился о ней, было неожиданно приятно. — Сама скажешь, — по-заговорщически произнесла Ханджи, прикладывая к её лбу холодное полотенце, приятно остужающее разгорячённую от высокой температуры кожу. Майор помогла девушке поудобнее улечься на подушке и вышла из комнаты, пообещав, что доктор скоро зайдёт. Как и сказала Ханджи, врач появился у её постели через несколько минут. Быстро измерив температуру девушки и задав пару вопросов о самочувствии, мужчина подтвердил её догадки — она явно простудилась под дождём. Ничего серьёзного, но придётся пить отвары из трав, рецепт которых он оставит на тумбочке. Наверняка для Зое, она прекрасно справлялась со всякими такими вещами. Доктор пояснил Микасе, что её переломы очень серьёзные и ей придётся долго пролежать в постели, прежде чем она оправится, и строго запретил попытки передвижения без чьей-либо помощи, иначе травма могла повториться снова. Теперь ей оставалось только лежать и ждать, пока кости сами срастутся. По крайней мере, первые шесть недель придётся провести в постели. После того как врач вышел из комнаты, Микаса громко вздохнула от негодования. Как минимум шесть недель. Это настоящий приговор для неё, целых шесть недель ей запрещено не только сражаться, об этом и думать было нельзя, но даже просто вставать с постели. Такой беспомощной она чувствовала себя в последний раз, лишь когда погибли её родители. Тогда Микаса была не в состоянии что-либо сделать, не могла ничего изменить, вот и теперь девушка вынуждена оставаться прикованной к постели. В голове проскользнула шальная мысль — наплевать на рекомендации и начать заниматься, как только пройдёт боль, но она тут же отбросила эту идею. Врач чётко нарисовал ей картинку того, что будет, если Микаса не послушает его советов. Был шанс того, что Аккерман повредит кость снова, и она срастётся неправильно, и девушка никогда больше не сможет ходить или всю жизнь будет прихрамывать. Повреждения же могут вызвать процесс, который заставит ткани отмирать, и тогда ногу или даже обе придётся отрезать. Такое будущее девушку не устраивало. Для использования устройства пространственного маневрирования главным образом были необходимы ноги, и лишиться их она решительно не хотела. К тому же, волноваться приходилось не только о себе. На вылазки со всеми Аккерман теперь точно не будет отправлена, а значит, приглядывать за Армином и Эреном никто не будет, и она очень переживала, что друзья могут погибнуть. Йегер ещё был значим для разведки, и многие будут защищать его даже ценой своей жизни, но Армин… Микаса попыталась немного изменить положение своего тела, но боль тут же прострелила ноги, и ей снова пришлось вернуться на спину. От боли и обиды Аккерман чуть не заплакала, сдержав слёзы только усилием воли. Настолько бесполезной и никчёмной она чувствовала себя теперь. И почему судьба распорядилась именно так? Почему Микаса не могла просто умереть там, если она будет вынуждена наблюдать за тем, как её друзья не возвращаются с поля боя? Но окончательно потонуть в своих горестных мыслях девушка не успела. За выходом из её палаты послышался шум, и Аккерман стала прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Ведь если сюда зайдёт человек, он не должен видеть её в таком разбитом и подавленном состоянии. Кто-то постучался о косяк двери и вошёл внутрь. Из-за задёрнутых простыней людей видно не было, но по шагам было понятно, что их несколько. Микаса спокойно ждала, пока кто-то из них объявит себя. Она даже напряглась, хотя бояться было нечего. Кроме врача, Ханджи и кадетов сюда никто не мог зайти, наверняка, это кто-то из её друзей. — Микаса, ты