Прокляты любить

Кузницы находились на нижних ярусах, почти в самом сердце Горы. Здесь были и огромные залы с печами размером с трехэтажный дом, были и совсем небольшие — не больше лошадиного стойла. Но та, что была мне нужна, находилась в самом северном крыле — королевская кузница. Сейчас она была украшена свисавшими до самого пола стягами и гобеленами. Повсюду — у стен, в нишах, на возвышениях, полу, выступах —  горели высокие свечи, отбрасывая длинные тени. В большой печи полыхал священный огонь, потрескивали душистые поленья, вымоченные в ароматных маслах. Я подошла к столику у стены, где стоял золотой кувшин и украшенные драгоценными камнями кубки. Совсем скоро король приведет свою молодую жену сюда и напоит её особым вином, что готовят лишь для первой брачной ночи. Потом он возложит её на наковальню и окропит девственной кровью древний металл, прося благословения Махала. Мои пальцы пробежались по краю золотого кубка. Что если… Всего лишь капельку. Мне просто хотелось взять себе частичку этого таинства, почувствовать вкус священного вина, которым Торин будет поить мою сестру. Всего чуточку. Ведь у меня подобного никогда не будет… Я плеснула в кубок вина и пригубила, закрывая глаза и представляя себя счастливой невестой. Вино оказалось сладким, как летний сон, и я осушила кубок до дна. Тепло разлилось по венам, разгоняя застоявшийся холод. В голове зазвенело от легкости. Это вино действительно было особенным. Я развернулась и подошла к гигантской наковальне. Мои пальцы дрогнули на неожиданно теплом металле. Почему-то думала, он будет холодным как лед. Я представила, что моя спина касается гладкой поверхности, а Торин нависает надо мной и смотрит так, как на Луану… Опустив голову, я дотронулась лбом до металла. А ведь я обещала себе не плакать! Но одна коварная слеза всё же скатилась с моего носа и исчезла на черной, затертой от соприкосновения с тысячами молотов глади. — Какого балрога ты тут делаешь? — услышала я грубый голос за своей спиной и резко развернулась. Двалин стоял в проёме двери и смотрел на меня хмуро и недовольно, но его лицо тут же изменилось, когда он увидел моё лицо. Не знаю, что было на нем. Не знаю, чем я выдала свою боль, но в его глазах я вдруг увидела жалость. Только этого не хватало! Быстро смахнув мокрую дорожку с щеки, я расправила плечи, собираясь молча удалиться без объяснений. Не станет же он хватать сестру королевы и кидать в темницу только за то, что она пришла проверить священную кузницу… или станет? Гордо идти не получилось. Оказалось, что я немного опьянела и координация малость нарушена. Меня качнуло в сторону, потом в другую, и я чуть не упала, но Двалин успел подбежать и подхватить меня за плечи. — Ты понимаешь, что тебе запрещено сюда приходить? — прорычал он, таща меня к выходу. — А тебе? Тебе разве можно? — хмыкнула я, пытаясь вырвать руку. — Я мужчина, — сказал он, чем вызвал моё презрительное фырканье. — Женщинам под страхом смерти… — Дурацкие правила, — перебила я его, дернув плечами. — Я, может, проверяла безопасность. Как-никак королева — моя сестра. — Чушь собачья! — рявкнул он, но вдруг остановился, не дойдя до выхода. — Тихо! —  шикнул он, прислушиваясь. — Я не успею вывести тебя. Они уже идут. Я тоже услышала громкие удары — гномы били мечами и топорами по щитам, провожая молодоженов в кузницу. Гул нарастал быстро и уже был совсем рядом, когда Двалин вдруг потянул меня в сторону от дверей. Он затащил меня в дальний угол за один из гобеленов и прижал к стене, закрывая мне рот рукой. — Ты можешь лишиться головы, даже если королева — твоя сестра, — прошептал он, хмуро заглядывая мне в глаза. — Стой тихо. Ни звука, глупая! Я замерла и притихла от серьёзности его тона. Двалин не из тех, кто будет шутить или преувеличивать. Мне вдруг стало страшно. Так страшно мне не было даже когда моя жизнь висела на волоске… вернее на сучке дерева. И тогда Двалин тоже оказался рядом. *** Несколько месяцев назад. — Лови шишку, Туала! — крикнул сверху Фили и бросил мне дымящуюся шишку, которая почти сразу вспыхнула огнём в моих руках. Я скорее выронила её вниз, нежели кинула в бесновавшихся внизу варгов, которые уже свалили несколько деревьев впереди и теперь целенаправленно расшатывали последнее, за которое из последних сил хватался наш отряд. Шишки поджигал Гэндальф и перебрасывал гномам, которые швыряли их в зверюг внизу. Луана визжала, зажмурив глаза и обнимая толстый ствол. Торин же обнимал её одной рукой, а второй держался за ветку. Я оказалась под Фили, который помог мне забраться повыше. Вдруг дерево начало крениться. Я закричала, потому