Реданский песенник

Исторические песни (ста́рины) — характерные для реданского фольклора песни, которые повествуют о реальном или вымышленном историческом лице или событии, своеобразно преломленном в народной передаче. Одним из примеров такой ста́рины является песня «Регентщина при королевиче Радовиде», которая посвящена известным событиям недавнего прошлого. Изначально она, по-видимому, сложилась близ Третогора, а потом её стали распевать и в других землях Редании. Таков был поэтический отклик народа на то, что тринадцатилетний королевич Радовид унаследовал престол в столь юном возрасте по причине смерти своего отца, короля Визимира II Справедливого, в 1267 году, а потому возникла необходимость в Регентском Совете, просуществовавшем вплоть до 1271 года. От села да до села Путь-дорога столбова, Ой дороженька столбо́ва До вдови́ного двора. А у вдо́вином дворе Да столы тесовые́, Ой а за те́ми столами Си-идят паны рядами. Ой они сидят-гово́рять, Кого ж в короли им брать. У вдовушки один сын, Будем править вместе с ним. Год тринадцатый прошёл – Принц наш в короли пошёл.

Петер Шейнис, «Реданские народные былины и песни»

- Ваше Величество, Вы уверены, что хотите присутствовать на завтрашнем заседании Регентского Совета?       Королева Гедвига молча кивнула, продолжая вязать.       Незашторенные высокие окна пропускали в опочивальню королевы много солнечного света, и тёплые августовские лучи ярко освещали двух сидящих в мягких креслах дам. Гедвига была облачена в чёрное траурное платье из матового крепа с высоким воротником, прикрывающим горло; на ней не было ни одного украшения: ни перстней, ни ожерелья, ни даже её повседневной вышитой золотыми нитями и украшенной драгоценными камнями диадемы; густые тёмно-каштановые волосы как всегда были уложены высоко на затылке и скреплены невидимыми заколками. Филиппа же сегодня выбрала бордовое шёлковое платье с броским вырезом, объёмными рукавами-буфами, сужающимися к ладоням; одеяние было опоясано узким коричневым ремешком; шею Филиппы украшало ожерелье в виде цветов из кроваво-красного махакамского граната, а на плечи спадали две пышные косы. Завершал образ чародейки высокий кружевной воротник, окаймлявший декольте платья.       С минуту Филиппа молча наблюдала, как Гедвига нервно перебирает в руках нити и неловко орудует спицами. Королева не поднимала глаз на собеседницу, и, как чувствовалось, несколько тяготилась её присутствием. Но Эйльхарт настойчиво продолжила: - В прошлый раз Вы потеряли сознание прямо во время собрания, а три сему предшествующих дня практически ничего не ели. Ваше здоровье и так не очень крепко, а с учётом недавних событий… - Филиппа осеклась, заметив, как Гедвига беспокойно сжала в руках пряжу, - … Вы как никогда должны беречь себя.       В голосе чародейки не было ни тени сочувствия. Лишь холодный прагматизм. - Мне сейчас гораздо лучше, - тихо, но твёрдо ответила королева. – Я уже ознакомилась с повесткой завтрашнего заседания и собираюсь принимать в нём живейшее участие.       Филиппа не смогла удержаться от глубокого многозначительного выдоха - не с руки ей было бессмысленное присутствие Гедвиги в Совете. Каждый раз (о, несомненно, каждый!) это будет заканчиваться для королевы, не оправившейся от смерти мужа, новым упадком сил и ещё большей угрозой для здоровья. Не трудно представить, чем обернётся смерть обоих венценосных супругов при королевиче-малолетке. Вся Редания и без того напугана убийством Визимира, законного владыки и главнокомандующего объединённым силами Севера. А, последуй Гедвига вслед за мужем, в королевстве разразится такой хаос, что выстоять под натиском чёрных и кое-как сохранить порядок в стране будет практически невозможно. И уж тем более Филиппу не радовало то, что монархиня, ни дня по-настоящему не управлявшая страной, по велению безрассудного порыва вдруг решится взять Реданию под свой контроль. Отточенная административная система, в становлении которой Филиппа играла роль отнюдь не сторонней наблюдательницы, сейчас трещала по швам, так что вмешательство Гедвиги было совершенно некстати.       