не спишь? — тихо спросил очень знакомый голос, и девушка сразу поняла, что это Эрен. — Нет, не сплю, — радостно сказала она и наконец увидела своих приятелей, когда Йегер отодвинул одну из простыней в сторону. — Мы так рады тебя видеть, все переживали, как же ты нас напугала! — проговорила Саша откуда-то из толпы, протискиваясь вперёд. Девушка тут же упала лицом в кровать Микасы и расплакалась. — Ну-ну, Саша, ты чего, всё же хорошо, — погладила её по голове Аккерман, но подруга всё никак не унималась, и девушке не оставалось ничего, кроме как принять тот факт, что какое-то время Саша полежит здесь. Она неловко усмехнулась, оглядывая пришедших — Армин и Эрен смущённые пристроились совсем недалеко от кровати, не зная, с чего начать задавать вопросы и стоит ли. Рядом находился злобно поглядывающий на парочку парней Жан. Наверняка злился на ребят из-за того, что они не пошли спасать девушку вместе с капитаном. Жана она рядом совсем не помнит, значит, ему тоже только рассказывали о произошедшем. Конни, Хистория и Имир также были в стороне. Из этой троицы только Хистория выражала искреннее беспокойство, но, видимо, Имир заставила её взять свои эмоции в узду и не поступать так же, как и Саша. — Дерьмо. — пробормотал Эрен и наконец отошёл от стенки. — Микаса, прости нас, мы не смогли тебе помочь. Ты столько раз спасала нас от титанов, особенно меня, а мы в нужный момент не оказались рядом! Парень явно злился на себя. На его лице выражалось искреннее бессилие и негодование, и Микаса всё никак не могла взять в толк, что с ними всеми такое. — Ребята, но я в порядке и на вас совсем не злюсь, вы же тут не при чём. Я рада, что вы пришли меня навестить. Мне теперь долго придётся здесь одной сидеть, — сказала Микаса весёлым голосом, стараясь перевести всё в шутку, но, оглядев присутствующих, поняла, что у неё ничего не вышло. — Это ты просто не слышала, какой нагоняй мы все получили от капитана Леви, я уже и не вспомню, когда в последний раз он так орал, — сообщил Конни, который теперь надул щёки и недовольно сложил руки на груди. Взбучки от капитана никому не нравились, особенно, если они не совсем по делу. — Да-да, это ты здесь отлёживаться будешь, мы-то все на дежурствах будем пахать, — добавила Имир, недовольно поглядывая на Хисторию, непрерывно дёргающую её за рукав. — Да что вы мне все про капитана рассказываете, не пойму. Микаса всё же заставила себя приподняться, морщась от боли, силясь показать, что «отлёживаться» — это слишком громкое слово. Да и при чём тут она вообще? Если уж по каким-то причинам Леви решил всех отчитать, значит, причины у него на то были, даже если солдатам это не всегда очевидно. Микаса хорошо уяснила это. Но видимо, это понимали ещё не все. — Вот дурёха. — выплюнула Имир, и по её тону не было понятно, пыталась ли она оскорбить или выразить негодование. — Имир! — не выдержала Хистория. Всю дорогу до палаты она пыталась уговорить подругу держать язык за зубами. Им же потом хуже станет, если капитан пронюхает, что они тут обсуждают его и Микасу. — Что я такого сказала? Она же дальше своего носа ничего не видит! — негодующе заявила девушка, руками показывая на Микасу, которая всё ещё морщилась от неудобного положения, неприятно нагружающего ушибленные места. Когда она только очнулась, то чувствовала себя намного лучше, нежели сейчас. — Что я такого не вижу? — спросила девушка, грозно глядя на Имир. Вместо неё Микаса сейчас могла бы общаться с друзьями, и такое времяпровождение понравилось бы ей гораздо больше. Саша уже успокоилась и просто присела на кровать, вытирая слёзы. — Ничего, Микаса, ты лучше