Лента Мёбиуса: акт l - "Чёрная Зима"

Шестой месяц года — Черний

[Метрополис]

      Среди отощавших чёрных высоток шквальными порывами гуляет буран. Встречный ветер оглушает, хлёстко бьёт по лицу, лишая зрения острыми, как стекло, снежинками. В лютый мороз идти невыносимо. Метровые слои серого снега тормозят. Заставляют пробираться, как сквозь водную толщу по ровной трассе. Задыхаться.       Вся одежда уже насквозь промокла. Холод стягивает мышцы тонкими крючками. Ноги налились свинцом от долгой дороги. Свет от осколка голубого Изумруда почти не видно из-за плотной снежной стены. Шагать ещё очень далеко. Но он должен. Своим нужны припасы.       Кто ещё кроме него может бежать в такую бурю?       Спустя пару миль наконец подвернулся пригодный для остановки дом.       Почти все небоскребы в Метрополисе разбиты вдребезги, насквозь продуваются сквозняком. Обычно пришлось бы пройти ещё шесть зданий или больше — при надлежащем везении, — чтобы отыскать безопасный приют.       Но сегодня он счастливчик! Случайно обнаружил на весь квартал единственную целую квартирку. Относительно. Небольшое двухкомнатное жилище: короткий коридор, сразу общая на десять квадратов, за левой дверью извороченная до безобразия детская, а за правой — кухня два на два.       Куда он направляется первым делом.       Плотно закрыв за собой дверь, садится на ближайший табурет у стены и, резко выдохнув, сбрасывает с болезненных плеч рюкзак, чтобы свободно потянуться. Колотит. Кажись, окаменели, пока шёл.       Осмотр окрестных территорий не окончен и на треть. Расслабляться рано. По списку предстоит обойти ещё десять семей и около двадцати «отказников».       Сперва вымучено вздыхает. И сразу же сильно трясёт головой.       Нет! Он должен попытаться убедить их пойти с ним! Уверить, что в лагере куда безопаснее, что всем им на самом деле нужна их помощь! Нужны еда и медикаменты.

… И хоть какие-то знания о происходящем.

      Однако уставшим, голодным и мокрым он всё равно далеко не уйдёт.       Сняв промокшие вещи, морщится: как же противно ощущение сырых игл и свалявшейся от влаги шерсти.       Скорее бы вернуться… скорее бы вновь ощутить тепло.       Вокруг кромешный мрак отпугивает маленькая свечка. На небольшом обеденном столе легко развернулась городская карта; рядом открытый сухпаёк (уничтоженный на треть) и горящая газовая плитка.       Он продрог до костей, но греет только исколотые, изрезанные пальцы — чтобы не отмёрзли. В руку легко ложится красный карандаш из детской — свой обрубок сломался, а новенький попался только что да целый.       Галета неприятно скрипит на зубах.       Сперва нужно сделать несколько отметок: нетронутые жилища — «☓», склад — «!», электроэнергия — «ϟ», возможные гнёзда — «◯».       И оставить несколько знаков в уголках пергамента.       Чтобы не забыть. Это его задания на сегодня и завтра:       ? 1 — найти карту системы подземных коммуникаций;       ? 2 — выяснить источник шума над городом;       ? 3 — отыскать новые тёплые вещи.       Последнее давно выполнено — таск зачеркнут.       Теперь можно и о себе подумать.       Ещё на входе он очень быстро осмотрел все шкафы и комоды в коридоре и общей, оттуда нарыл большой для своего размера тёмно-зелёный пуховик, такие же брюки, носки (!) пару маек, футболку и свитер.       — И все не для ежей… Очевидно.       Выбирать не приходится. Своя одежда смёрзлась в лёд — оттаивать в такой холод смысла нет. *скрясь!* — первая же ново-примеренная вещь рвётся об острые шипы на спине.       — Зашибись!..       Пришлось выкинуть. И туго стянуть иглы толстым кожаным ремнём. Очень временная мера. Однако спасение от жгучего мороза — несоразмерно крупная одежда других морфов.              Большинству ежей она не подходит…       В пусть не новой, но зато сухой одёжке заметно лучше; сухпайка больше нет, необходимые записи сделаны, за окном… всё ещё темно.       Почти полностью сгоревшая сальная свеча и едва живая газовая плитка — больше ничего не защищает от хладных объятий смерти… за окном.