Чародейка сложила руки на груди и отвела взгляд куда-то в сторону. Её взор скользил от стены к стене, обитой красным деревом, по тёмному бархату занавесей балдахина, нависшего над кроватью, вдоль книжных полок и шкафчиков с резными дверцами, пока наконец не остановился на огромном портрет королевской семьи в золочёной раме, висевшем ровно напротив обеих дам. Посередине стоял король Визимир: в объёмной короне с алмазами, в мантии, отороченной горностаевым мехом, в парадном алом кафтане. На груди у него была золотая цепь с реданским орлом, а на пальцах – многочисленные перстни. По правую руку от него сидела в кресле сама королева Гедвига. Её голову венчала тиара с синими бриллиантами, а шею – ожерелье с такими же камнями; она была одета в шёлковое оранжевое платье, высоко стянутое атласным пояском, с белым воротником-шалькой и широкими струящимися рукавами. Перед королём стоял тогда ещё десятилетний королевич Радовид – в нарядном бордовом кунтушике, расшитом тонкими золотыми лозами и опоясанном жёлтым в красную полоску кушаком с махровыми помпончиками; на левом бедре у мальчика красовалась маленькая сабелька. Этот портрет был хорошо виден с любого угла комнаты.       В июле 1267 года, чуть больше месяца назад, весь Север был потрясён неслыханно зверским преступлением, потому как жертвой оказался сам король Визимир II. Те немногие подробности, которые были известны, внушали трепет, и одно лишь упоминание убийцы, посягнувшего на священную жизнь монарха, было просто невыносимо для слуха.       Служанка, в одиннадцатом часу ночи проходившая по дворцовому коридору, намеревалась встретиться с неким стражником, ожидавшим её неподалёку от своего поста в нижних залах. Ни разу в жизни, как позднее со слезами повторяла девушка, она не испытывала такого умиротворённого и благодатного чувства. Предавшись мечтам, служанка свернула не туда и оказалась неподалёку от перехода между залом, где днём заседал военный совет, и коридором, ведущим в королевские опочивальни. Вдруг девушка увидела распластавшегося на животе мужчину, в котором она с ужасом узнала короля: крепкий, выносливый владыка (ни у кого бы язык не повернулся назвать его стариком!) бездыханный лежал на холодном полу, а в его левый бок по самую гарду был воткнут кинжал. Служанка, едва владея собой, опрометью бросилась по коридору, ведущему в королевские покои, и принялась истошно звать на помощь.       Гедвига не помнила, как оказалась возле мужа. Память сохранила лишь то, что было после: королева с отчаянным воплем припала к супругу, приподняла ему голову и попыталась вглядеться в его лик. Но слёзы мешали ей, а потому лицо Визимира таяло и расплывалось прежде, чем она успевала рассмотреть хоть одну черту, надеясь отыскать в ней дыхание жизни. Не сразу Гедвига заметила подле себя Радовида: мальчик, словно окаменелый, в ужасе смотрел на убитого отца, будучи не в силах даже плакать. Бедная мать немедля кинулась к сыну и полностью укрыла ребёнка в своих объятиях, заслоняя ему взор. И тут же её слуха коснулось судорожное рыдание, вырвавшееся из груди королевича.       Немного позже в ближней хозяйственной комнате замка нашли тело обезумевшего эльфа, который, исполнив свой страшный замысел, покончил жизнь самоубийством. Ситуация получалась странной. Одним всё это говорило о предельной ясности картины смерти, а другим, напротив, не могло объяснить истинных причин произошедшего.       «Тут кроется что-то другое! – в растерянности внутри себя рассуждала королева. – Кто-то же наверняка помог убийце, кто-то вложил орудие в его руки, но я не знаю, как это выяснить! Вечный огонь, какое страшное мучение! Мой бедный Визимир, неужели некто из твоих ближайших советников явил черноту души и, потеряв всякую человечность, посягнул на жизнь своего государя? А быть может, сам проклятый Эмгыр стоит за этим злодейским ударом кинжала? Знаю одно: кинжал в ту ночь пронзил и моё сердце».       Покинувший земную юдоль король Визимир обрёл покой в монаршей усыпальнице, и весь замок наполнился глубокой скорбью. Королеве было тяжелее всех, но долго оплакивать мужа ей казалось сейчас неуместным: от неё, как она рассудила, в годину продолжающейся войны с Нильфгаардом и пору полнейшего хаоса и неразберихи ждали решительных действий, хотя Гедвига не до конца понимала, каких именно. Все прошлые годы у неё никогда даже в мыслях не было притязать на полновластие короля. Она была вполне довольна своей тихой ролью образцовой королевы, заботливой жены и нежной матери. И вся Редания восхищалась изысканной грацией, сострадательностью и добротой маллеорской княжны. Но сейчас она должна была стать решительной и стойкой правительницей, ободряющим символом для народа, которому следует знать, что Вечный Огонь милосерд и не оставил Реданию на погибель, что королевская династия не прервана, а порядок обязательно будет восстановлен.       Но порой, не в силах более владеть собой от свалившегося груза ответственности, к которому её никогда не готовили, несчастная Гедвига вся заходилась от рыданий. Лишённая поддержки любимого мужа она ощущала себя потерянной, и Радовид очень чутко реагировал на это. Первые дни после убийства отца, королевич, плачущий и напуганный, провёл в объятиях матери, а она, забывая о себе, утешала мальчика ласковым и добрым словом. А теперь вот он сам успокаивал и внушал матушке надежду на лучшее. И благодаря этому Гедвига ощущала внутри себя неведомо откуда взявшуюся силу и вновь бралась за дело.       Королева продолжала торопливо орудовать спицами. Но при пересчёте петель она поняла, что пропустила их в этом ряду с десяток, отчего ей немедленно пришлось распускать работу. - Какая недоля свалилась на плечи моего Орлёнка…Подумать только: унаследовать престол в тринадцать лет! Иные и в тридцать всё в принцах ходят. Визимир Первый королём стал лишь в пятьдесят два года, да и мужу моему пришлось свой черёд ждать, хоть и в разы меньше по времени… Так ведь и Радовида коронуют-то не сейчас! Не до коронаций теперь с этой распроклятой войной! – сказала Гедвига и обречённо махнула рукой.       Филиппа встала с кресла и, шурша полами шёлкового платья, прошла несколько шагов по комнате. Она остановилась в дальнем углу, где свет почти не доставал её. Затылком Гедвига ощутила на себе тяжёлый внимательный взор золотисто-карих очей. - Короновать-то его коронуют, а вот самостоятельного правления нашего юного монарха нам, казалось бы, ещё ждать и ждать. Но на самом деле это чувство обманчиво, а годы пролетят очень быстро. С раннего детства королевича я прикладывала максимум усилий, чтобы подготовить его к правлению. К своим тринадцати годам он уже многому научен, впрочем, этого всё ещё недостаточно. А с учётом нынешнего скорбного времени…работа предстоит ещё более интенсивная. Именно ближайшие годы определят, каков будет наш будущий король в годину своего царствования. - Он очень старается! Другие учителя не нарадуются ему, и ты тоже, наверняка, довольна его успехами, правда?       Филиппа многозначительно хмыкнула. Вновь послышался стук каблуков – точно в такт её словам - и лёгкий шелест ткани. - Радовида можно похвалить за аккуратность и прилежание. Несколько лет назад всё его усердие испарялось после первого же моего указания на ошибку. Он начинал брыкаться и оправдываться, что лишь удлиняло срок, данный ему на решение моих заданий, и нещадно отнимало время, выделенное принцу для собственных дел и забав. Сейчас же он наконец осознал, что разрешение сложных и нетипичных казусов, как учебных, так и жизненных, не зависит от долготы разглагольствований на темы «это нечестно» и «я не знал, что так было можно».       