отдохни, не стоит так напрягать себя. Или расскажи, что же там произошло. Капитан нам так толком и не объяснил, — затараторил обеспокоенный Армин, пытаясь заставить Микасу прилечь обратно на подушки, и у неё не было сил, чтобы как-то сопротивляться. — Ещё сказку ей на ночь прочти, — снова встряла Имир. От бессилия Микаса тихо зарычала. Если всё так и продолжится, то она просто накричит на них всех и выгонит вон. Чего они пришли? Девушка не хотела снова вспоминать всё то, через что ей пришлось пройти. Она ведь чуть с жизнью там не распрощалась! — Так, ребятки, освобождаем помещение! — послышался другой голос, и Микаса поймала себя на мысли, что будет даже рада наконец избавиться от этой толпы. А ведь она была так счастлива, когда друзья пришли её проведать. И чего это Имир к ней так привязалась? Пускай они не сильно ладили, но не настолько, чтобы она провоцировала Микасу на агрессию. Ханджи протиснулась через толпу, держа в руках несколько книжек в цветных переплётах. Явно недешёвые вещи. — Ну? Чего встали? Давайте-давайте, расходитесь! — ещё раз приказала майор, и ребятам пришлось повиноваться. Всё же в армии они были вынуждены подчиняться приказам. Попрощавшись с Микасой, эта компания вышла из палаты, наконец оставив её в тишине. Ханджи положила на стол стопку книг и, как и Саша всего пару минут назад, присела на край постели. Приложив свою руку ко лбу девушки, майор убедилась, что жар ещё не спал. — Как чувствуешь себя? — спросила Зоэ, заранее предвидя ответ. За несколько часов её отсутствия вряд ли что-то сильно изменилось в состоянии Микасы, но спросить было нужно. — Вы пока единственная, кому действительно интересно моё самочувствие, а не то, почему капитан сделал то, что сделал. Ханджи усмехнулась словам девушки. Леви и впрямь устроил всем солдатам переполох. Столько «отродий», «болванов», «кретинов» и «идиотов» в одном высказывании майор давно от него не слышала. Пускай он и говорил о том, что из-за их безалаберности отряд чуть не потерял сильнейшего бойца, но женщина знала истинную причину его злости. Намёков Микаса получила предостаточно, Ханджи оставалось только надеяться, что она сможет сделать выводы сама. — Ладно тебе, капитана нечасто увидишь в таком бешенстве, вот все и пытаются понять, в чём причина, — добавила Зоэ, как бы проговаривая мысли из головы, но как будто вспомнила что-то и тут же подорвалась с места. — Ой, тебе же тут, должно быть, скучно ужас как, я принесла тебе пару книжек из своих запасов. Майор взяла с тумбочки одну из тех самых книжек, которые принесла с собой, и протянула Микасе. — Вот, держи. Ужин я кого-нибудь попрошу принести, лекарства тоже получишь вечером. А теперь будь умницей и хорошенько отдохни. Тебе нужно набираться сил! — энергично проговорила Ханджи, аккуратно кладя книжку на живот девушки, чтобы ей не приходилось лишний раз тянуться к тумбочке. — Майор, вы так ко мне добры, спасибо. Микаса была готова расплакаться от этого странного чувства. Это она пыталась позаботиться о своих друзьях, ничего не требуя взамен, но, когда ей самой это понадобилось, они оказались к этому не готовы. Горечь правды так и била по её и без того израненному сердцу, и было невыносимо досадно понимать, что единственный человек, проявляющий к ней хоть сколько-то сострадания и заботы — её начальник. Но и за это Аккерман была действительно благодарна, без таких мелочей она бы точно потеряла всю волю к жизни. — Не за что, если тебе что-то нужно, не стесняйся обращаться ко мне. Посмотрим, что я могу сделать. — сказала Ханджи, перед тем как выйти из комнаты, оставив Микасу наедине со своими мыслями.