…

      Недолгий получасовой сон лучше постоянного бодрствования. Перед уходом стоит взять лишь необходимое: карандаши, чистый блокнот, консервы (к сожалению, рыбные — Фе!), сухие вещи и по мелочи: мыло, моток жгута, нитки, набор швейных игл. Остальное — с чётко указанным адресом — количественно и качественно записано в блокнот.       Отныне всегда с ним.       В настоящее время важна каждая деталь — мелочь, брошенная или забытая при эвакуации. Бесполезна только пыль.       И то не вся.       Двигаясь дальше по трассе, он продолжает пробегать здания окраин одно за другим: осматривает каждую квартиру, подмечая найденное и вероятно полезное. Среди такого оказалось одно рабочее радио (его внутренности могут пригодиться на базе) и маленький масленный фонарь на цепочке. Чтобы и то не покрылось чёрным льдом, прибор пришлось обмотать пятью пледами и парой одеял — да сделать пометку со «☆» (важно!).       Из-за этого проклятущего льда любая целая электроника на вес красных колец.       В этот мороз, точно намеренно, схемы и провода во мгновения покрываются плотной коркой. Ни пробить, ни оттаять, ни воспользоваться устройством. Только выбросить.       Фонарик взят с собой — повис на шее, вместе с маленькой ёмкостью для масла на поясе. Пригодится как-нибудь.       Опустевшие, костлявые здания, занесённые высокими сугробами, нагоняют жути. Дальше в центр идти непроизвольно страшно — впереди по карте расположилось несколько «гнезд», и пусть воя ещё не слышно, но… Как же не хочется снова бежать.       У самой шеи за пазухой молчит рация. Но чем ближе к центру, тем чаще та шумит: иглы топорщатся к верху, а взгляд беспокойно метается, и уши торчком стоят, прислушиваясь.       В последний раз он слышал шум рации минут десять назад. И ранее — тридцать. Значит, Застывшие, минимум, в метрах десяти-пятнадцати — ещё достаточно далеко.       Впереди виднеется центральный гипермаркет.       Шаг ускоряется сам собой. В голове жужжит такая простая мысль: «Вдруг повезёт! Вдруг найдётся что-то подходящее!»       Или хотя бы его размера.       Новые вещи уже взмокли — сильнее тормозят.       Высокое футуристичное здание в семнадцать этажей стоит посреди заснеженной площади. Как и все вокруг, занесено с одной стороны.       Когда-то это был красивый торговый центр. Где прямо на входе ощущалась атмосфера далёкого невероятного будущего! Каким проэктировали сам город.       В мирное время Метрополис был одним из самых прогрессивных городов Объединённой Федерации. Сравниться с ним могли только Империал и Централ Сити. Первый, как самый богатый — элитный город. А второй — как-никак столица!       Но то было далёкое «тогда»…       Сейчас же не только это здание разбито, заброшено и засыпано серым снегом, но и весь… Мёбиус.

***

Третий месяц года — Сухий, 2-й день месяца

[Южный остров]

      Пора весны давно настала!       Должна, согласно календарю.       Но, в отличие от затянувшейся зимы, в начале Просини почти не ощущалась. Все из-за дождей, что сменялись штормом, сильным студёным ветром — ураганом, градом и редкой, зато жарой.       Тот недавний зной привлёк с берега прохладный ветер. Обычно игривый. Ныне же драчливый — нещадно разметавший кроны пышных пальм, хулиганом поднявший шёлковый песок в воздух к белому месяцу. В бесконечной череде свистящих прорывов все больше мелких капель разбивалось о высокую зелень. И на небе стремительно скомковались грозовые тучи. Вспыхнула алая молния; оглушающим раскатом забил гром.       Все звери попрятались — от больших до малых. Кто в низинах — у рельефов с шахматным орнаментом и ковром густой зелени; кто в лесах — под корнями добрых деревьев; а кто в собственных пещерах и норах через тайные ходы.       Редкий осмелился бы выйти на охоту в надвигающийся шторм.       Несомненно… Лучшее решение — переждать бурю в домашнем уюте! Пускай на окраине родного острова, но в атмосфере мерного хода старинных часов с красной кукушкой (подаренных на новоселье) и чашкой горячего напитка.       — Ииии!..       Или в компании! Расположившись у окна близ от трещащего каменного камина (основного критерия к покупке любого жилища), в окружении просторного дивана и пары кресел (выбранных только из-за смешного сочетания цветов и удобства чистки), на пушистом бежевом ковре (купленном наобум).       Колючая тень упала на стеклянный кофейный столик. Её хозяин застыл в нетерпеливом ожидании, «гипнотизируя» крутящийся на красочной деревянной доске многогранник.       — Хоть бы выпало шесть, — у вблизи упавшей тени высокий голос.              Этот силуэт меньше ближнего, но с выраженными лисьими ушами.       — Нууу! — подгоняя, произнёс третий голос — высокий, женский — напротив от колючей тени.       И многогранник стал потихоньку замед-ля-ааа-ться… Точно увяз в болоте, на изображение коего упал.       Камелот — большое королевство! С шикарными раскидистыми лесами, зелёными полями и… Уймой смертельных ловушек: густые шиповые заросли, глубокие каменные пещеры, что ведут в извилистые лабиринты под землёй, и те же торфяные болота.       — Да во имя всех богов! — *бац!* — вспыхнула обладательница четвёртого, более грубого — тоже женского, — голоса, громко стукнув по столу! — Остановись уже! Ты, проклятая кость!       Многогранник тут же подпрыгнул. И приземлился 12-й гранью вверх. В итоге выпало значение — D-12.       Обозначив карту:

«Даже благородство Совершенного ничтожно перед ним…»

