Когда приближается гроза

Гермиона

Она изо всех сил стучит в узкое окно. Филипп, сонный и бледный, медленно приоткрывает створку. — Вы видели, который час? — Поверьте, это вопрос жизни и смерти, — Гермиона отчаянно стискивает пальцы. — Кастор дерется на дуэли, и я боюсь, что... его ранят. Вранье всегда дается ей с трудом. Ворочаясь в постели после утомительного дня, она услышала голоса и, выглянув вниз с площадки второго этажа, заметила, что Снейп исчезает вместе с Блэком. Гермиона метнулась обратно в комнату: ей показалось, что она брала с собой генеалогический справочник всех известных семей, и как назло, спрятала его так успешно, что не сразу нашла. Кастор Блэк... Гермиона лихорадочно листала страницы, заметив, что справочник не полон: некоторые листы оставались пустыми, другие обрывались на середине страницы. "Кастор Блэк, двадцать четыре года. Убит на дуэли двадцатого мая тысяча семьсот тридцать девятого года на левом берегу реки Уз около города Йорка. Похоронен в семейном склепе семьи. Наследство перешло к его брату, Поллуксу". Все учебники этого мира говорят одно: нельзя ни при каких обстоятельствах вмешиваться в ход истории. Но на дуэль отправился и Снейп: что, если его ранят? Гермиона пытается представить, что бы Гарри сделал на ее месте. Конечно, он отправился бы спасать Кастора — вопреки кричащему в ее голове здравому смыслу. — У вас есть оружие? Шпага или пистолет? — Гермиона смотрит на Филиппа взволнованно. — Я врач, мисс Грейнджер, я не стреляю в людей. Гермиона делает глубокий вдох. Будь у нее палочка, она бы уже давно трансгрессировала к реке. Филипп исчезает в комнате, и по звукам слышно, что он торопливо одевается. — Но вы говорите, что господин Блэк может быть ранен? — его голос доносится изнутри. — Я пойду с вами и, если нужно, перемещу вас на место дуэли. У вас нет с собой палочки? — Долго рассказывать. Считайте это наказанием Министерства, больше ничего я сказать не могу. Филипп не пытается выспросить правду, выйдя из дома, он берет ее за руку чуть выше запястья, и они оба исчезают в вихре трансгрессии. Из-за тумана Гермиона сперва ничего не видит, но, заметив фигуры в шагах пятнадцати или двадцати от себя, сразу принимает решение: оно приходит легко и мгновенно. И оно наверняка повлечет за собой целый ворох последствий. Пистолет дрожит в неумелой руке, но Гермиона заставляет себя сосредоточиться и перестать думать, что она стреляет в человека. Такой век — или ты, или тебя. Впрочем, это безвременно. Она делает несколько шагов, чтобы стать чуть ближе — и незнакомец, услышав их, резко оборачивается. От неожиданности Гермиона нажимает на курок, и выстрел сбивает нападающего с ног. Задыхаясь, Гермиона бросает пистолет на траву, несколько секунд стоит неподвижно, пытаясь унять колотящееся сердце. — Вы попали в голову, — замечает Филипп на ходу, спускаясь к упавшему навзничь Блэку. — Смертельный выстрел, увы. Гермиона еще более дрожащей рукой поднимает пистолет и, не смотря на лежащего в луже собственной крови человека, подходит к Снейпу. Он стоит, хмурясь, бросив камзол у ног и рассматривает окровавленный рукав. — Помогите разорвать рубашку, — произносит он спокойно. — Нужно перетянуть руку выше раны. Держите, вот так. Ткань с неприятным треском поддается, и Снейп ловко разрывает лоскут на две части. Гермиона, едва взглянув в его лицо, с силой перевязывает его руку чуть ниже плеча. — У вас неплохое самообладание, учитывая ужас в ваших глазах, — Снейп поднимает камзол и убирает шпагу в ножны. — Не знал, что вы способны выстрелить в человека. — Не знала, что вы ходите на дуэль с Блэком, — парирует Гермиона холодно и поворачивается к Филиппу. — Он жив? Филипп, склонившийся над Кастором, приподнимает голову. — Кровопотеря сильная, и скорее всего, пуля застряла глубоко внутри. — Только не в Мунго, — шепчет Кастор не открывая глаз. — Они меня... сдадут. Гермиона озадаченно приподнимает брови, и Филипп тут же тихо напоминает: — Дуэли, если вы забыли, официально запрещены. С другой стороны, словить пулю в наши дни можно в любом закоулке — как они узнают, что всему виной дуэль? Кастор тяжело хрипит: — Там одни подлецы работают, у них чутье на подобные...