Любовь должна быть слепой, глухой и молчаливой

Оскар был обычным пятилетним мальчиком, когда на него обрушилась вся тяжесть и несправедливость жизни. Это произошло не сразу, а постепенно, день за днем, год за годом. И тем больнее был этот удар судьбы. Сначала он перестал слышать шёпот матери, читающей ему сказку на ночь. Дальше было хуже – он с трудом стал слышать музыку, доносящуюся из радио, разговоры друзей, шутки отца, шум телевизора, звуки дождя, грохот проезжающих мимо автомобилей, смех детей на улице, игру на пианино в соседней квартире. Все эти звуки слились воедино и будто стали далекими и тусклыми, словно он находился под водой, в то время как там, «на поверхности», гудел, жил и звучал реальный мир. Постепенно он понял, что для него в этом мире нет места. С потерей слуха стали теряться и слова. Сначала потерялись все сложные слова, такие как «старшеклассники», «воспитательница», «фотографироваться». Затем мальчик стал терять и более простые, выговаривать их становилось все труднее, ровно как и понимать, чего от него хотели люди. С каждым потерянным словом он становился все более замкнутым и далеким от реальности. Последним словом, которое Оскар потерял навсегда, было слово "мама". Лишь несколько слов остались с ним: "я', " ты", "да", " нет", "привет" и "пока" Родители до последней минуты отказывались верить в происходящее, пока диагноз «нейросенсорная тугоухость» не прозвучал как приговор. - Сколько он еще сможет слышать хоть что-то, доктор? – плача, спросила мать. - Не долго, к сожалению. Последняя стадия - полная глухота. Мне очень жаль, – сказал он равнодушным голосом уже давно отрепетированные фразы. Сообщать плохие новости для него было не впервой. Это было началом конца. Взрослые уже тогда вели себя так, словно Оскара рядом и не было вовсе. Он, конечно, не до конца понимал происходящее, но по заплаканным глазам матери и серьезному выражению лица отца он догадался, что произошло что-то непоправимо ужасное. «Почему я? За что именно я?». Тогда он усвоил первый урок: мир несправедлив и ты ничего не можешь с этим поделать. Тишина невероятно давила на сознание, ему хотелось протестовать, отрицать. Хотелось крикнуть на весь мир «Это не правда! Я слышу и говорю! Ты меня не сломаешь!». Но вместо крика выходило невнятное мычание, и тогда у него начиналась истерика, и он даже не мог понять, громко ли он плачет. Оскару было шесть и тишина сломала его. Были в этом и свои плюсы, если в такой безвыходной ситуации их вообще можно так назвать. Например, он не слышал, как ругаются друг с другом родители и просто закрывал глаза, а ночью ничто не мешало ему крепко спать и видеть яркие сны о жизни, так не похожей на его собственную. А еще Оскар начал чувствовать вибрации, например, если на пол упадет кастрюля или воспитательница громко топнет ногой. Он воображал, что это его новая суперспособность. Так было легче воспринимать наступившую глухоту, которой он стал стыдиться. Мечты превратились в образы о другой жизни, а слова, которые он потерял, в жесты. Отец ушел из семьи, когда Оскару исполнилось семь лет. Это совпало с моментом, когда мальчик окончательно потерял все слова и звуки. Отец сказал, что не смог вынести груза ответственности, что ему тяжело было смотреть на страдания своего ребенка. Когда он ушел, Оскар начал собирать маленькие камушки возле своего дома и кидать по одному в большую коробку из-под обуви каждый день, когда отца не было дома. Он искал необычные формы и цвета, чтобы, когда папа вернется, он смог вручить ему целую коробку собранных сокровищ. Чтобы папа удивился, обрадовался и похвалил его. «Молодец, сынок. Я буду беречь эти сокровища», сказал бы он Оскару. В конце концов, коробка стала неподъемной и перестала закрываться. Когда коробка заполнилась доверху, мать выбросила ее, сказав, что отец ушел из семьи именно из-за него и его болезни. Ей нужно было кого-то винить, чтобы ее хрупкий мирок не развалился окончательно под натиском проблем и чувства вины. Оскар понимал, что отношение к нему с ее стороны изменилось: мама все чаще хмуро смотрела на него, перестала гладить его рыжеватые волосы, начала кричать, хотя он не всегда мог понять за что. Он с трудом мог прочитать по губам, что именно она кричит, но подсознательно понимал, что это было что-то ужасно плохое и обидное. А еще он часто видел, как слезы стекают у нее по щекам, когда она думала, что остается одна и никто не замечает ее слабости. Тогда Оскар усвоил свой второй урок: даже самые близкие люди могут тебя бросить. Школа обернулась для мальчика самым настоящим адом. Он не смог избежать внимания других детей. Пришлось быстро усваивать новые жизненные уроки: если ты отличаешься от других, тебя либо избегают, либо ненавидят; если ты даешь отпор, тебя интереснее бить и издеваться