***
Безмолвие оседало на выложенных в тропинку декоративных камнях. Чуть за пределами городской части Сигансины уже как три года стоял мемориал памяти жертвам войны. Войны бессмысленной, беспощадной. На ненависти строились десятилетия вражды, на слезах и сожалениях из земли выросли каменные надгробия. Кладбище павших во имя мира бойцов ещё веками будет напоминать о прошедших ужасах, как уродливый шрам на лице солдата, который никак не скрыть и о происхождении которого не умолчать. Здесь лежали все: от рядовых солдат армии Парадиза до высших военных чинов Марли. Немым укором на посетителей кладбища смотрели с надгробий лица погибших. Мертвецы взглядом наказали навсегда прекратить конфликт, имевший долгую двухтысячилетнюю историю. По разные стороны окопов живыми, сейчас все лежали рядом. Мертвецы бы усмехнулись лишь от одной этой мысли. Многие погибли ещё до того, как было принято решение бороться всем по одну сторону. Бороться за мир? Мир и правда была у каждого своя. И прав тот, кто делал всё ради своей истины. Виноватых не было. Всё это было по итогу бессмысленно. Хитч медленно обходила могилы. На пересменку с караула она уходить отказалась, и уже третий час витала в своих мыслях. Неспеша лавируя меж оградок, взгляд то и дело цеплялся за надгробия знакомых и вовсе неизвестных ей людей. Фотографии взрослых, молодых, мужчин и женщин не выцветали, позволяя разглядеть лица тех, кого больше за пределами кладбища не увидеть. Странно, но Дрейс действительно было интересно читать имена, годы жизни, сопоставлять с портретами и додумывать, кто и как жил. Чего придерживался, какие принципы и желания ими двигали при жизни. Изредка даже представляла характер, модель поведения и голосá незнакомцев. Было в этом что-то… завораживающее. Таинственное. Что-то щемило в груди, когда на глаза попадались молодые люди. Страшно, когда погибают молодыми не по своей воле. Хотя, как знать. Армия и военное дело — добровольный выбор каждого. Ветер тихо посвистывал меж троп той части кладбища, что была плотно усажена лиственницами. Редкие веточки срывались и хрустели под ногами. Тихие шаги самой Хитч иногда заставляли невольно девушку оборачиваться, рисуя в больном воображении снующих по узким тропинкам мертвецов. Но раз за разом она лишь спокойно выдыхала, когда не видела никого за собой. Лишь безмолвные надгробия да кипы цветов были с ней. Слабое вечернее солнце моргнуло резкими лучами в последний раз, и во власть над весенним вечером вступили свинцовые, тяжёлые тучи, неминуемо несущими за собой дождь и далёкий гром. Где-то за городом прогремело. Ещё пару лет назад она бы среагировала на шум так, как она это делала предыдущие десять лет: пригнуться, оглядеться и сориентироваться по направлению эвакуации гражданских — в противоположную от гула сторону. Но Сила Имир покинула эту реальность ещё три года назад, и всё, что от неё требовалось сейчас — где-то найти зонтик. Но пока ветер лишь усиливается, да тучи набегают, время есть. Пусть и стемнело сильно, но на такие случаи у фонарных столбов всегда внизу висели ручные масляные лампы. Взяв ближайшую, девушка подожгла и бросила спичку в камеру. Когда огонь внутри разгорелся, Дрейс продолжила свой путь. В этом было действительно что-то личное. Пытаться докопаться до истины, которой уже не узнать. Вот чем занимался в повседневной жизни тот Галльярд, что носил титана «челюсти»? Или как в тот день здесь оказалась та девушка с ним по соседству, медик из патрульного гарнизона стены «Роза»? Или вот этот парень? Хитч свернула с тропинки и чуть выше подняла лампу в руке, чтобы увидеть высокий каменный порог на входе в оградку. Занеся ногу через него, она стряхнула с плеча листик, сорванный сильными порывами ветра. Подошла чуть ближе к надгробию. Опустила руку и слегка пригнулась, чтобы рассмотреть фотографию и имя.Кольт Грайс 12.08.837 — 5.08.854 от семьи, друзей и сослуживцев. истинный воин. покойся с миром.