вещи... Филипп тяжело выдыхает. Гермиона видит, что он разрывается между желанием помочь и нежеланием нарушать закон. И ей становится неловко, что она бесцеремонно разбудила его на рассвете и втянула в неприятности. Но другого выхода у нее не было. — Я создам портал. Господин аптекарь, помогите мне с пациентом. Мисс Грейнджер, держитесь справа. Готовы? Комнатка, которую снимает Филипп в деревеньке, небольшая, но вмещающая все необходимое для студента: кровать с деревянной спинкой, стол и стул у окна, шкафчик для одежды, маленький камин и напротив — потертое кресло, а также сундук, где хранятся книги от нехватки пространства. — Сюда, — Филипп трансфигурирует кресло так, что оно превращается в кушетку. — Осторожно, и приподнимите ему голову. Который час? Гермиона бросает взгляд на пыльные настольные часы с треснутым циферблатом, явно видавшие плохие времена. — Пять минут седьмого. — Через полтора часа у меня лекция по анатомии, — Филипп сосредоточенным взмахом палочки избавляет Кастора от камзола и рубашки. — Я попробую добраться до пули, но кто-то должен будет остаться здесь для присмотра. — Я останусь, — произносит Гермиона твердо. — Вы живете в двух улицах от нас, если что-то случится, я успею прийти к Олливандеру. Филипп молча кивает, и Гермиона, отойдя от него в дальний конец комнаты, снова стискивает пальцы от волнения. Министерство совершенно точно узнает о ее поступке — нет даже смысла скрываться. Она скажет, что действовала в интересах Снейпа, вот и все. — У вас такое лицо, словно вы попались мадам Пинс в Запретной секции, — Снейп усмехается, подходя к ней. — Что случилось? — Кастор... В справочнике написано, что он погиб, на дуэли, понимаете? — Гермиона понижает голос до шепота. — Что теперь скажет Министерство? Снейп приподнимает брови. — То есть вы, зная, что меняете ход истории, все равно решили ее изменить? Нисколько не удивлен. Впрочем, все может быть к лучшему: Министерство наконец-то скажет нам обоим хотя бы пару слов. Идите домой, я останусь с Блэком. Вы не спали всю ночь, а будете нужны сегодня в аптеке. Гермиона смотрит на Снейпа с благодарностью. Его бледное лицо как обычно непроницаемо. — А вы? — Я привычен к такому, Грейнджер. Да и моя помощь может понадобиться. Скажите служанке, чтобы приготовила завтрак к девяти и вас разбудила. Гермиона проваливается в сон как только оказывается в постели, хотя ей кажется, что теперь она никогда не уснет: она собственными руками выстрелила в человека! Даже не так — она убила человека. Гарри бы наверное так не сделал, он бы нашел выход — всегда находил. Но усталость берет верх. Ей снится блуждание по темным галереям и кровь, и чьи-то голоса, и в конце концов она резко садится в постели от громкого стука в дверь. — Девять утра, госпожа, — Констанция осторожно заходит в комнату. — Мерлин святой, да вы бледнее мраморной статуи. Дурной сон? Гермиона негнущимися пальцами развязывает воротник ночной рубашки и кивает. — С этим справимся, я сейчас вам мяту заварю, — Констанция торопливо помогает ей одеться и уложить волосы. — К вам с утра в аптеке посетитель был, но я попросила зайти чуть позже. Миссис Данж с соседней улицы: у нее всегда на смену погоды голова болит. Чувствуя себя разбито, Гермиона спускается вниз вслед за служанкой: на кухне уже кипит чайник, подвешенный на крюке над огнем, на столе расставлены чашки и тарелки. Конни суетится с яичницей, Гермиона помогает нарезать хлеб и сыр. Вкус еды в восемнадцатом столетии более пресный, но и более насыщенный — привыкаешь. Снейп появляется несколько минут спустя и сразу садится за стол. Левый рукав рубашки оторван почти по плечо, но рана исчезла. — Сэр, — Конни огорченно разглядывает испорченную вещь: — Вам стоит переодеться, прежде чем приступать к завтраку. Снейп смотрит на нее так, словно заметил только сейчас. Конни для него — своеобразный домовой эльф — не более. — Пожалуй, вы правы. Когда он возвращается, Гермиона разливает чай по кружкам и жестом предлагает садиться. От переживаний ей ужасно хочется есть. — Перестаньте невничать, — Снейп придвигает тарелку, поглядывая исподлобья. Белая рубашка без камзола и черные кюлоты вполне ему идут. — Так или иначе, нам нужно занять чью-то сторону и приобрести союзников и врагов. Оставаться нейтральным можно только на том свете, Грейнджер. Гермиона выдыхает: разумеется, он прав. И им необходимо попасть на вечер к Айрис, чтобы приблизиться к архиепископу, лорду Певереллу и обоим премьер - министрам, особенно к Уолполу. Прошло почти полторы недели, как они оказались здесь, и ей кажется, что она начинает привыкать. После сумасшедшего ритма работы в Министерстве жизнь в восемнадцатом