Обойдя кресло, чародейка остановилась у семейного портрета и взглянула на изображённого на нём Радовида. - У него хорошая эрудиция. Видно, не терял времени зря, пока прятался от меня в дворцовой библиотеке. Впрочем, как-то раз я застала его за увлечённым чтением «Жизни и деяний великого короля Радовида». Сомнительный выбор, но сочту это данью уважения прославленному предку, первому из череды его венценосных тёзок. Радовид также заметно преуспел в искусстве спора, и теперь в его аргументах куда больше толка и в разы меньше логических дыр. Удивляюсь, почему этого не случилось раньше, с такими-то неплохим интеллектом. Догадка моя проста и предельно прозаична: мужчинам, увы, часто свойственно думать не только головой. Не премину вспомнить и о шахматах – можно подивиться увлечённости королевича. И эта увлечённость даёт хорошие плоды – последние тренировочные партии он провёл с блеском.       В последней фразе Гедвига уловила нотку подлинного довольства: должно быть, успехи Радовида в шахматах были для чародейки особенно лестны. Думала ли королева, когда учила сына правилам этой игры, что шахматы станут одной из основ образовательной методики Филиппы? А могла ли она представить, какой талант оказался скрыт в мальчике, который поначалу не мог выиграть ни единой партии?       Филиппа выдержала прямо-таки театральную паузу, словно готовясь к решающему слову. - Однако вышесказанное не отменяет серьёзных изъянов в поведении наследника. До сих пор Его Высочество порой действует сгоряча, без раздумий, и от его взгляда ускользают важнейшие детали. По-прежнему с трудом признаёт свои ошибки. К тому же ему не достаёт уверенности в себе и жёсткости. Последнего особенно, и это очень плохо. Абсолютно непростительно для будущего короля.       Гедвига возмущённо поджала губы, а в её глазах вспыхнуло негодование. - Говоришь так, будто тебе поручили выдрессировать Радовида, а не обучать. Наставники, обыкновенно, с большей чуткостью отзываются о своих подопечных. - Сантименты, Ваше Величество, хороши в отношениях между матерью и ребёнком. В процессе обучения им не место. - Как и не место мягкости в характере короля, верно? Мой сын всегда был добрым ребёнком, а добросердечие монарха в народе очень ценится.       Филиппа усмехнулась и сложила перед собой руки в замок. Её весьма позабавила последняя часть фразы королевы. - Один из прославленных правителей прошлого говаривал так: если в народе ничего не боятся, а короля считают добрым, значит царствование этого монарха не удалось. Главный критерий оценки действий правителя – это укрепление власти и обеспечение благополучия государства. А для этого необходимо управлять людьми, и страх – самый полезный, самый могущественный рычаг. Но им надо умело пользоваться: где-то быть львом, а где-то – лисой. Вся наука – это понять, когда и кем. Лучше внушать страх, чем любовь. Любят государей по собственному усмотрению, боятся – по усмотрению государей. Мудрому правителю следует рассчитывать на то, что зависит от него. - От моего сына в ближайшие годы будет мало что зависеть. Когда прежний король погибает вот так внезапно, путь несовершеннолетних королевичей к престолу лежит через тернии, а не через благоухающий сад. - Сейчас королевичу ничего не угрожает. Члены Регентского Совета позаботятся о том, чтобы до его совершеннолетия в стране был порядок.       