Headmark 1: Последние мозги для альпинизма

      Когда есть осознание, к чему стремиться и зачем занимать ум этим - оно как минимум помогает выстроить план и видеть пользу в том, чтобы ему следовать. В отличие от необдуманных действий, хоть они не всегда безнадёжны, как о них можно думать - когда частенько время идёт против тщательного здравомыслия, ни в какую не давая придумать более правильный шаг. Но что же можно сказать о том, что голова руководит ногами, а они метафорически вынуждены слушать её? Куда она, то вместе с ней и они, как постоянные связанные единым целым доставщики её идей... Смотря вперёд, к чему и было стремление в своём постоянстве, Скрэт снова настраивал себя на новые образовавшиеся кадры реальности, как и десять минут назад, да и час, в общем, тоже. Смотря по бокам, видел то, что ещё недавно было далеко впереди, а потому стоило поднажать сильнее, чтоб идти дальше и проходить мимо всего, до чего добраться было сложнее с каждой минутой. Смотря назад, он... на самом деле и вспоминать не хотел того, что пережил с такими усилиями, давно удобно не замечая этого пережитого, что бы оно ни значило. Это могли быть режущие рыбы с мечами вместо носа, неудачные романтические отношения как специально без нужды показывать на виновного пальцем. Или на первый взгляд типичная крайне заснеженная пустыня - которой не нужны "природные" ловушки, чтобы быть опасной.       А в случае моментального забытья прошлого, как препятствия к тому, чего хотелось достичь всё то время, пока ноги периодически ныли и были в шоке с головы, работающей по-прежнему безбашенно... Как же можно объяснить культурными словами без единой доли предвзятости то, что голова, накрытая одной единственной целью, будто пеленой, будет тащить за собой все остальные части тела? Раз нет союзников-единомышленников... да и лавина с ними или на них, раз у таких есть своя голова и они могут якобы предать с продиктованностью в спасении своей шкуры.       Что может быть прекраснее и милее, если не то, ради чего приходилось тратить столько сил и превозмогать столько препятствий в виде только одной пронизывающей до костей и сквозь них бури. Что же, если не то, что позволит почувствовать значимость и заслуженность за свои усилия... пусть даже совсем никого кроме такое не интересует. Что, если не то, ради чего столько раз приходилось прибавлять в скорости по сумасшедшим параметрам... дойдя до момента, где ничто не должно разлучить с тем, что было так желанно добыть и обладать.       Да, речь про то, что будет любой ценой в лапах или оказалось в них, якобы с наименьшим риском, что добытое кто или что-нибудь отберёт себе. Может и можно было бы долго скакать и прыгать с пируэтами на одном месте, вопя от восхищения и гордости за себя, стоит только заполучить... Но опасность на то и она, что нападает, стоит только обрадоваться. И тем самым напрочь отвлечься от всего окружающего, если не убив, то обязательно допустив, чтобы несчастный счастливчик начал действовать по новой. Отчего у него ни разу не возникнет даже доля мысли, что он постоянно тратит время на одно и то же, и нет бы заниматься чем-то другим. Так что крысобеличья порода может быть хороша тем, что не отступается от своего - даже если кровь забрызжит, плоть замёрзнет и кости потрескаются.       Солнце не ослепляло, цвет ото льдов не утяжелял взгляд, и вниз не хотелось смотреть, чтобы одномоментно не рвануть опрометчиво вперёд испугавшись того, что могло или не могло быть под ногами. Не то что бы всё было наоборот до поимки заветного жёлудя, но с ним и вовсе ничего страшно не было - просто фантастика, какой щит он даёт вместе с неуязвимостью. Вот только так ли обязательно иметь при себе в прямом смысле заветную вещицу при нескрываемом обожании к ней, чтоб быть неуязвимым? Таже при осмотре видов издали, естественно, впереди, в основном создавалось переменчивое настроение в их отношении - интерес в нескольких процентах и безразличие во всех остальных. Было проще некуда обойтись выводом, что либо они привлекали взгляд первое время перед пропаданием интереса, или часто не вызывали ничего, кроме плана дальнейшего пути. Да, речь о крысобеле с его особенностью - они не особо впечатляли его, будто бы он жил среди мест получше, и служили лишь подсказками для того, как можно было бы проще добраться до нужного места.       Посмотрев по сторонам, Скрэт принялся идти дальше к большому обрыву, расхотев задерживать время на разглядывания - вот у кого оно точно не резиновое и каждая доля секунды на счету! Не то чтобы никуда не исчезнувший в меру стойкий запах полчищ жёлудей, начавшийся едва ли не в самом начале белой морозной пустыни убеждал серого доисторического грызуна, что он правильно доковылял, рискуя всем, что мог предложить, хвати у него на это достаточно ума. Так или иначе, крысобел стал проверять своими глазищами весь пейзаж перед ним, чтобы увидеть какие-нибудь предположительные спуски на другую сторону над морозным морем ниже тех, которые кое-как виднелись с большого расстояния ближе к месту, к которому сейчас он желал попасть. Как назло, не прямо с края, где стоял он, могла быть вымощенной будто для него ледяная дорога, чтобы добраться до другого берега пёхом или бегом. Всё же она была намного дальше, чем тот мог видеть, и идти по невесомости обычными шагами не представлялось возможным из-за безумия идеи... кою он однажды пробовал и платил сполна, не пройдя так и двух секунд!       