веке течет гораздо медленнее — но это ненадолго. Самое приятное — это ее внешний вид. Несмотря на все сложности, выглядеть женщиной с картины неимоверно приятно, и даже неуклюжие ботинки уже носятся удобно. — Блэк сегодня не сможет дать вам урок, как вы понимаете, — Снейп откидывается на спинку стула. — Если хотите, я проведу его сам. И нам обоим с завтрашнего дня следует осваивать верховую езду. Гермиона допивает травяной чай, разглядывая Снейпа поверх кружки. Его уроки в Хогвартсе были далеки от совершенства, но все-таки более познавательны, чем лекции Бинса. — Хорошо. Как себя чувствует Кастор? — Сносно. Пулю мы вытащили, Филипп оставил зелье, восстанавливающее кровопотерю. Еще пару дней нельзя активно двигаться, но это уже ерунда. Блэк клянется, что теперь на вас женится. Гермиона закашливается, поперхнувшись чаем. — Вы спасли его от смерти — впрочем, он даже не догадывается, насколько это буквально, — Снейп усмехается. — Нам это на руку: Айрис придет от вас в восторг. Гермиона резко отодвигает чашку и скрещивает руки на груди. — Я не собираюсь выходить замуж за Кастора. И потом, я забыла вам сказать, — она вдруг вспоминает лицо Мориса с холодными глазами. — Я видела сына Корвина Мракса. Вы читали "Историю Хогвартса?" Снейп приподнимает брови. — Зачем? — Мерлин, почему никто не читает эту книгу? — Гермиона поджимает губы. — Согласно "Истории Хогвартса", именно Корвин Мракс открыл проход в Тайную комнату в нынешнем туалете Миртл. Возможно, это никак не связано с нашими задачами, либо наоборот — будет связано. Снейп задумчиво помешивает остатки чая в кружке. — Мраксы сейчас должны обладать большой властью, хоть и живут закрыто. — У Корвина есть сын, Морис. Айрис, на мой взгляд, он ей нравится — она пригласила его на вечер, но думаю, он не придет: у них с Певереллом разногласия, вплоть до взаимной ненависти, — Гермиона вспоминает обрывки разговора. — Насколько я поняла, Переверелл обладает чем-то, принадлежащем Мраксам. А это может быть только кольцо с воскресающим камнем — то самое, что Дамблдор пытался вскрыть, и вы давали ему зелье от проклятия. И если это правда, мы должны вернуть кольцо Мраксам, иначе история пойдет по другому пути, и Гарри не получит камень. Снейп поджимает губы. — Поподробнее, Грейнджер. Гермиона терпеливо рассказывает о Дарах Смерти: Снейп слушает внимательно, изредка хмурясь. — Потрясающий человек — Дамблдор, — произносит он холодно, когда Гермиона замолкает. — Никто больше не умел настолько талантливо манипулировать окружающими. — И давать вторые шансы, — вырывается у нее раньше, чем она успевает сдержаться. — Благодарю за напоминание, — Снейп поднимается. — Вы же любезно предоставили мне третий. Пора начинать занятие: дел у нас с вами сегодня достаточно. Гермиона опускает голову. Черт! Ну зачем она это сказала? Было бы правильнее поддержать Снейпа, потому что Дамблдор действительно умел расположить к себе человека так, что тот был готов ради него на все, при этом часть информации оставалась нераскрытой. Когда она спускается в сад с пистолетом, Снейп устанавливает мишень. Лицо у него довольно мрачное, и Гермиона поспешно произносит: — Сэр, я не хотела вас обидеть. — Не сомневаюсь, Грейнджер. Вы всего лишь были привычно прямолинейны. Встаньте напротив мишени. Пистолет перезаряжен? Гермиона отрицательно качает головой. — Я даже не представляю, как это делать. — Я вас вечером научу, — Снейп берет протянутый пистолет и осматривает затвор. — Посчитайте пока шаги. Давайте начнем с десяти, хотя для этого было бы неплохо, чтобы мишень двигалась, но для этого необходима палочка. Гермиона поднимает пистолет и Снейп, стоящий рядом, поправляет ее руку. Его прикосновение спокойное и словно вынужденное. Темные глаза смотрят сосредоточенно, напоминая ей уроки зельеварения. — Вы выстрелили неплохо, но слишком высоко подняли оружие. И выстрел получился удачным неожиданно, вы скорее всего выстрелили внезапно — я прав? Гермиона кивает, пытаясь сконцентрироваться на мишени. В этот раз пуля попадает человечку посередине лба. Снейп усмехается и снова перезаряжает пистолет. — Теперь двенадцать шагов. Еще поднимайте руку, локоть не нужно так отставлять... Прицелились? Они занимаются около сорока минут, а затем переходят в аптеку. Гермиона, уставшая от дыма и звуков выстрелов, садится на стул и выдыхает. Снейп берет со стеллажей склянки с ингредиентами и ставит на столики возле