Гедвига с недоверием поморщилась. Ей показалось, что чародейка говорит куда меньше, чем знает. Королева замолчала, а потом вдруг тихо произнесла: - Не надо было отправлять Милену учиться в Аретузу…Её, как первую наследницу, так славно подготовили! Многие ведь отчаялись ждать мальчика, но Вечный Огонь сжалился надо мной, и у меня родился Радовид! Милена могла бы войти в Регентский Совет… - Милена не в силах была контролировать свои способности, которые, как оказалось, так и не остались в зачатке. В последние годы её Дар начал представлять угрозу. Вы не хуже меня помните, как она чуть не сожгла танцевальную залу в поместье барона Моро, когда на балу в порыве бурного танца с панычом принцесса случайно выпустила языки пламени. Огонь едва не задел игравшего неподалёку королевича. К счастью, Милена успела подхватить брата на руки и выбежать с ним наружу. Благо, что я тоже была на том балу и вовремя устранила возникшее по вине Милены происшествие. Пожар кое-как списали на вовремя непотушенные свечи, но никто, кроме нас с принцессой, так и не узнал в тот день настоящей причины его возникновения. - Быть может все вспышки её Дара были лишь временными? Сколько уж Милены нет при дворе? Без малого 10 лет! И, что самое ужасное, от неё уже давно не приходит писем! Нет, не зря мы тогда с Визимиром были против. Но ты, прямо как сейчас, говорила и про неконтролируемые способности, и про опасность…Напрасно муж потом поддался на твои уговоры!       В ответ на упрёк Филиппа не повела даже бровью, а на её лице не мелькнуло и тени раздражения. Слова Гедвиги чародейка запомнила, но внешнее равнодушие и невозмутимость изобразила впечатляюще убедительно.       Гедвига, казалось, хотела сказать что-то ещё, но колебалась. Но потом, внезапно решившись, она с вызывающим видом подняла голову на собеседницу и, глядя ей прямо в глаза, продолжила: - Мне было бы в тысячу раз спокойнее, если бы Милена состояла в Совете. Думаешь, нынешний состав надёжный? Когда война кончится, я прекрасно понимаю, чего захочет наша досточтимая аристократия: задвинуть нас с сыном в дальний угол подальше от реальной политики! А когда придёт время Радовиду править самому, окажется, что у него нет ни веса, ни значения в стране, которой все эти годы управлял якобы «благородный круг искренних печальников о земле Реданской», а на поверку - шайка дорвавшихся до власти негодяев! Это граф Дийкстра сейчас, не жалея себя, носится по всей Редании, пытаясь хоть как-то потушить разгоревшееся пожарище. А ведь есть те, кто старательно подкидывает дрова в этот огонь! - Поверьте, и граф Дийкстра, и я делаем всё, чтобы уберечь Реданию от хаоса… - начала Филиппа, даже слегка растерявшись от неожиданной пылкости королевы. Но Гедвига её перебила: - Я всё ещё возглавляю этот Совет, Филиппа, и моё регентство не может и не должно сводиться лишь к новому титулу. У меня, поверь, достаточно сил, чтобы исполнять свои обязанности как следует. Разве могу я спокойно смотреть на то, как наши вельможи за моей спиной будут решать судьбу королевства или, не приведи Пламя, судьбу моего сына? Не бывать такому!       Филиппа покривила губы, не считая нужным что-либо отвечать. Как она и думала, безрассудная решимость всё-таки охватила регентшу. В словах и поступках Гедвиги отчётливо слышен крик орлицы, яростно заслоняющей ранеными крыльями своего орлёнка. Вопль королевы-орлицы - ослабленной, напуганной, смятённой, но всё ж таки орлицы.       Раздался стук в дверь, который прервал воцарившееся между королевой и чародейкой молчание. Но гость, не дожидаясь ответа, торопливо нажал ручку и влетел в опочивальню. Им оказался королевич Радовид. На мальчике был красный атласный камзольчик без рукавов и до колен, все края которого были обшиты золотистой тесьмой. Спереди камзол был застегнут на пуговицы и опоясан коричневым кожаным ремешком. Королевич сегодня также облачился в белоснежную льняную рубашку, серые штаны в тонкую продольную полоску и сапожки, а на запястьях у него в тон ремню красовались наручи с металлическими заклёпками. - Матушка, я … З-здравствуйте, госпожа Эйльхарт, - только и сказал Радовид и нерешительно провёл рукой по макушке, ничуть не взъерошив свои коротенькие светло-русые волосы.        «Зачем она здесь? Чего ей понадобилось от мамы?» - пронеслось у него в голове.       Чародейка смерила Радовида острым выжидающим взглядом, беззвучно приказывая ему выйти за дверь. Вид у неё был довольно зловещий. Под натиском ледяных очей тело мальчика охватил страх, а сердце начало колотиться всё сильнее с каждой секундой. Он уже было попятился назад, но внутренний голос колоколом зазвенел у него в голове и заставил остановиться.       «Ну уж нет! Никуда я не уйду! Я будущий король! А королю негоже ждать, пока какая-то чародейка вдоволь наговорится!»       Королевич замер на месте. Безмолвно и твёрдо. И в какой-то момент страх начал ослабевать. - Мой принц, - процедила Филиппа сквозь зубы, - Вам следовало дождаться, пока… - Заходи-заходи, чадушко! – ласково позвала Гедвига. При виде сына её лицо вмиг просветлело, а давящее тревожное чувство сменилось умиротворением и покоем на душе.       Недоумение чародейки длилось ровно полсекунды, после чего её облик принял подчёркнуто холодный и невозмутимый вид. Королева тем временем продолжила: – Наш разговор с госпожой Эйльхарт почти закончен. Орлёнок, тебя уже отпустили с занятий? - Да! – Радовид широко улыбнулся и подошёл к матери. – Я быстро справился с задачками по тактике и фортификации, и капитан Мердер разрешил закончить урок немножко пораньше. Он похвалил мои решения, назвал их толковыми и сказал, что во мне есть задатки хорошего полководца! - Завтра у Вас занятие по правоведению, - неторопливым и ровным голосом заметила Филиппа, - к которому я, помимо прочего, поручила Вам изучить акт короля Радовида III «Об учреждении Финансовой палаты» и попросила дать ему оценку. Как я понимаю, Вы представите столь же толковое решение, как на занятиях по тактике и фортификации, не так ли?       Как же неприятно и трескуче этот голос раздаётся в ушах! Сколько раз Радовиду приходилось слышать в речах Филиппы насмешки над ним, сквозящие между нотациями и критикой? Сколько раз он неумело пытался возражать наставнице, но всякий раз она с лёгкостью разбивала его доводы? Сколько раз стыдился своей боязливости, своей растерянности, которые он то и дело являл в присутствии этой ведьмы? О, больше он не даст себе смалодушничать!       «Король не может показывать слабость и нерешительность» - Филиппа часто ему об этом напоминает. И он ни за что не проявит их перед ней!       Радовид взглянул Филиппе прямо в глаза и уверенно, без тени робости и волнения, ответил: - Я уже изучил этот акт, госпожа Эйльхарт. Поподробнее расскажу завтра на уроке, но кратко могу и сейчас. Финансовая палата - это первый в Редании специализированный орган для подсчёта налогов, таможенных сборов и разных пошлин. До этого короли вместе с управителями районов и другими чиновниками два раза в год собирались для учёта доходов и расходов казны, но Радовид III решил для большей эффективности перепоручить всё это отдельной палате. По-иному её ещё называют Палатой шахматной доски, потому как в стародавние времена подсчёты велись с помощью жетонов и чёрной клетчатой ткани – простейших таких счётов. Кстати, о шахматных досках… - Радовид на секунду задумался, приложив кулачок к подбородку. Немного погодя он продолжил: – Я недавно узнал про задачку «Переход через Понтар», где вертикаль e – это Понтар, а белых и чёрных коней без отступлений нужно «переправить» через неё на указанные вертикали. Многие головы сломали в поисках решения. Я буду, конечно, использовать метод нитей и пуговиц, но что-то мне подсказывает, что, если просто переставлять коней по кругу, это затянется надолго. Но Вы говорили, что шахматы – это скорее не про варианты, а про идеи, и лучшие манёвры не лежат