что ветка, за которую я цеплялась всё это время, треснула и переломилась, и я замахала руками, теряя опору и под ногами, как вдруг меня перехватили за талию, не давая упасть в бездну. Дерево ухнуло вниз, моя ветка полетела в бездну, а дерево застряло, опасно повиснув над ущельем. Нас здорово тряхнуло, но тот, кто держал меня, лишь рыкнул и втянул на ствол. Только когда я снова почувствовала твердую опору под руками и ногами, я посмотрела на своего спасителя. Это был Двалин. Он перехватил небольшой сук рукой, стоя на обломленной ветке, и смотрел в сторону тварей за пеленой огня, охватившего корни дерева. Мой взгляд заметался в поисках сестры, и я выдохнула, когда увидела, что она плашмя лежит на стволе чуть дальше меня. Но моё облегчение длилось не больше секунды. Если нас не сожрут эти твари, то скоро мы просто упадем в пропасть! Смерть никогда ещё не была столь очевидной. — Торин, нет! — закричал вдруг Двалин и сорвался вниз, еле успев зацепиться за треснувшую ветку. Ещё чуть-чуть и она не выдержит его веса! Я перегнулась, хватая гнома за одежду. Но моих сил было едва достаточно даже на то, чтобы хоть немного приподнять его и помочь перехватить ветку, что находилась чуть выше. Но я всё равно стиснула зубы и изо всех сил потянула. В плече что-то хрустнуло и я закричала, боясь, что не смогу, не вытяну, но вдруг поняла, что Двалин сумел перехватить ветку и забрался на ствол. На меня нахлынуло такое облегчение, словно мы спаслись от тварей и уже добрались до проклятого Эребора! А он даже не посмотрел на меня. Он сразу же ринулся вниз, где уже шло сражение. Те, кто не висел из последних сил на ветках, побежали за своим предводителем рубить варгов и присоединившихся к ним орков. Я потянулась за мечом и скривилась от боли. Рука не слушалась. Я зло выругалась. Неужели это конец? Но тут раздался пронзительный орлиный крик. Стая огромных птиц налетела на утёс, хватая чудовищ и скидывая их в ущелье. Я повернулась к сестре, пытаясь до неё дотянуться, но дерево качнулось и быстро поехало вниз. Я не смогла удержаться одной рукой за толстый ствол. Я услышала крик сестры. Она кричала моё имя. Но я уже летела в бездну. Орёл подхватил меня когтистой лапой, больно сжав поврежденное плечо, а потом закинул на спину другой птицы. И если бы меня не схватили за шкирку и не удержали, я бы скатилась со скользких перьев. Меня перехватили за талию и прижали к себе твердой рукой, чуть не сломав ребра. Я узнала эту руку. Это был Двалин.   Я хотела сказать спасибо, но не могла разжать зубы от боли в плече. Оно горело огнем. Из последних сил я поискала глазами сестру, и найдя на одной из птиц, облегченно вздохнула, но получился стон. — Ты ранена? — крикнул Двалин мне в ухо. Но я лишь откинулась на его грудь, почти теряя сознание. — Зачем тащила меня, глупая девчонка? — услышала я и отключилась. Очнулась я с перевязанной рукой в тени высокой скалы и первое, что увидела — это улыбающееся лицо Гэндальфа. — Ну, вот и славно, — сказа он — Плечо мы тебе вправили. Оин собрал травы и сделал компресс. Это просто вывих. Но пока старайся не шевелить рукой. — Луана? — голос неприятно скрипел, в горло словно насыпали песка. Видимо наоралась так, что ещё долго буду говорить, как несмазанная телега. — Туала! — услышала я счастливый визг, и на мне повисла моя сестра. — Я так испугалась! Так испугалась! Как хорошо, что все живы остались! Это было ужасно! Ой, прости, тебе очень больно? — она отстранилась и посмотрела на меня полными слез глазами. — Всё хорошо, — покачала я головой. — Хорошо, что никто не пострадал, — сказала я, имея в виду, что хорошо, что Торин остался жив. Я поискала его взглядом и почувствовала, как становится совсем спокойно на душе. — Чтобы не смела больше делать таких глупостей, — я повернулась на грубоватый голос Двалина. — Из-за тебя мы оба чуть не погибли! — Пожалуйста, — буркнула я, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду. Двалин выругался и отошел к Торину, поглядывая на меня недовольным взглядом. И я решила не благодарить его за то, что спас меня от падения… дважды. *** Дверь отворилась, и в кузницу ворвался оглушающий звон оружия. Он не умолкнет до тех пор, пока Торин не вынесет свою жену из кузницы: как только молодожены войдут внутрь и дверь закроется, гномы разойдутся по кузницам и начнут ковать мечи и топоры, посвящая каждый удар королю и королеве, и не остановятся пока длится священная церемония. Чем больше они выкуют мечей, тем вероятнее, что молодожены получат благословение в эту ночь, а это значит — долгую совместную жизнь и многочисленных наследников. Мои глаза распахнулись в ужасе, когда я поняла, что мне придется присутствовать при первой брачной ночи собственной сестры и мужчины, которого люблю. Я дернулась было, чтобы выбежать, ведь любая казнь лучше этой пытки! Но разве можно вырваться из рук крепкого воина? Двалин не дал мне даже шелохнуться, когда дверь захлопнулась и послышался шорох сапог и одежд. — Я не мог дождаться этого момента, любовь моя, — услышала я низкий голос Торина. — Вот, выпей. Это священное вино. Оно поможет тебе расслабиться. И не бойся, Луана. Ничего не бойся. Я не сделаю тебе больно. — Торин… — голос моей сестры дрожал, и мне вдруг захотелось обнять её, забрать и увести подальше. — Выпей, жена моя, за нашу любовь и будущих детей, — тихо сказал Торин. — До дна, милая. Я не обижу тебя. Я услышала всхлип и шуршание одежды, потом гулкий стук — наверное, Торин отбросил сапоги или тяжелый кубок упал из рук Луаны. Двалин медленно отпустил мой рот и зажал с двух сторон мои уши. Но я всё равно слышала шептание, тихий стон, шелест, тяжелое дыхание, тихое хныканье и ласковый шепот, а потом кузницу оглушил звон десятков, а то и сотен молотов. Гномы начали ковать мечи. Но крик моей сестры был громче. Двалин продолжал держать руки на моих ушах, глядя в сторону. В моём животе вдруг вспыхнул пожар, который разгорался сильнее с каждым новым ударом чьего-то молота. В груди взрывалось и рассыпалось сердце. Слезы сами потекли по щекам. Я схватилась за ладони Двалина и с силой надавила. Ведь если он проломит мне голову, то тогда, может быть, я ничего не услышу. Двалин перевел взгляд на моё лицо и отвел мои руки в стороны. Он коснулся пальцем моей щеки, стирая очередную слезу, но я отвела его руку. Тогда он поднял вторую, и ладонью вытер мне другую щеку. И я снова убрала его руку. Его прикосновения будили что-то во мне. Что-то неведомое и пугающее. Тело напряглось, кровь словно превратилась в расплавленный металл. Дышать стало тяжело, и я подняла голову наверх, уперевшись макушкой в стену и прижав свои ладони к горящим щекам, чтобы он больше не касался их. Но чувство не проходило, а наоборот усиливалось. Пот начал стекать по моим вискам, стало нестерпимо жарко. Платье показалось мне тисками. В нем невозможно было дышать. Я попыталась растянуть ворот, и плевать, что он порвется, как вдруг почувствовала, что Двалин перехватил мои запястья. Я дернулась, потому что мне надо был дышать, а в этом дурацком платье это было невозможно. Я с силой потянулась к вороту, но Двалин вздернул мои руки и прижал к стене над моей головой. Я закрыла глаза и сжала с силой зубы, чтобы не закричать и не забиться в истерике. Даже в стоявшем оглушительном шуме, я слышала, как кричала и стонала моя сестра, и как рычал Торин. Это было так тошно и больно, что хотелось выть. Вдруг ладони Двалина разжались и скользнули к моим ладоням, переплетая наши пальцы. Я распахнула глаза и увидела, что его лицо слишком близко, а глаза слишком темны. Он опустил взгляд на мои губы и приблизился, почти касаясь их своими, но я резко отвернулась, уткнувшись в свое плечо. Страх волной захлестнул меня, а внутри уже полыхал костер размером с Эребор. Двалин едва коснулся носом моего виска, его руки отпустили мои ладони и уперлись в стену. Я почувствовала, как его грудь тяжело поднимается и опускается. Я замерла, боясь пошевелиться, так и оставшись с поднятыми над головой руками и сжатыми в кулаки пальцами. Горячее дыхание обжигало моё ухо, шею, щеку, лоб, но он так и не дотронулся до меня. Я осмелилась повернуть голову и встретилась с его тяжелым взглядом. Его руки снова коснулись моих и заскользили вниз, оставляя раскаленную дорожку, словно открытую рану на моей коже. Его пальцы прошлись вдоль моего тела. Пугающе медленно. Всё ниже и ниже. Его дыхание обожгло мои губы и я опустила одну руку, прикрывая его рот ладонью, потому что не могла… потому что не хотела… Он нежно убрал мою руку в сторону, а когда я закрыла второй рукой свои глаза, отвел и её. Его губы оказались шершавыми, когда он подхватил ими скатившуюся слезу, когда процарапал дорожку до шеи, когда прижался ими к нежной коже за ухом. Его руки гладили мою талию, бедра, поднимали платье и снова и снова нежно отводили мои руки в стороны, словно просили не бояться, словно просили позволения, словно имели право… Боль была мгновенной и почти неощутимой в моем внутреннем пожаре. Но она была, а потом было безумие, липкий пот, сильные толчки и шершавые, жадные поцелуи… и оглушительный звон молотов, благословляющих молодоженов, и громкий стон Торина… или Двалина… а возможно, это просто от жара лопнуло моё сердце…