котлов. Дверной колокольчик жалобно звенит. — Проходите, мы открыты, — Гермиона поспешно поднимается на ноги, увидев пожилую леди в старом парике. — Что желаете, госпожа? — Капли от бессонницы, — старушка трясет головой. — И что-нибудь от боли в ногах. Вслед за пожилой леди прибегает мальчишка-посыльный за ингредиентами для бодроперцового зелья, и Снейп добавляет к ним имбирь — для большего эффекта. Спустя полчаса тишины, во время которого они пытаются написать состав и способ приготовления зелья исчезновения, колокольчик снова звенит. В аптеку входит молодая женщина, чье лицо скрыто вуалью: ее одежда и движения не вызывают сомнений в том, что она аристократка. — Слухи о чудесном выздоровлении распространяются быстро, — произносит она загадочно низким голосом, глядя на Снейпа. — Мне нужно немногое: что угодно, что можно принимать долгосрочно без вреда для тела. Что-нибудь, что избавит некоторые приятные вещи от неприятных последствий. Понимаете? Снейп несколько секунд молчит, потом замечает: — Разумеется. Но подобные зелья должны приготавливаться раз в неделю и приниматься строго в одно и то же время. — Я буду присылать служанку. Сколько стоит подобное чудо? — Для вас — три галлеона в месяц, госпожа — Снейп разговаривает так учтиво, что Гермиона едва сдерживает смех. — Я немедленно займусь зельем и напишу пояснительную записку. К вечеру жду вашего посыльного. Дама изящно исчезает, и Гермиона тихо смеется. — Три галлеона за четыре склянки несложного зелья? — За удовольствия нужно платить. — Получается, мы сейчас займемся заказным зельем? Снейп хмурится. — Конечно нет, Грейнджер. Я приготовлю его вечером за десять минут, как только придет служанка от дамы. Закройте дверь и опустите шторы: достаточно посетителей за утро, пора приступить к делу. Сев за низкий стол, они набрасывают, обмениваясь вариантами, состав зелья. Гермиона предлагает соединить аконит, дремоносные бобы и корень мандрагоры, а затем влить в конце настойку полыни. Снейп считает, что дремоносные бобы будут лишними, и их следует заменить иным ингредиентом, например, сушеной смоквой или пиявками. Гермиона упрямо хмурится. — Ни у смоквы, ни у пиявок нет свойства рассеивания, они не способны облегчать, скорее уменьшать, как в уменьшающем зелье. Снейп смотрит на нее мрачно. — Грейнджер, вы ставите под сомнение мой опыт? — Если вы так опытны, то я здесь лишняя, — она пожимает плечами. — Вы занимались зельеварением всю жизнь, а я только читала учебники. Кстати, я захватила один с собой. Снейп тяжело вздыхает. — Какой именно учебник? — Расширенный курс зельеварения для семикурников, — Гермиона скрещивает руки на груди. — И он четко говорит о том, что смокву просто так использовать опасно. Давайте поспорим: мы добавим бобы и проверим, что получится. Если я проиграю — следующее зелье мы варим по-вашему. Снейп кривит губы, но согласно кивает. Гермиона принимается нарезать ингредиенты, чувствуя себя первокурсницей: зачем она вообще спорит с человеком, который большую половину жизни занимался экспериментами и знает о зельях практически все? Но ей так хочется оказаться полезной! — Тоньше, — Снейп нависает над ее плечом. — Вы очень грубо терзаете мандрагору, она этого не любит. Я уже измельчил бобы, аконит на подходе. Варить стоит минут двадцать, а цвет скорее всего окажется фиолетовым. Вполне вероятно, что по вкусу напомнит уменьшающее зелье. Гермиона сдувает со щеки выбившуюся прядь волос. — Вы себя уменьшали? Откуда вы знаете про вкус? — Слизнорт любил экспериментировать над студентами. Они добавляют ингредиенты один за другим в купленный Конни котел и садятся напротив. Колокольчик снова звенит, и в дверь настойчиво стучат. Гермиона приподнимает шторы и впускает внутрь мальчика лет десяти. — Нужны три глаза тритона, пять жабьих, мешочек сушеных пиявок, — тараторит он быстро, но Гермиона, привыкшая к такой речи в Министерстве, торопливо собирает заказ. — И мама спрашивает, что может отпугнуть мышей кроме кота. — Два кота, — усмехается Снейп, но берет с полки мутную баночку. — Сварите иглы дикобраза, отваром обработайте дом. Беги, парень, за это денег не нужно. Грейнджер, внесите иглы в список нужных покупок, их здесь совсем немного осталось. Гермиона послушно вписывает иглы в расходную книгу. Все-таки приятно вести собственное дело, и аптека ей по душе, хотя раньше она об этом никогда не задумывалась. Свой дом — тоже чудесно, и никаких соседей, может