***

Микаса читала какую-то заумную книжку о вегетации северных районов в пределах стен и периодически заставляла себя открыть глаза и прочитать ещё хотя бы пару страничек. Она только что скудно поужинала, и остатки еды стояли сейчас на тумбе рядом с двумя другими не менее «увлекательными» книжками. Микаса не любила оставлять тарелку лишь наполовину пустой, ведь их скудный рацион был почти единственным источником энергии, но теперь она почти ничего не делала, не уставала, и аппетита не было. Казалось, что если она съест ещё хоть что-нибудь, то её просто стошнит. Правда, от болезни или от обычного нежелания есть больше, чем нужно организму, девушка понять не могла. Врач тоже уже побывал в её палате — вместе с Ханджи они сделали Микасе перевязку, чтобы женщина смогла делать это самостоятельно — и рассказал, какие лекарства и травы нужно будет раздобыть для лечения. Оказывается, утром доктор проведёт финальный осмотр и, если всё будет хорошо, оставит Микасу на попечение солдат. Эта новость никак не трогала Аккерман. Ей, на самом-то деле, было ровным счётом всё равно, кто будет ею заниматься, особенно сейчас, когда ей хотелось, чтобы вообще никто не трогал её перебинтованные конечности, которые болели просто оттого, что всё ещё были прикреплены к телу. Но, как объяснил врач, придётся терпеть и такие неприятные процедуры, если она не хочет потерять ногу или даже обе. За окном уже стемнело и был слышен крик ночных птиц. Девушка внезапно поймала себя на мысли, что завидует животным. Они на свободе, пища естественным образом появляется в мире, её не нужно выращивать или готовить, к тому же, можно было идти куда душе угодно, и делать всё, что захочется. Очевидным плюсом было то, что титанов они совсем не интересуют. На секунду Микаса задумалась: так ли это на самом деле? Ведь существуют люди. Они так же, как и титаны, отбирают у животных земли, убивают их ради забавы, называя это «охотой», и в том числе и едят. Да и свободными их назвать нельзя. Разве лошади, или свиньи, или коровы свободны? Совсем нет. Так же живут в клетках, в надежде, что их никогда не выберут к ужину и они умрут спокойной смертью от старости. Но девушка тут же приказала себе не проводить никаких параллелей людей с титанами, титаны — кровожадные монстры. Им даже не нужно есть, чтобы жить. Они просто убивают ради убийства. Она так и сидела с книгой в руках, погрязнув в своих размышлениях, и даже не заметила, как кто-то вошёл в палату. — Ой, Аккерман. Девушка тут же вздрогнула, безошибочно определив человека, которому принадлежал этот голос. Даже не голос. Это «ой» не давало возможности спутать капитана с кем-либо другим. Сейчас это был последний человек, которого она хотела видеть. Микасе было больно даже дотянуться до тумбочки, а вид девушки почти кричал о том, что ей необходим здоровый сон. Как же она не хотела, чтобы Леви видел её такой жалкой и непривлекательной. Непривлекательной? Почему именно это слово появилось в её голове? Какая разница, какой видит её капитан. Просто не хотелось показывать слабые стороны командованию, вот и всё. — Да, сэр? — ответила она в привычной уважительной манере. Пускай действиями она частенько подрывала авторитет капитана, но обращалась к нему всегда вежливо. Леви уже и перестал воспринимать это как вежливость из-за её противоречивого поведения, но, услышав голос юной Аккерман, тут же почувствовал, как поднимается настроение. Несколько дней он не слышал её и боялся, что больше никогда и не услышит. Но вот она — живее всех живых. Не в лучшем состоянии, но говорит, сидит, дышит. Если не знать, что под одеялом у неё перебинтованы обе ноги, то сразу и не скажешь, что Микаса серьёзно больна. Это было главное. — Как самочувствие? — поинтересовался капитан, присаживаясь к ней на кровать. За сегодняшний день в её постели побывало слишком много людей, и такое пренебрежение личным пространством скорее раздражало, но сил на споры у девушки не было. Но, как ни странно, с капитаном такого дискомфорта она совсем не чувствовала. Разве что было странно видеть его так близко. День был жаркий, и Аккерман был одет в свою обычную рубашку и брюки. Ремней от УПМ на нём уже не было — видимо, все уже закончили тренировки и надобность в снаряжении отпала. От Леви приятно пахло травами. Уже успел принять душ. Для Микасы такие частые водные процедуры казались чем-то странным, но ей нравился аромат того мыла, который использовал мужчина, и каждый раз на вылазках она радовалась тому, что чаще всего в паре работала именно с ним, и запах пота не бил по ноздрям. — Гораздо лучше, — коротко ответила Микаса, делая вид, что