на поверхности – их надо искать. А я уж их найду, только погодите! Лишь бы какой исход мне не нужен! - Похвальное стремление, - сказала чародейка. – Нет ничего более недальновидного, чем ухватиться за первое пришедшее в голову решение и на этом успокоиться. Из множества путей нужно выбирать лучший, но отыскать его можно, лишь перебрав все возможные варианты, даже те, которые поначалу кажутся нелепыми. И коль скоро Вы сами вызвались, жду к концу недели решение задачи о «Переходе через Понтар». С самым минимальным количеством ходов. - К…к концу недели? – вся решимость Радовида в эту секунду куда-то испарилась. – Но она ведь…довольно сложная… - И что же? В политике перед Вами будут стоять куда более трудные задачи, и на поиски решения Вам отведут не неделю, а, скажем, одну минуту. А если это пугает, то, боюсь, тяжесть королевской короны окажется для Вас неподъёмной.       Радовид почувствовал, как покраснели его щёки. Он нервно сжал полы своего камзола и опустил очи долу. Страх, перемешанный со стыдом, с новой силой охватил его душу. Сердце колотится, как сумасшедшее, рвётся из груди, но Радовид всеми силами старается не показывать виду, успокоиться. И в эту секунду мальчик не на шутку разозлился на себя.       «Да перестань же её бояться, мямля! Ты решишь эту задачу! Любые задачи, какие бы они ни были! И никто не посмеет принижать тебя или сомневаться в тебе! Ну, говори!». - Тогда я справлюсь с задачкой к завтрашнему занятию! - неожиданно для себя выпалил королевич.       Филиппа ехидно фыркнула. - Как пожелаете, Ваше Высочество.       «К завтрашнему?! С ума что ли сошёл?! Зачем ты такое ляпнул!» - едва успел подумать Радовид, как его с ног до головы захлестнул нахальный и жгучий азарт. Он твёрдо вознамерился доказать Филиппе, что напрасно она глядит на него свысока и мысленно уже торжествует над ним! Скоро все узнают, на что способен будущий король Редании! - Ты справишься, Орлёнок, - сказала Гедвига, а глаза её светились гордостью и довольством за сына. Радовид весело кивнул.       Затем королева обратилась к Филиппе: – А что до ближайшего заседания Регентского Совета, то я, повторюсь, непременно приму в нём участие. И ни ты, ни остальные в этом не должны сомневаться. На этом всё. - Я услышала Вас, Ваше Величество. Хорошего дня. - До свидания, госпожа Эйльхарт! - сказал Радовид по-мальчишески заносчиво.       После этого Филиппа почтительно поклонилась – то есть слегка наклонила голову вперёд, – окинула всех присутствующих внимательным оценивающим взором и вышла из опочивальни, притворив за собой дверь. Затем, не торопясь, зашагала к лестнице по каменным плитам коридора, размышляя над сегодняшним разговором с королевой.       «Это не будет длиться долго, - подумала чародейка. - В ближайшее время Гедвига поймёт, что для управления королевством нужно чуточку больше, чем её желание защитить интересы сына…И вот обязательно ей было таким бестактным образом прерывать нашу беседу и впускать Радовида? В пику мне за предшествующие речи, не иначе. А у мальчишки-то сегодня в кой-то веки прорезался голос. И смелость на грани безрассудства. Забавно было прочитать его наивные мысли о том, как завтра он выложит передо мной решение задачи и как будет торжествовать над моим удивлением…Ну, хватит об этом. Надо выбрать кандидатуру того, кто сменит Гедвигу на посту главы Совета. Есть один неплохой вариант - герцог Нитерт. За то, чтобы его «тайная» работа на нильфгаардскую разведку не стала явью, он согласится сыграть роль…Как там выразилась Её Величество? Ах да, «искреннего печальника о земле Реданской». Таких-то персонажей рассадить по местам нетрудно, а вот как в нынешних обстоятельствах сохранить Реданию от политической и экономической разрухи? К счастью, существует действенный и проверенный метод: как и всегда, надо всё брать в свои руки».