быть, Рон и прав: стоит перебраться жить к тетушке Мюриэль? — Готово, — Снейп придирчиво рассматривает кипящее зелье. — И цвет, как я и говорил, фиолетовый. Несите склянки. Гермиона ловко подставляет емкости под небольшой бронзовый черпачок для зелья. На ее удивление, жидкость оказывается холодной и словно тяжелой. — Один глоток — и достаточно, — Снейп подносит зелье к свечам, внимательно рассматривая. — Только кто будет его пробовать? Гермиона с секунду смотрит на пузырек, а потом решительно отпивает от горлышка. Первое мгновение ей кажется, что она проглотила лед. — Грейнджер? — Снейп оглядывает комнату. — Дьявол! Только не говорите, что вы... — Я слева, сэр. Он тихо стонет, ставя склянку на стол. — Вы с ума сошли. Что, если мы где-то ошиблись, и вы останетесь невидимой навсегда? Я даже пока не могу предположить, как вернуть вам прежний вид. Гермиона улыбается. Нелепая ситуация, но такая интересная. За почти шесть лет в Министерстве ей так надоела рутина, что она готова на любое приключение. — Я вам доверяю, сэр. — Очень зря, — Снейп резкими шагами подходит к стеллажу с редкими травами. В дверях возникает голова Конни. — Вам что угодно? Войдите. Констанция озадаченно оглядывается по сторонам и робко замечает: — Сэр, мисс Айрис Пруэтт прислала приглашение на утренний чай для мисс Грейнджер, она пришлет экипаж к девяти утра. Я хотела спросить, какое подготовить платье... Губы Снейпа то кривятся в улыбке, то вытягиваются в насмешливую линию. — Благодарю. Мисс Грейнджер нет, но уверен, любое платье подойдет на ваше усмотрение. Подайте ужин прямо в аптеку, будьте так любезны. И принесите еще свечей. Гермиона сглатывает. Утренний чай у Айрис — это невероятно важно! Она просто обязана поехать, вот только до утра остается не так много времени.

Морис

Особняк Лестрейнджей в Лондоне ничуть не изменился со времен его посещения три года назад. Помнится, тогда он был поражен его великолепием: огромный, построенный еще при последних Плантагенетах и перестроенный при Тюдорах, со створчатыми окнами, смотрящий на площадь — особняк смело заявлял о себе. И сейчас Морис не сразу идет к дверям, рассматривая здание. Его собственный дом выглядит гораздо мрачнее и суровее, как выглядит монашка рядом с дамой, едущей на прием. Дверь отворяется сама, стоит ему остановиться напротив. Внутри все обставлено по последней моде: портреты в резных золоченых рамах, мебель с изогнутыми ножками и цветочной обивкой, шкафы из красного дерева — и снова особняк Мраксов отстает на столетие, а может — на два. Морис снова думает о том, что отец однажды умрет, и тогда он сможет все изменить так, как ему вздумается. Изабелла ждет его в гостиной, полулежа на кушетке. Она приходилась двоюродной сестрой его матери. — А, мой юный мальчик, — она приподнимается и подает ему руку. Морис учтиво едва касается ее губами. — Мои наблюдатели донесли, что тебя видели на матче по плюй-камням. Не стой истуканом, присаживайся. Кофе? Вина? Морис отрицательно качает головой и садится в кресло. — Меня пригласила Айрис Пруэтт, мы познакомились случайно. — Великолепно, великолепно, — Изабелла улыбается. — И кажется, пригласила всех на свой вечер. — Я не могу пойти. — Но мне невероятно необходимо, чтобы ты пошел, Морис, и делал все, чтобы сблизиться с девушкой, — Изабелла выпрямляется, ее лицо становится серьезным. Ей около сорока пяти или чуть больше, и она все еще красива. Бледная кожа, похожая на гладкий алебастр, черные волосы, светло-серые глаза, тонкие руки и талия. Изабелла занимается фехтованием и верховой ездой с детства — равную ей среди женщин трудно найти. Кроме того, она проницательна, умна и жестока. Морис смотрит на нее непонимающе. — Зачем? — Господин Певерелл имеет слишком большое влияние, Морис, — Изабелла берет из вазы веточку винограда. — Я хочу его уменьшить. Впрочем, и у короля достаточно своих недостатков. Ты интересуешься политикой? Морис усмехается. — Вы прекрасно знаете, что меня держат взаперти как ребенка. Я знаю о политике в общих чертах. Вы поддерживаете якобитов? — Я поддерживаю того, кто мне выгоден, — Изабелла отрывает ягоду от ветки. — Король не очень покладист в отношении торговых законов с колониями, якобиты проявляют к ним больше внимания. Да и Чарльз, получивший трон, станет легко управляем и вечно благодарен, а это всегда приятно и удобно. С другой стороны, с Георгом тоже возможно договориться. Вот Уолпол — невыносим, стоит