внимательно вчитывается в эту заумную книжку, хотя интереса к ней не было совсем. Просто лежать так близко к Леви было неловко, хоть он и спас её от неминуемой смерти… Повисла тишина. Капитан не совсем понимал, зачем он пришёл и что собирался делать. Это очкастая надоумила его зайти, всеми правдами и неправдами уговаривая мужчину сделать это. Он очень хотел увидеть Микасу, понять, что она непременно поправится, может, рассказать ей, что он чувствует, но каждый раз, находясь рядом с рядовой, Аккерман терялся и толком не мог ничего сказать. Одно дело — раздавать приказы, и совершенно другое — говорить о своих привязанностях. — Спасибо Вам, что вытащили меня. Девушка покраснела до ушей, сама не зная почему. Вроде бы совершенно обычный разговор подчинённой с начальником, но ей внезапно стало неловко из-за того, что он сидел так близко, и любые фразы стали казаться неуклюжими и странными. И как сказать, что именно его слова там, в лесу, заставили её, превозмогая боль, добраться до остальных? — Я не думала, что Вы сможете унести меня в одиночку. Вы же меньше меня, а оказывается, такой сильный. Микаса и сама не поняла, как сумела сказать такую чушь. Её и без того красное лицо заалело с новой силой. Только что без зазрения совести назвала сильнейшего война человечества маленьким. Не то чтобы это не было правдой, но всё же вряд ли это звучало для него приятно, хотя она пыталась сделать комплимент. — Аккерман, тебе полегчало, и ты решила сыпать оскорблениями? — беззлобно спросил капитан, подозревая, что в её голове это должно было звучать по-другому. К тому же, к шуткам насчёт его роста у Леви уже выработался иммунитет. — Нет, я немного не то хотела сказать… — замялась девушка, пытаясь как-то поправить ситуацию. И почему каждый раз при общении с капитаном она чувствовала себя такой глупой, и даже двух слов нормально связать не получалось? — Почему не доела ужин? — прервал её мужчина, поглядывая на остывшие остатки еды на тумбочке. — Я не успела проголодаться, — просто ответила Микаса, потому что так оно и было. Она лежала весь день в постели, и есть совсем не хотелось. Но Леви помнил, что девушка провела два дня без сознания, и нахмурился, недовольный тем, что Аккерман плохо ест. Он даже подумал о том, чтобы раздобыть для неё что-нибудь повкуснее того, чем их обычно кормили. Это внезапное желание позаботиться показалось Леви таким чужеродным и странным, что он тут же отбросил эту мысль. Несмотря на то что ему и впрямь хотелось её чем-то порадовать, настолько явно проявлять внимание мужчина всё не решался. Микаса старалась делать вид, что читает книгу, но слова словно не хотели складываться в предложения, и казалось, что она просто бегает глазами по строчкам, не задумываясь о написанном. Мысли её были заняты капитаном, сидящим на краю кровати, и всё её тело испытывало напряжение и скованность, совершенно не связанные с травмами. — Интересно? — ни того ни с сего поинтересовался Леви, пытаясь заглянуть в содержание книги, но понял, что слишком близко пододвинулся к девушке, и тут же отсел обратно. — Не очень, но скоротать время сойдёт, — призналась Микаса. Читать о времени появления листвы на пестролистной сныти и количестве соцветий у бузульника — было скукой смертной. Наверное, просто лежать и витать в своих мыслях было бы гораздо интереснее, если бы только сознание вновь и вновь не возвращало её к страшным картинкам в лесу, когда она чуть не погибла. И уж лучше читать про листики и корешки, чем вспоминать о том, что если бы не капитан, то пришлось бы ей ждать, пока какой-нибудь титан не заметит её и не сожрёт, а она даже не сможет побороться за свою жизнь. — Завтра принесу тебе что-нибудь из своих, — произнёс капитан, поднимаясь с кровати. У него было несколько книжек, которые Аккерман когда-то купил для себя, но сейчас времени на чтение совсем не было, да и он был бы не прочь обсудить прочитанное хоть с кем-нибудь ещё. — А пока отдыхай и ешь как следует. Мужчина легонько потрепал её по голове, спутав и без того нуждающиеся в расчёсывании волосы девушки, и пошёл к выходу, оставляя Микасу с широко открытыми от удивления глазами. Она никак не ожидала от него такого жеста. И даже успела разозлиться на него за такое пренебрежение её личным пространством. И что это за «ешь как следует»? Он ей не отец, чтобы указывать на это. Но, увидев отдаляющуюся спину капитана, Микаса всё же не сдержалась и задала волнующий её вопрос: — Вы сказали, что не стали бы рисковать своей жизнью ради кого-то кроме меня. Почему? Леви на секунду застыл в дверях, но, усмехнувшись, вышел из палаты, оставив её вопрос без ответа.