С фотографии на неё улыбался молодой светловолосый парень с внимательными, слегка прищуренными глазами и решительным взглядом. Худой, но статный, широкоплечий. В голове резко всплыли воспоминания прошедших лет и разговоры с Энни, которая всё же вернулась после завершения миссии Альянса на Парадиз. Кольт должен был стать наследником Звероподобного. А вышло вот как. Быть уничтоженным превращением в титана самым близким, самым дорогим человеком — младшим братом. Хитч помнила эту историю, рассказанную ей девочкой… Габи, кажется? Спасал его, был для него и щитом, и опорой, и даже в минуту смертельной опасности, зная, что за этим последует, не отпустил брата. Хитч вздохнула и присела на скамейку напротив могилы. Оставила лампу на столике рядом, и оправив подол пальто, согнулась в спине и упёрла руки в колени, оперев голову подбородком о ладонь. Задумчиво хмыкнула. Почему именно так? Что им двигало? Глупый вопрос, на который тут же нашёлся ответ. К тому же, он звучал в голове и ранее. Брат был им любим, парень им дорожил. Дорожил больше, чем либо ещё. Больше, чем статусом почётного марлийца, больше, чем высшим чином и наследством одного из девяти титанов… больше, чем собственной жизнью. Когда всё было решено, и крик превратил отравленных вином элдийцев в титанов, Кольт не решился покинуть брата. Были все шансы на его спасение, но рисковать парень не хотел. Вера и любовь к родному человеку были сильнее здравого смысла. Даже в момент яркой вспышки он и не подумал о том, чтобы распустить объятия. Даже наоборот — дыхание смерти не помешало ещё крепче обнять брата. Где-то ещё раз прогремел гром. Рефлекторно оглянувшись, девушка увидела иссиня–чёрные тучи, что приближались с запада к кладбищу и городу. Из-под них ярко сверкнули всполохи молний, и треск небес ещё раз повторился. Неожиданно из кустов, высаженных вдоль оградки вылез светло–серый кот. Испуганно оглядевшись, он заметил одинокую девушку, сидящую у могилы на скамейке. Аккуратно, на полусогнутых лапках он юркнул под стол, и не успела девушка даже слабо улыбнуться, как он вынырнул по другую сторону и запрыгнул на столик, сев прямо перед её лицом. Хохотнув, девушка выпрямила спину и села ровно, чуть подавшись вперёд и вытянув руку к неожиданному гостю. На удивление, кот подался вперёд, и сев ближе, вытянул шею, которую почёсывали тонкие бледные пальцы девушки. Зажмурив глаза, он тихо замурчал. Стоит ли решать за другого человека, надо ли было ему поступать так или решить иначе? Чужая душа — потёмки, Хитч это знала не понаслышке. Семь лет дружбы с таким необычным человеком, как Энни, тем не менее, научили её формировать догадки, близкие к истине. Но никак её не покидала мысль: «что было бы, сложись всё хоть немного по-другому?» Если бы Кольт за день до штурма Сигансины не то что бы отказался, а к примеру, подвернул бы ногу? Или вывихнул плечо? А если бы ещё раньше не прошёл бы отбор в наследники? Глупости. Размышлять о том, что было и без того достаточно бессмысленно, а предполагать, что было бы иначе — вовсе глупо и наивно. Хитч считала, что к каждому человеку приклеплён особый «жизненный таймер», который показывал, сколько человеку осталось до его встречи со смертью. А на обратной стороне медальона выгравирована причина гибели. Жаль, что этот предмет органайзера невидим, лишь изредка, в мгновения абсолютной тишины можно было услышать только тихие стуки секундной стрелки. К тому же непонятно: твои ли это тикают, или чужие? Проживая год за годом, ещё при старом складе мира она наблюдала, как десятки, сотни и тысячи жизней превращаются в ничто. Все мысли, чувства, надежды и несказанные слова таяли и исчезали, будто ничего и не было. Стоит ли вообще чего-то жизнь? После очередного раската грома котик прижался ближе и заглянул девушке в глаза. Приподняв одну лапку, тихо мяукнул. — На ручки хочешь, красавчик? — отвлеклась от упаднических мыслей Дрейс и слегка улыбнулась, протягивая к нему руки. На удивление, кот подался. Полностью расслабившись, он позволил ей взять его удобнее. Одной рукой придерживая под нижними лапами, другой обхватила его вокруг грудки и прижала к себе. С