на своем как истукан. Значит, слухи — правда. Он дважды слышал, будто Изабелла — любовница короля и его тайная фаворитка. — Я знаю о кольце, — продолжает Изабелла. — Так что наши настроения относительно лорда Певерелла схожи. Да и Айрис не может тебе не нравиться — если по зубам, то хватай и держи ее крепко. Она ни о чем догадываться не должна, понимаешь? Против нее я ничего не имею, она немного напоминает меня в молодости... Что же, мы договорились? С твоим отцом при необходимости я поговорю. Морис кивает. С того момента, как он увидел кольцо, он не перестает думать о том, чтобы вернуть его отцу. Беата выспрашивает столько подробностей об игре, что Морис забывает рассказать ей о предстоящей полуденной встрече с Айрис. Ночью он просыпается от назойливых мыслей, что так или иначе, даже не имея умысла относительно самой Айрис, он будет ее использовать. Разумеется, любые способы подходят для возвращения семейной реликвии, но если бы он мог, он выбрал бы другой способ. Айрис немного опаздывает. Морис видит ее из-за колонны трансепта: она идет энергично, осматриваясь по сторонам, в белой шляпке с тонкой вуалью, ее молочного цвета платье едва касается холодных серых плит. Лицо ее сосредоточенно, словно она проговаривает сквозь себя заранее приготовленные слова. — Прелестная погода, правда? Никогда не видела витражи на солнце, — Айрис улыбается, приподнимая вуаль и поворачиваясь к окну-розе. — Необыкновенная игра света, жаль, мы сейчас ничего подобного не строим. Люди раньше думали о душе и о Боге, а теперь — о теле и о себе. Они молча блуждают по огромному собору с его колоннами, галереями и статуями. Морису нравится эта тишина, прерываемая лишь шелестом платья и шагов, далекого пения хора и редкими взглядами проходящих мимо монахов. — Повторный матч проведут на следующей неделе, — Айрис наконец поворачивается к нему. — Придете? Морис отвечает не сразу. — Приду. Айрис слабо улыбается. — Я не была уверена, что найду вас сегодня здесь. Мне очень хотелось побродить здесь не одной, но не разговаривать. Морис тихо произносит: — У вас была какая-то просьба. — А, разумеется, — Айрис берет его под руку и ведет в боковой неф, тускло освещенный свечами. Они присаживаются на дальнюю скамью.— Сходите со мной в цирк. Понимаете, приехал самый известный цирк с настоящими волшебными существами, но Руфус напрочь отказывается меня сопровождать и даже запрещает, а одна я идти не могу — слишком опасно. На секунду Морису кажется, будто Айрис шутит. Но ее зеленые глаза смотрят умоляюще и серьезно. — Вы же понимаете, что придет всякий сброд? — Я рядом с вами ничего не боюсь, — она лукаво улыбается, но Морис сомневается, стоит ли давать обещание. Но ее лицо так близко, и аромат цветочных духов притягивает его. — Господин Мракс, напоминаю, что в соборе целуются только в одном месте — у алтаря. Морис поспешно отодвигается. Айрис тихо смеется. — У вас десятки поклонников, мисс Пруэтт, — произносит он сдержанно. Ни одна женщина не будет с ним играть, он этого не допустит. — Попросите любого. Уверен, они все с готовностью отведут вас куда угодно. Айрис тут же становится серьезной. — Я прошу только вас, Морис, — и она легконько касается его руки. — Потому что знаю, что могу на вас рассчитывать. Не верьте ничему, что слышите обо мне — сплошные выдумки и зависть. Женщинам в наше время очень тяжело выделяться, а я хочу жить, а не существовать. Морис понимает: он хочет того же самого. Но и мужчина связан многими обязательствами, и зачастую приходится выбирать: наслаждение или достойная жизнь. Особенно, если от тебя зависит будущее рода. Они договариваются встретиться вечером после шести у западного фасада собора и трансгрессировать в Лондон, а Косой переулок, где для цирка создали специальную сцену и магически расширили пространство. — Я в предвкушении, — Айрис блестит глазами. — Вы просто чудо, господин Мракс, я в долгу не останусь. Шагая домой, Морис думает, что ему хочется узнать об Айрис все: чем она живет, что думает — ни один человек еще не вызывал в нем такой интерес. По тому, как домовой эльф вжимает голову в плечи, Морис сразу понимает: отец в дурном настроении. — Хозяин просит вас срочно подняться к нему в кабинет. Морис поднимается по ступеням с тяжелым сердцем. Беата стоит у кабинета отца, бледная и словно неживая. — Он кричал на тебя? — Да, — на руке у нее синяк, в глазах — слезы. — Пытался вызнать, куда ты