***
Поместье готовилось к празднованию совершеннолетия единственной дочери хозяина. На кухне и в подсобных помещениях царил переполох. На жаровнях готовились многочисленные яства, зал был украшен живыми цветами и разноцветными гирляндами. В центре стоял накрытый по случаю празднества стол. Ожидалось множество гостей из соседних поселений. Совершеннолетие девушки означало, что она вступает в брачный возраст, и праздник — прекрасный повод познакомиться с достойными юношами и выбрать себе жениха по сердцу. Весь день Рэн ходил сам не свой. Чем ближе подходил час торжества, тем явственнее сгущались тени на его лице. Он и сам не мог бы ответить, отчего. Это же праздник, его Мирту будут поздравлять, одаривать подарками, поднимать кубки, приглашать на танец, будет литься музыка, раздаваться громкий смех и тосты в честь именинницы. Так отчего же так тошно?***
Зал был переполнен, на празднование съехалась вся округа. Мирта сидела в центре стола по правую руку от отца и улыбалась гостям. На ней было бархатное платье цвета листвы с узкими длинными рукавами, перехваченное тонким золотистым поясом. Сегодня против обыкновения ее волосы не были заплетены в косу, а мягким водопадом струились по спине, лишь тонкий обруч на челе сдерживал буйные локоны. Рэн сидел чуть поодаль, одетый по случаю праздника в черные брюки, заправленные в высокие сапоги, тонкую сорочку с пышными рукавами и короткий черный жилет со скромной серебряной вышивкой. Волосы его были перехвачены лентой. В вырезе рубашки поблескивал кулон на цепочке, с которым Рэн не расставался. Это единственное, что осталось у него из прошлой жизни. С этим кулоном нашел его Дрэт. По обычаю гости по очереди подходили к хозяину дома, представлялись и приветствовали его и именинницу. Хозяйки дома не было, Мирта росла без матери. Та скончалась от родовой горячки, так и не успев подержать новорожденную на руках. Отец Мирты тяжело переживал утрату любимой супруги и после ее смерти больше не женился. Когда поток гостей иссяк и все расселись по местам, Дрэт поднялся со своего места и провозгласил, поднимая наполненный до краев кубок: — За тебя, моя единственная отрада, за тебя, доченька! Желаю тебе найти жениха по уму и по сердцу и прожить с ним в счастье и взаимопонимании. — и чуть тише добавил. — Как мы с твоей мамой… Зал взревел приветственными возгласами, и заиграла музыка. Праздник продолжался до поздней ночи. В шуме и громкоголосом веселье никто не заметил, как Мирта, утомленная беседами, танцами и вином, незаметно выскользнула из зала и пробралась в свою комнату. Обессиленно опустившись на постель, девушка начала распускать тугой корсаж нарядного платья. Облачившись в батистовую сорочку, она забралась под прохладное одеяло, однако сон все не шел. Тихо скрипнула дверь, и в проеме появилась мужская фигура. — Рэн? Это ты? — настороженно спросила девушка. — Я, Мирта. — раздался знакомый голос. — Я принес кое-что… На празднике не было возможности тебя поздравить. Юноша протянул небольшую коробочку, перетянутую лентой. Мирта с благодарностью приняла подарок и нетерпеливо начала его распаковывать. В коробочке покоилась искусно вырезанная из редкой породы дерева статуэтка дракона, зажавшего в лапах кулон на тонкой цепочке. Девушка сразу узнала кулон. Тот, что Рэн никогда не снимал. — Рэн, я не могу… — Мирта, прошу, прими его. Когда… Если меня не будет рядом в трудную минуту, пусть мой подарок напоминает тебе обо мне и оберегает. Слова давались с трудом, и юноша в смущении опустил голову. Глаза Мирты светились искренней теплотой и благодарностью. Много подарков сегодня было ей преподнесено — и сережки с переливчатыми каменьями, и нить жемчуга из далеких морей, и шелковая шаль с удивительным рисунком, и кружево, что можно продеть сквозь игольное ушко, и книги в кожаных переплетах. Но не было для нее дороже подарка, чем тот, что преподнес ей Рэн. — Помоги мне надеть его, пожалуйста. Мирта приподняла волосы, и ловкие пальцы Рэна застегнули изящную цепочку с кулоном на ее шее. В комнате повисла тишина, и Рэн уже было собирался уйти. — Останься еще ненадолго. Юноша помедлил в нерешительности, но все же проследовал через комнату и привычно опустился на пол у изголовья Миртиной кровати, как делал это сотни раз. — Расскажи мне одну из тех удивительных