запада резко подул ветер, подгоняя тучи. Аккуратно уложенное до этого момента каре растрепалось, чёлка упала на глаза. Решив оставить так, девушка продолжила почёсывать кота под шеей, отчего тот замурчал ещё громче и опёрся на неё всем весом. Хитч ещё раз взглянула на парня с надгробия. — За неделю до восемнадцатилетия… не повезло тебе. — с досады она тихо цокнула языком. Бывает же. Строил планы на будущее наверняка, грезил почётной должностью и большой ответственностью. И закончилось в один миг. Он был одной из сотен тысяч свечей, что потушила мокрыми пальцами Жизнь. Хитч и сама не могла понять, отчего перехватило дыхание. То ли от мыслей собственных, то ли от соответствующей ей мрачной погоде, то ли от всего и сразу. Вот же блин. — Тихо, тихо. — шепнула Дрейс коту, чуть вытягивая ладонь и вытирая с глаз проступившие слёзы. Почему? Кто ответит? Кто в ответе за то, что четырнадцатилетняя девочка должна стрелять в людей, а семнадцатилетний парень должен гибнуть просто потому, что негласно он был зачислен в список «допустимых потерь»? Привлекать к ответственности и судить кого-либо нужно было точно не ей. На ней тоже невидимой печатью стоит клеймо убийцы. Самое страшное, что она не помнила, где, когда и у кого отняла жизнь. Но отчётливо помнила кровь на руках и форме. Чужую кровь. После очередного рóкота с неба пролились первые капли дождя. Ветер на секунду стих, чтобы возобновиться через мгновение ещё сильнее. Подхваченные им слёзы с неба начали больно бить по лицу. Лицу девушки, у которой неожиданно для самой себя задрожали губы и поджался подбородок. Глаза всё так же неотрывно смотрели на потрет друга. Кот на её руках чуть мелко задрожал, и Дрейс не глядя расстегнула верхнюю пуговицу форменного пальто и спрятала под ним, посадив так, чтобы его голова чуть виднелась под её шеей. Довольно мяукнув, он опасливо начал оглядываться. А юноша всё молчал. Да и чего она ждала от плиты гранита? Что мертвец поневоле ответит хоть на один её вопрос? Даже если и так, то знает ли он сам? Так много вопросов, и так мало ответов. Дождь между тем усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Но что-то девушку удерживало у могилы. Будто что-то забыла. — Вообще, с кладбища не забирают, но думаю, не страшно. — Дрейс чуть опустила голову и посмотрела на приютившегося у неё на груди под пальто кота. — Скоро пойдём, ужин через час, может, что и нам перепадёт… если успеем. Успеем? Успеть. Торопиться жить. Жить так, чтобы умирая уже завтра утром, сожалений ни о чём не оставалось. И недосказанных слов не возникло в голове, прежде чем закрыть глаза раз и навсегда. Жалел ли Кольт? Хитч надеялась, что нет. Встав со скамейки и придерживая кота, она подошла вновь к надгробию. Встала, как на караул: выпрямив спину и смотря вниз. В глаза мертвецу. — Жаль, конечно. Из тебя бы завидный жених мне вышел. — тень улыбки возникла на её заплаканном лице. То ли тоска напала неожиданно, то ли… Хитч не могла себе врать. Как можно так оправдываться, если знаешь, что приходишь к одной и той же могиле уже три года? — Ты извини, что наплакала тут, настроение подпортила. — покачала головой девушка, всё так же поглаживая макушку кота правой рукой. Голос вновь дрогнул. Хотелось хотя бы в такое время побыть собой и не цеплять маску весёлой и позитивной девушки, готовой ко всему. Побыть собой. Открыть свои чувства мертвецу. — Я пойду, наверное. Не скучай. Я лампу тебе оставлю. Опомнившись, она оглянулась на оставленную на столе лампу. Камера закрыта, чтобы ветер не задул, а запас масла внутри был почти полный. На ночь хватит. Медленно развернувшись, Хитч сделала пару неуверенных шагов к выходу с участка. У дверцы кот заёрзал у неё под пальто и тихо мяукнул, будто напоминая о чём-то. Дрейс обернулась, и встретившись взглядом с фотографией, пристально за ней следящей, тихо пробормотала. — До завтра. Спокойной ночи. Калитка тихо скрипнула, медленные шаги девушки отдалялись, позволяя мёртвому обдумать все её слова. Лампа Хитч напоминала Кольту, что он ещё кому-то нужен. Не только в его поминальный день рождения, не только в день первой майской грозы. Всегда.