ушел, но я ничего не придумала и молчала... Морис ласково треплет ее по щеке и проходит в кабинет, резко потянув дверь на себя. Его мгновенно обдает запах табака и затхлости: в кабинете никогда не открывают окна. Отец сидит за партией в волшебные шахматы: он всегда играет за черных, с радостью скидывая белые фигуры с доски. — Я жду объяснений, — скупые слова вырываются из его рта. — Я был у Лестрейнджей, — Морис, раньше чувствовавший жуткий страх перед отцом, вдруг понимает, что он становится меньше. — Изабелла хочет, чтобы я участвовал в политической жизни, и я с ней согласна: Мраксам нужны союзники. Сидя взаперти и общаясь с землевладельцами и торговцами, мы не увеличим свою власть. Отец пронзает его своим тяжелым взглядом. — Ты пропустил встречу с виноторговцем, и наши деньги ушли Розье. Морис сглатывает: из-за Айрис встреча просто вылетела из его головы. Дьявол! — Изабелла — стареющая шлюха, готовая раздвигать ноги перед каждым, кто принесет ей деньги и власть. Ее игры вредны и опасны, — отец щелчком скидывает с доски ладью. — Что она хочет от тебя? Морис несколько секунд разглядывает доску. Врать полностью обо всем — нельзя. Необходимо, чтобы хотя бы часть сказанного оказалась правдой. — Объединить усилия против Певерелла. Я верну семейное кольцо, Изабелла уменьшит его влияние на Георга и Диггори. Для этого мне придется прийти на несколько вечеров у Пруэттов. Отец вскидывает голову словно настороженный бык. — Ты намерен вернуть реликвию? — Да. — Возможно, в тебе все же есть что-то мужское, а не только мальчишеское, — отец скалится. — Узнаю, что вертишь хвостом с кем-то из девиц — голову разобью, мне сплетни не нужны. И чтобы Беата даже не догадывалась, ты меня понял? Я видел ее утром в исподнем, зашел специально посмотреть: она уже почти готова для рождения наследников, груди просто прелесть, как у твоей матери, бедра что надо. Родите мне с десяток внуков — успокоюсь. Морис испытывает привычный приступ тошноты, рано или поздно настигающий его при разговоре с отцом. — Я все еще могу встретиться с торговцем и попробовать переманить его на нашу сторону? Отец скидывает последнюю фигурку — белого короля с доски. — Только не промахнись с ценой.

Элизабет

Занятие, после которого ей нестерпимо хочется пунша — это занятие с Урсулой Гринграсс. Подготовка к Хогвартсу выглядит пыткой для обоих — как бы Элизабет не старалась, у нее не получается улучшить их взаимоотношения. Урсула упрямится, Элизабет постепенно закипает. Но поговорить не с кем: Гринграссы считают, что нанятый преподаватель должен справляться самостоятельно, на то он и преподаватель, которому платят пять галлеонов месяц. Оставив Урсулу трудиться над переписыванием заклинания, Элизабет выскальзывает в длинную галерею особняка, украшенную гербами, статуэтками и портретами надменных аристократов. Двести, триста лет назад общество было таким же слоеным, как пирог с почками. И в минуту, когда она рассматривает двойной подбородок одного из предков Гринграссов, за дверью с изогнутой золотой ручкой доносится странный шум. Элизабет оглядывается по сторонам. — Алохомора! — шепчет она, и дверь тут же поддается, приоткрываясь внутрь. У огромного письменного стола с ножками в виде лап льва стоит Фрэнк и торопливо перебирает бумаги. — Фрэнк! Что ты здесь делаешь? Он мгновенно поднимает голову. — Лиззи! Я и забыл, что ты сегодня занимаешься с Урсулой, — Фрэнк взмахивает палочкой, создавая копию пергамента, лежащего перед ним. — Потом объясню, но кратко: я ищу подтверждение догадок о нелегальной торговле некоторыми высокопоставленными лицами, и торгуют они именно с колониями. Ты только взгляни: договор о продаже двух домовых эльфов в Южную Каролину и десять бочек черного чая из Вирджинии без добавленного налога. Это незаконно, понимаешь? Элизабет мельком пробегает документ. В самом низу стоят неизвестные инициалы, но ни гербов, ни печатей нет. — Фрэнк, неужели "Пророк" расследует подобное? — Мы готовим обличительную статью, — Фрэнк берет другую бумагу. — А дальше ими займутся и Министерство и маггловский суд. Возможно, МАКУСА тоже включится в дело. Лиззи, тебе не стоит здесь задерживаться. Я исчезну через пару минут. Встревоженная, Элизабет выскальзывает обратно в галерею и запирает дверь. "Пророк" сошел с ума! Невозможно поощрять своих сотрудников проникать в чужой дом даже ради расследования. Урсула, лениво дописывающая последнюю строчку, все так же