историй, что рассказывал в детстве. — попросила Мирта шепотом. Рэн задумался. Мирта слышала их все уже не один десяток раз. Но сегодня он хотел поведать ей особенную историю. Часто юноше грезилось ночами, что он летит над бескрайним морем, над ним — необъятная синь неба, от ветра закладывает уши, а сердце готово выпрыгнуть из груди от ликования. — Много-много лет назад жили на земле драконы… — начал свой рассказ юноша. — Жили они в ладу с людьми, помогали защищать границы от набегов, приносили редкие самоцветы, из которых люди делали искусные украшения. А за свою помощь просили у людей одного. Раз в пять дюжин лет селение должно было отдать драконам одну девушку, достигшую совершеннолетия. Наряжали ее как невесту, да и отводили к краю леса. Издалече прилетал дракон, подхватывал ее своими огромными когтищами и скрывался за Туманными горами. Что происходило с девушками дальше, людям было неведомо. Ходили разные слухи, да только проверить их не было возможности. Мирта слушала Рэна, затаив дыхание. — И вот очередная сотня лет подходила к концу. В селении лишь одна девушка, достигшая совершеннолетия, не была венчана. Ее-то на совете и было решено отдать в дар дракону. Когда же старейшина озвучил решение, та лишь тихонько воскликнула, прикрыв рот ладонью, но ни слова протеста не слетело с побелевших губ. Терять той девушке было нечего: родителей она лишилась еще в детстве, братьев-сестер не было, да и замуж никто не звал — некрасива по тамошним меркам. Волосы рыжие, глаза медовые под стать, россыпь веснушек на худом личике, сама длинная да тонкая, посмотреть не на что. В назначенный день облачили драконову добычу в подвенечное платье, да и отвели на опушку леса ждать своей участи. Присела девушка под деревом. Час проходит, другой, а за ней никто не является. Сама не заметила, как задремала. Проснулась лишь от озноба, пробивавшего до костей. Открыла очи, да так и замерла, не в силах крикнуть от ужаса. Простирались под ней далеко внизу зеленые равнины да леса, а впереди виднелись островерхие занесенные снегом вершины Туманных гор. Хрупкое тело ее поперек талии было перехвачено длинными острыми когтями. От переизбытка чувств девушка лишилась сознания. Драконье логово располагалось в необъятной пещере на одной из вершин тех гор. Опустив успевшую прийти в себя девушку наземь, похититель нырнул в один из многочисленных туннелей, проходивших в недрах гор, оставив ее в одиночестве. В пещере обнаружилось небольшое озерцо с пресной водой, и девушка решила пройтись вдоль ручья, питавшего его. Заблудиться не заблудится, а место разведает. Долго шла она, пока не наткнулась на огромный подземный зал. Тут и там сверкали всеми цветами радуги росшие из пола и потолка сталактиты и сталагмиты, а у дальней стены расположился хрустальный трон. На троне том восседал мужчина преклонных лет с длинной и белой как снег бородой. Голову его венчала восьмизубая корона. По правую руку правителя расположилась пожилая женщина с мудрыми пронзительными глазами. — Ну здравствуй, невестушка. Как величать тебя? — произнес мужчина. От робости девушка и слова проронить не могла, но взяла себя в руки и тихим голосом произнесла: — Рада. — Мое имя Каларин, это моя супруга Уна. А с сыном моим, Беорном, ты уже успела познакомиться. Из-за трона вышел высокий юноша, на вид лет двадцати, с чернявыми непокорными вихрами, и опустил голову в приветствии. — Рад нашему знакомству. Прошу меня простить, что оно произошло при столь неприятных для тебя обстоятельствах. Рада видела этого юношу впервые и никак не могла взять в толк, при каких именно обстоятельствах могло состояться их знакомство. — Ты, видно, устала с дороги и проголодалась, девочка. — взяла слово Уна. — Присядь с дороги и раздели с нами трапезу. Вижу, что тебя мучают вопросы. Мы готовы ответить на них. После ужина Рада осмелела: — Меня принес сюда дракон, скрылся в чертогах пещеры, и с тех пор я не встретила ни его, ни других его сородичей… — Ах, девочка! — воскликнула с улыбкой Уна. — Неужели ты не догадалась? Драконом, что принес тебя, был Беорн. Драконы большую часть времени пребывают в человечьем обличье, а перевоплощаются лишь по необходимости, для того чтобы преодолевать большие расстояния или обороняться. — А зачем… Зачем драконам человеческие девушки? — слетел с губ так мучивший Раду вопрос. — Видишь ли, у драконов потомство рождается раз в несколько сот лет. И это всегда мальчики. Чтобы не прервался драконий род, юноши-драконы берут себе в невесты человеческих девушек. — Так значит, и вы? — Да, милая. Я одна из тех девушек, что были отданы в качестве дани драконам. Давно это было… — Ува с нежностью посмотрела на супруга и взяла его ладонь в свою. Ответом ей был полный любви взгляд Каларина. — Драконы влюбляются один раз и на всю жизнь. — Мы уже немолоды, а наш сын достиг совершеннолетия. Скоро придет время ему возглавить клан. И найти свою спутницу. Беорн хранил задумчивое молчание, как и Рада. Следующие несколько недель Рада осваивалась в новом жилище. Ей была выделена уютная пещера, в которой нашлось все необходимое. Она успела познакомиться и подружиться с кланом, но все больше времени проводила с Беорном. Мало-помалу юноша и девушка привыкали друг к другу, и в юных сердцах начало прорастать новое, неизведанное до той поры чувство. По прошествии времени молодые сыграли свадьбу, а спустя год на свет появился их сын. И были его волосы чернее воронова крыла, а глаза — ярче драгоценного янтаря, что порой бескрайнее море прибивает к безлюдным берегам. Рэн умолк. Молчала и Мирта. Лишь осторожно спустила руку и положила ладонь на голову Рэна. Тонкие пальцы робко перебирали шелк смоляных волос, а Рен не смел пошевельнуться, чтобы ненароком не спугнуть осмелевшую девушку. Еще никогда Мирта не прикасалась к нему так. Хлопала по плечу во время детских игр в салки, принимала из рук спелое яблоко с наливным бочком, брала за руку, когда было страшно. Но так — никогда. — Рэн, можно мне распустить твои волосы? — Тебе можно все. — проглотив непонятно откуда взявшийся в горле комок, ответил юноша. Мирта спустила ноги с постели, взяла в руки костяной гребень и провела им по длинным волосам юноши. Она нежно расчесывала прядь за прядью, исподволь касаясь кончиками пальцев то сильных плеч и спины, скрытых тонкой тканью сорочки, то обнаженной шеи. Сердце Рэна отчаянно билось, норовя проломить грудную клетку, дыхание участилось, и юноша едва сдерживал порыв развернуться к Мирте, протянуть руки и коснуться ее лица, уткнуться носом в шелковистую кожу, вдыхать аромат вереска и целовать, целовать, пока душа не покинет тело. Но нельзя. В какой-то момент юноша почувствовал, что гребень больше не касается волос, но не смел пошевелиться, пока Мирта не скажет, что можно. В следующее мгновение он ощутил на своих губах теплое прикосновение девичьих губ. Несмелое поначалу, оно повторилось, и Рэн уже не мог ничего с собой поделать, жадно отвечая на робкую ласку. Как часто бессонными ночами он представлял себе этот поцелуй, уверенный в том, что ему не суждено сбыться. Как томился от неразделенного чувства. А сейчас Мирта в его объятиях. Целует искренне, истово. И пусть это будет один-единственный раз. Но это будет его самое дорогое воспоминание, самое ценное сокровище. Руки девушки легли ему на плечи, заскользили по шее, прижались к щекам. — Рэн… — Мирта, родная моя. Весь мир остановился в тот миг. И не существовало ничего и никого для них в тот момент кроме друг друга. Спустя вечность уста влюбленных разомкнулись. — Мирта, скоро светает. Тебе нужно отдохнуть. — Восстанавливая дыхание, произнес Рэн. — А мне опасно дольше здесь находиться. Вдруг кто из слуг или твоих родных заглянет. — Но опасность крылась отнюдь не в возможности быть обнаруженным в комнате Мирты. Рэн знал, что если он задержится еще хоть на минуту, он не сможет остановиться, и тогда… — Рэн, исполни еще одну мою просьбу. Пожалуйста. Юноша застыл. Он догадывался, о чем Мирта может попросить его. И для нее он был готов перевернуть мир с ног на голову и двигать звезды на небосклоне. — Все, что пожелаешь, родная. Пальцы Мирты нерешительно коснулись повязки на глазах Рэна. — Сними ее. Позволь мне увидеть твои глаза. Никто и никогда не видел Рэна без повязки. Либо робели, либо не видели в том нужды, да и сам Рэн избегал снимать ее. Но Мирте он не мог отказать. Едва заметным кивком он позволил девушке снять повязку. Мирта осторожно развязала узелки на черной ленте, опоясывающей голову Рэна, и медленно стянула ее. В предрассветном сумраке светились янтарным огнем глаза ее возлюбленного. Один раз и на всю жизнь.