После финала

      — Гвардию... — Палпатин оглядел пятерых мальчишек, замерших в стазис-поле, чтобы не сбежали.       Марек, смуглый, коренастый, плоть от плоти своего родного Кашиика. Сетхар, настороженный, в дорогом септ-шёлковом костюмчике в хамбаринском стиле. Безымянный "Лайс" картавый до отвращения, с перепуганной мордочкой хорошо и много битого раба. Рыжий Люк Беллоз — Палпатин помнил его отца в детстве, сходство было просто омерзительно. И ещё один Люк, маленький алдераанский принц с гордым взором и прямой осанкой. Да, из такого материала можно было вылепить нечто стоящее. Надо только правильно замесить глину, добавить нужные присадки...       — Будут Радужная Гвардия, — решительно заявил он. — Их как раз семеро, — и ухмыльнулся, чувствуя глубокое замешательство ученика.       Пять ошибок Вейдера — и ещё две девочки из личного проекта Палпатина, Мара и Шира. Всего семь, как цветов радуги — такая вот ситская арифметика. Которая, как любил повторять Дарт Плэгас, самая лучшая из возможных арифметик.

* * *

      У Радужной Гвардии, конечно, были казармы на Звезде Смерти. Громкое слово, "казармы" — на самом деле это была комната побольше без окна и сущий чулан, зато с окном. Четыре двухэтажные кровати (Император любил симметрию), стол, семь стульев и диван. Ничего лишнего, только нужное.       На диване лежал Марек, надвинув очки дополненной реальности на глаза и бормоча что-то в такт серии любимого детского мультика "Безумный аксолотль и его друзья". За столом обложились книгами Сетхар и Мара; Беллоз сидел, чиркая очередную страшную фантасмагорию на планшете, пока Шира дремала в чулане, а Лайс отсутствовал по работе.       — О, сейчас опять будем стрелять! — без особого энтузиазма сказал Сетхар. — Слышите, гудим?       Пол под ногами и правда гудел, и переборки, и всё вокруг: станция готовилась к очередному выстрелу. Уже третьему, так что эффект новизны изрядно поугас.       — Не просто стрелять! — из чулана высунулась Шира, услышавшая что-то, доступное лишь инженерам. — Да, однозначно не просто. Пошла полная цепь реакций, а в прошлый раз только с одного ключа зажигания стреляли. Будем выносить планету!       — Интересно, какую, — зевнул Беллоз. — Опять громим исторические ценности, или для разнообразия, нет?       Джедда была сплошной памятник архитектуры, а на Скарифе где-то видели какие-то супер-древние супер-развалины, так что это была уже тенденция.       — Дантуин, — в дормиторий, на ходу застёгивая чёрный бушлат, зашёл Лайс. — Там у террористов база. Так что громим, громим, — он достал из кармана жёлтую ленточку и принялся собирать волосы в хвост.       — О, ты уже вернулся! — Мара приветственно помахала рукой. — Я думала, ещё сидишь в клетке с принцессой вместе.       — Не, меня быстро выпустили. Я им показал, как парнем становлюсь, и выпустили.       Марек подёргал друга за рукав:       — Ларс, посмотри. Там Лео плохо. Семья?       Лео и правда было заметно плохо: лоб покрыт бисеринами холодного пота, губа закушена, глаза распахнуты, зрачки в точку.       — Я его обнимал, он не реагирует, — пожаловался Марек.       Такое случалось нечасто. Объятья Марека обладали редкими успокоительными свойствами.       — Эй, Лео, — потормошил его Лайс. — Лео, всё хорошо. Они дома, они в безопасности.       Тот медленно повернулся на звук, склонил набок голову.       — Папа прямым текстом сказал, что летит домой к маме. А Лея тут сидит, её допросят, конечно, но от этого ещё никто не умирал. Максимум, придушит пару раз, ну может молнией хлестанёт ещё. Житейское же дело. Ну? Слышишь? Мы её потом вытащим, верно, народ?       — Государственная измена, — напомнил Сетхар, но решительно кивнул, присоединяясь к остальным друзьям.       Лео был свой, а значит и семья Лео тоже были свои и подлежали защите.       — Спасибо, — выдохнул Лео. — Просто... не знаю, что-то меня плющит сегодня с самого утра. Может, просто съел что-то не то. Говоришь, по Дантуину будем стрелять? Вот ведь... неймётся Таркину. Там же и храм эпохи Ревана, и ракатанские руины...       — Да тех руин и храмов по Галактике — ж...жесть сколько, — отмахнулся Беллоз. — После Джедды даже преступлением против культуры не назовёшь. А на Дантуине зато населения всего ничего и все террористы, так что не жалко. Ну что, пошли смотреть фейерверк? — он встал, двинулся в сторону чулана.       Первой к иллюминатору подоспела Мара — и тихо вскрикнула. Подошедший за ней Сетхар судорожно замахал остальным. Лайс с размаху ударил по стене и недоумённо посмотрел на обвисшую тряпкой кисть и вмятину в дюрастиле. Марек, только взглянув наружу, решительно поймал Лео в медвежью хватку.       — Это не Дантуин, да? — спросил тот. — Не Дантуин, да?!       Каждый ученик Вейдера видел смерть, и не по разу — видел чужую, на заданиях, и видел свою, крайне разнообразную. Учитель не прощал просчётов, настолько, что император поставил ему ограничение: тратить не больше пяти клонов в декаду. Клоны штука недешёвая, да и наказание, слишком часто повторённое, теряет эффективность. Гораздо лучше подвести к грани гибели и оставить на ней, живого и в полном сознании. Палпатин так поступал с Вейдером — и тот, хоть и не сразу, перенял прогрессивную педагогическую практику.       Каждый ученик Вейдера видел смерть, но не такую.       Не когда лёгким движением руки и парой слов один отмороженный старикашка между сессиями бурного секса с суровой рыжулей или симпатичным штурмовиком уничтожает пару миллиардов человек и несколько тысяч лет истории вместе с горами, лесами, реками и морем, небом и землёй. А потом пойти браниться с женой по гиперсвязи или делить адмиралов с Вейдером.       — Нельзя продолжать быть как есть, — сказал тогда Сетхар. Он всегда был наиболее трезвомыслящим, всегда первым начинал думать, а не чувствовать. Алдераан ему был чужим, просто одной из множества планет Галактики. Алдераан, но не Лео. Лео был другом, почти братом.       — Но и уходить всем тоже нельзя, — Мара прикусила ноготь большого пальца. Она видела мир в цветах задач и проблем, путей и тупиков. Задачей было обеспечить собратьям-гвардейцам возможность уйти, если их душа не способна смириться с происшедшим. Проблемой было то, что если они просто сбегут, их просто поймают. Значит, следовало сбегать не просто.       Лайс уже тащил Лео на выход, собираясь угнать шаттл, но уткнулся в Марека и вынужденно остановился. Марек мог быть невеликим умником, но одно понимал твёрдо: просто сбегать бесполезно, надо как-то так не просто, чтобы и не заловили, и не пришлось очухиваться в клоне, и в идеале остаться вместе, хотя бы с Лайсом.       — Или наоборот... — Беллоз задумчиво убрал в походную сумку планшет с бумагой, краски и карандаши. — Надо уйти всем и сразу, и пусть Шира ещё попортит им... ну, что-нибудь, чтобы не запалили сразу. А когда нас таки выловят, скажем, что мы внедрились к террористам с коварными целями и тому подобное. — Он прошёл всё течение Гларуса от истока до устья с этюдником наперевес, изредка охаживая тем этюдником интересных алдераанских зверей и скучных алдераанских бандитов. Три тома его драгоценного комикса родилось именно там.       Шира присела на корточки, подключаясь к внутренней системе коммуникации, повертела колёсико, прыгая по каналам. Саботаж на Звезде Смерти — задача не из лёгких, хотя по имперским станциям ей работать уже приходилось. Тем интереснее, однако: Шира любила сложные задачи. И своих товарищей она тоже любила — по-своему, не очень умело, но крепко. Тем более, задачи они ей подбрасывали интереснее некуда.       — Ребят, проблемка, — сказала она. — На Дантуине никакой базы нету, они оттуда свалили. Куда валить-то теперь?       Лайс опустился на стул, прикрыл глаза ладонью. «Мама, папа... мама, папа...» — билось в висках. Он плохо помнил, как умерли первые мама и папа, был слишком маленьким и сидел в подвале. Только лужи на полу, противный запах и много выстрелов. А от новых мамы с папой не осталось ничего, даже луж, даже тел. Только память.       Но ему хорошо, он всего три года с ними был, а Лео? Как же Лео?       Конечно, это были не его родители, не его сестра — они остались где-то там, непонятно где, откуда безумный наоборотный аист Вейдер утащил их к себе на Вьюн — но всё равно. Когда Лео навещал "Зиму", он мог часами молчать и слушать, как в соседней комнате разговаривают Бэйл и Бреха. Слушать, замерев, как сурок. Или часами же болтать с Леей про её глупости — потому что, пусть она и не его сестра, его сестра была совсем другая, она сестру достаточно напоминала. И что теперь?       — Лея, — выдохнул он. Она всё, что осталось. Она их надежда. И она... — Она знает, где повстанцы. Если спасём Лею, получим бесплатный пропуск на их базу и сможем легко ассимилироваться. Возражения?

* * *

      К несчастью, принять решение и спланировать оказалось легче, чем воплотить — и когда они наконец были готовы, принцессу уже успели спасти. Оставалось только подключиться к трекеру и благодарить судьбу, что даже Лямбды летают быстрее, чем громоздкая Звезда.