      — Да! — радостно воскликнул лохматый синий ёж.       Он торжественно протянул кулак с зажатой в чёрной перчатке победной картой вверх и выпятил вперёд грудь с ниспадающим с шеи коричневым шарфом, полный гордости и некоего ехидства.       — Неет! Мои карты! — за ним взгрустнул лисёнок, поражённо опустив золотисто-рыжую голову.       Его накопления выскользнули из рук в шаге от заветной победы.       — Какая «неожиданность»!.. — саркастично закатила глаза розовая ежиха. Но скромно улыбнулась, посильнее кутаясь в белый жакет с рукавами-фонариками.       За окном давеча развился шторм, и даже у камина слегка прохладно. Оттого девушка сидела не со всеми, а в мягком красно-горчичном кресле — на полу для неё холодно.       После недавнего броска уголок её красного платья слегка задрался на стройных розовых коленках. Девушка быстро поправила его, расправив загнувшиеся белые кружева.       — Это всё подстроено! Он всё подстроил! — воскликнула рыжая барсучиха в коричневом лоскутном топе и юбочке, подрываясь с места и тыкая пальцем в нагло ухмыляющегося ежа.       Её костяное ожерелье и браслеты с крупными бусинами также возмущённо звякнули. А два плотных неаккуратных хвостика задрожали, как напружиненные.       — Шестой раз подряд, Соник!..— вполголоса с лёгким упрёком произнёс двухвостый мальчишка.       Ещё раз осмотрел свои «сгоревшие» карты и расстроенно вздохнул, поправив гогглы на шее.       Его гениальный план по захвату власти в Камелоте рассыпался, точно карточный домик.       Его фигура — рыцарь Агравейн — шла впереди всех. Лисенок имел все шансы взять корону. Нужные карты уже были на руках. До финиша оставался всего один шаг и «шанс»! Выпади «шесть»… Он смог бы обойти принадлежащего ежихе рыцаря — сэра Ланселота, свергнуть короля Артура — фигуру барсучихи — и победить! Тогда даже сэр Мордред — чья фигурка принадлежала ежу, — законный наследник, не смог бы ему помешать…       — А ну-ка. Дайте-ка сюда корону! Корону королю! — но, словно не услышав возмущений друзей, ёж протянул скованные толстыми золотыми ингибиторами руки к заветному обручу.       Несмотря на то, что это была уже шестая победа, его все ещё переполняли радость и победный триумф…

***

[Метрополис — район «Кэпитал Сити»]

      До боли знакомый звук вырвал из тёплых домашних воспоминаний, как капкан тащит глубоко на дно… Резко! Неожиданно. Ужасно больно…       Песня скрипки, раздаётся где-то вдалеке над городом…       — Опять?.. Какой раз за неделю?..       Траурная песнь. Как предупреждение… грядущей бури.       Едва заслышав её, первым делом стоит найти укрытие. Однако среди отощавших зданий наилучший вариант лишь гипермаркет.       Ветер становится сильнее.       Дальше стоять на первых этажах опасно. От лютого мороза «Чёрных бурь» даже осколок изумруда Хаоса не защитит, что уж говорить о вновь промокшей одежде.       Нужно подняться выше.       Уже долгое время подобные этим песням шумы беспокоят жителей выживших лагерей:       Ужасный гул словно «из ниоткуда» или «<i>музыка»…— столь громкая, что не даёт уснуть, не смолкая с ходом бури. Шёпот, воспринимаемый больше как галлюцинация на фоне депрессии. Голоса погибших близких. «Божественные откровения», даже «глас божий!»… Каждый слышит что-то свое.       Однако в последнее время это сформировало вокруг себя группы «избранных слышащих» — фанатиков, всерьёз утверждающих, что на самом деле этот гул — зов святой мессии. Что все они должны стремиться к нему, дабы обрести спасение.       Не новость, что за подобным следуют случаи самовольных «уходов», куда глаза глядят. Которые пресекаются, но как-то безрезультатно.       То является одной из причин его вылазки. Ещё одна заключается в том, что, кроме него… из всей оперативной группы «песен» никто не слышит.       Вдруг у шеи громко заскрипела рация — чуть не оглушила.       С испугу ладонь в чёрной перчатке плотно прижимается к динамику, едва не раздавив. Находясь в детском павильоне, он скоро оглянулся и подбежал к ближайшему из окон торгового комплекса. Выглянув из-за бетонной балки, увидел… десять…нет. Их куда больше. Намного больше, и они все идут в торговый центр. Целую толпу Застывших.       Покрытые толстым слоем чёрно-красного инея ходячие тела заживо замерших людей и морфов.       Еще одно «новшество» проклятой зимы! Зараза, что поражает только трупы. Неизвестно как появившаяся, почему и как развивающаяся. Зато чётко прояснившая одно — их мучает просто зверский голод.       Сейчас он на пятнадцатом этаже. И если только сейчас услышал «визг», значит спускаться к главному входу поздно — около шести-девяти этажей уже должны быть заполнены битком. Остаётся только крыша…       — Киииииинь-Я-ААААААААААААА!       … Грудь обжигает голубой осколок в медальоне.       За спиной отчётливо слышен хруст стекла и трещащие крики…