сидит в кресле. — Я закончила, мисс Уоррен, — произносит она устало. — Я все запомнила. Элизабет просит ее повторить заклинание трижды и наизусть нарисовать схему взмаха палочки, и напольные часы внизу, в холле, тяжело бьют полдень. Перекусив в крошечной таверне в Йорке, Элизабет торопливо шагает в сторону дома Мраксов, не переставая обдумывать увиденное на пергаменте. Ей и в голову не приходило, что домовыми эльфами можно торговать! Они живые существа, а с ними обращаются как с чернокожими рабами. Беата встречает ее около своей комнаты. Она бледнее обычного и выглядит совсем нездоровой. — Я так рада вас видеть! — она буквально бросается к ней и вдруг крепко обнимает. — Милая Элизабет, умоляю, заберите меня отсюда. — Дитя, что случилось? Они входят в комнату, и Беата сперва молча садится за стол, но потом дрожащим голосом произносит: — Я вам доверяю как и брату. Я хочу сбежать... Вчера я утром одевалась и... Зашел отец. Он касался меня так, словно я рабыня, и меня продадут на невольничьем рынке тому, кто больше заплатит! Элизабет звонит в колокольчик. Домовой эльф появляется мгновенно, склоняясь в учтивом приветствии. — Подогретое вино, фрукты и сладости, неси лучшее, что есть. — Мисс, но в такой час не позволено, — эльф сжимается, ожидая удара. — Хозяин накажет меня, всех нас, если узнает. Элизабет хмурится. Беата сидит за столом, закрыв лицо ладонями. Какое к черту занятие! А ведь она планировала рассказать о географии северных колоний. — Я объяснюсь сама с хозяином. Неси! Беату удается успокоить с трудом, и Элизабет в конце концов достает карту, показывая границы колоний и поясняя, чем каждая примечательна. Лицо Беаты светлеет, и они обе склоняются к мысли, что Северная Каролина весьма интересный штат для посещения. В оставшееся время Элизабет просматривает домашнюю работу по истории магии и с удовольствием ставит под ней "Превосходно". Кабинет Мракса расположен этажом ниже: это первая комната в анфиладе пыльных темных залов, занавешенных черной тканью. — Что вам угодно, мисс Уоррен? — взгляд исподлобья, из-под седых бровей останавливает ее, как стена. Но Элизабет упорно шагает вперед. — Я попросила дать Беате вино и сладости: у нее болезненный вид и плохое самочувствие. Сэр, я думаю, ей стоит позволить ежедневные прогулки в саду. Понимаете, сэр,— Элизабет садится в кресло, следуя краткому властному жесту, — воздух состоит из кислорода, а он необходим девушке для правильного развития и поддержания здоровья. Без этого ее кровь станет густой, а это плохо для организма. Колдомедики всегда об этом говорят. Мракс словно что-то жует губами. — И плохо для деторождения? — Безусловно. Невероятно плохо, сэр. Движение — жизнь, — Элизабет прекрасно понимает, что попала в его больное место. — Полчаса в саду нисколько не повредят, пойдут только на пользу. Мракс склоняет голову. Он сидит перед ней все еще мощный как бык, как Минотавр, с большими сильными руками, и он еще не стар. Его душа, давно черствая как забытая на столе корка хлеба, пока способна отзываться на мольбу. — Вы играете в шахматы, мисс Уоррен? — спрашивает он внезапно, и Элизабет утвердительно кивает, застигнутая врасплох. Мракс достает из ящика стола шахматный набор и раскрывает его. Фигуры по взмаху палочки занимают свои клетки на доске и выпрямляют спины. В Хогвартсе Элизабет состояла в клубе по игре в волшебные шахматы и несколько раз занимала второе место на межфакультетских чемпионатах. И сейчас она иногда принимает участие в местных соревнованиях, если успевает выделить время. Черные фигуры ходят с холодной агрессией, буквально раздавливая соперника и обрушиваясь на него с каждым ходом. Элизабет упорно то отступает, то наступает, но все равно проигрывает. — Неплохо, — произносит Мракс с некоторым удовлетворением. — Вполне. Заходите в следующий раз обязательно. Я невероятно устал играть с невидимым противником. Мой сын слишком туп, чтобы осилить простую партию. Элизабет поднимается с кресла. Мракс продолжает наблюдать за ней так пристально, что по ее коже бегут мурашки. — Я разрешаю вам сопровождать Беату в саду, — он делает жест рукой, и Элизабет быстро идет к двери. — Мисс Уоррен, вы никогда не слышали в стенах Хогвартса шелест? Элизабет оборачивается на пороге: — Очень редко, сэр. Говорят, это шелестит василиск Слизерина, но никто его не видел. Мракс снова делает жест рукой, и Элизабет с облегчением оказывается по ту сторону двери.