над тобой, поэтому лучше не обращать внимания; почти всем взрослым нет дела до твоих проблем, так как у них полно своих. В эти дни Оскар много плакал, от одиночества, бессилия и чувства ненужности. Единственными причинами, почему он не сдавался и верил в лучшее, были чтение книг и появление единственного друга. Их знакомство было случайным, но в каком-то смысле судьбоносным и навсегда изменило обоих. Это был двенадцатый День Рождения. В тот день местные мальчишки побили его палками (он так и не понял, что плохого им сделал). Его худощавая фигура сидела на полу заброшенной оранжереи, слезы потоком лились из глаз. Он часто стал сбегать сюда от реальности, это место стало его секретом. Казалось, время здесь остановилось. Раньше оранжерея была заполнена цветами и красивыми папоротниковыми растениями, они наслаждались солнечным светом и теплом, и любовью хозяев. Но это было давно. Теперь же это место было полностью заброшено, и вместо приятного аромата растений в воздухе витал запах пыли. Таким же чувствовал себя и Оскар: брошенным и всеми забытым. Вдруг, чужая рука коснулась его плеча. Он вздрогнул от испуга и резко обернулся. Вначале он подумал, что плохие люди (а для него все люди были плохими) нашли его убежище, и теперь в мире нет ни одного места, где бы он мог спрятаться от них. Но это была незнакомая ему девочка в очках, чуть выше его ростом и примерно того же возраста, что и он, может чуть старше. Ее белокурые волосы были заплетены в две тоненькие длинные косички. Она выглядела… обеспокоенной? «Прости», сказала она, а потом быстро протараторила что-то еще, что Оскар не успел прочитать по губам от неожиданности и испуга. Он почувствовал смущение, отвернулся и начал быстро вытирать слезы, хотя понимал, что она их заметила, и смысла притворяться сильным уже не было. Губы девочки произнесли что-то еще, но он снова не смог поймать ее слова и понять их. Тогда Оскар достал из школьного рюкзака толстую тетрадь и ручку, стал листать примерно до середины, а затем склонился над ней и старательно начал выводить слова. «Это ты провсти. Я ни слышю и ни говарю», написал он с ошибками. Она спросила «Можно?» и протянула руку к тетради. Оскар подумал, что она хочет поиздеваться, украсть тетрадь, чтобы посмеяться над ним с остальными детьми, которые считали его глупым и отсталым. Или еще хуже, разорвать тетрадь в клочья, а ведь там столько ценных слов, правда, написанных скорее самому себе. Лишь некоторые из них использовались для общения с другими. Он прижал тетрадь к себе и настороженно посмотрел на нее. «Прости», снова прочитал он по губам. Перед ним еще никто не извинялся два раза подряд. У нее были красивые глаза, но печальный взгляд. Она выглядела виноватой. Почему-то рядом с ней не было той тревоги, которую он испытывал с другими детьми. Она была единственным человеком за несколько лет, кто смотрел на него с сочувствием, а не с злорадствовом или, что ещё хуже, с жалостью. Он считал, что когда жалеют, то смотрят на тебя сверху вниз, а это Оскар ненавидел даже больше, чем когда на него смотрят с презрением. Девочка опять что-то произнесла, развернулась и пошла к выходу из оранжереи. Возможно, на этом их знакомство и закончилось бы, не успев толком и начаться, как вдруг он сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он доверился. Она услышала за собой шаги, а затем почувствовала, как рука Оскара дотрагивается до подола ее платья и слегка тянет ее, как бы прося остаться. Так маленькие дети обычно беспомощно цепляются за своих родителей. Он протянул ей свою тетрадь вместе с ручкой. Улыбка озарила ее лицо (но Оскар обратил внимание, что ее глаза по-прежнему были полны грусти), открыла там, где он написал свое признание и долго что-то писала. Прошло минут пять прежде чем она закончила делать записи, а для Оскара они растянулись в вечность. Затем девочка закрыла тетрадь, с улыбкой протянула ее Оскару, вдруг резко развернулась и выбежала прочь из оранжереи. Ему так много хотелось узнать о ней, столько всего написать, но она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Сгорая от любопытства, мальчик долистал до места ее записей. «Я увидела твое имя на обложке. Имя класс! Мама говорит, что я не должна общаться с незнакомыми людьми, но ты почему-то таким мне не кажешься. Еще раз извини, ты, наверное, испугался, я не хотела. Вообще, это мое тайное место, о нем не знают ни мои родители, ни одноклассники. Вернее, я нашла его неделю назад, но тебя я вижу впервые. Ты выглядел грустным и одиноким. Это нормально, моя мама говорит, что мы все одиноки. И я тоже. Давай быть одинокими вместе? А то одной скучно. Приходи завтра в пять вечера после школы, пусть это будет нашим общим секретом! И не волнуйся, я тоже не умею общаться с людьми. Кстати, я Аннабель.»