Явно было недостаточно просто представить, или не стоило того, будто невидимая дорога при её огромном расстоянии до вполовину покрытого снегом горного обрыва с такой же крутой другой стороной этого места, что разделяет полчище воды, довела бы любое живое тело до Скрэта. Конечно, представить можно было что и как угодно, и сколько бы ни собралось внутри решимости это сделать... сколько бы прежде набитые поучительные "шишки" не оставались в забвении разума, как, судя по всему, всё та же случившаяся крысобеличья интимная любовь, полная озорства и потербительства... Но всё же он привёл мозги в норму в отношении желанной дороги ни чем иным как отвлечением на время, в которое можно очень серьёзно залипнуть, но не испытывать больше никаких разочарований.       Понимал он своим доисторическим мозгом грызуна, что представлением в голове могли быть и райские гущи из жёлудей, которые вообще-то однажды были. А потому можно было бы прямо здесь, от обращённой в желанное самозабвение безысходности, начинать видеть их через воображение, барахтаясь, кувыркаясь и облизывая ненастоящие плоды дубовых, на что могут сгодиться согнутые пальцы с цепкими когтями. Всё лучше очередного разочарования, которое прежде всего всегда делает больно физически, после добивая эмоционально, будто заставляя стареть гораздо раньше обычного.       Скрэт всё смотрел и продолжал смотреть с одного угла вдали вправо у "своего" обрыва среди этой высоченной толщи льдов в роли декораций реальной бело-синей картины, только кажущейся одинаковой. Видя внизу огромное расстояние падения до множества вод с испаринами, где почему-то посередине них расположился огромный ледник, о котором крысобелу ещё не было известно, что это земля... он поворчал и ушёл обратно влево, где был. В целом, уже высматривал что-то оттуда до этого, но может быть, невнимательно и не так напрягая своего слишком большого кругозора, как там, откуда вернулся? Да, было лучше видно некую полу-прозрачную дорогу, как раз ведущую не просто куда нужно, а прямо на ту платформу, где как раз и был кусочек рая жёлудей в виде того, что они там рассыпаны как бы не повсюду.       Крысобел решил протереть глаза, чтобы прежде убедиться, что это то, что он ищет, ведь пару раз обманывался запахом, а это оказывалась или чья-то вонь от переевшего орехов. Либо его воображение настолько разыгрывалось от голода, что он и камни, которые видел по пути сотни тысяч раз, принимал за то, что можно разгрызть. Вообще-то если стойкий плотный жёлудевый запах принять за обман обоняния, то и нахрена Скрэт прокладывал такой долгий путь через снежную безжизненность с её бурями и снежинками к зрачкам? Ни с одной стороны, ни с другой, ни по центру не оказалось ни единого предположения, как можно было прежде добраться до такой больно тонкой дорожки для очень длинного расстояния, раз её край мог находиться ниже.       Теперь вновь пришлось бы ломать голову с того, как теперь отсюда спуститься, ведь с края этого берега не было никаких путей идти дальше, кроме невидимых ступенек на неизбежное падение вниз. Нет же, Скрэт перестал считать себя неубиваемым, пусть и задолго после того, как неоднократно падал при расстоянии всё-таки вдвое ниже этого. И всё равно ему было неприятно при похрустывании костей первые десять минут, что столько времени ему требовалось на полное восстановление, что будто беличий бог, со своими странностями в склонностях будет продолжать и сейчас его миловать, а он - пользоваться этим по полной, не понимая, что часто себя гробит.       Как раз и прозошло то, что Скрэт стал ломать свою лохматую башку буквально, ударяя её лбом за отсутствие идей об место до края обрыва, раз до ближайших стен для этого полезного собрать мысли в кучу занятия расстояние тоже было печально большим и неудобным для поиска попыток добраться до другого берега. Или разворачиваться назад в обледенелую пустыню, по которой пришлось бы топать обычным шагом не один день, не бегая. Крысобел предельно хорошо запомнил морозы, ещё более отличающиеся своей морозной свежестью, температурой и силой ветра, который может пронизывать до костей так, что сдирает кожу, заставляя её замерзнуть и примерзнуть к снегу.       Удар за ударом в одну "избранную" им точку на ледяной земле всё следовал и не прекращался. Будто не было ошибки в том, что там было именно то, что ему нужно... просто оказалось не попасть по-другому в такую идеально спрятанную от не столь крепких телом тайную комнатку. Треск льда где то недалеко не говорил ему ничего, кроме желания продолжать с того, что он оказался загнан в тупик и понятия не имеет, что будет абсолютно проще насовсем остаться здесь. Но всё же закончил с собственным избиением, достаточно украсив голову шишками, чтобы заработать с этого плавный танец задними лапами от потери вестибулярности. Ещё немного таких движений - и Скрэт окончательно свалился бы в смертельную сторону, как безжизненный пустой мешок с чем-нибудь. В целом, он и отъехал башкой, которая вызывала в нём желание потанцевать из-за близкого к сотрясению состояния уже совсем немного от обрыва, чтобы при каких-то волновых движениях как раз не свалиться вниз.       На дорожку - пожалуй, точно размажется, а нет - смоет, и никто о нём не вспомнит. Как и не представит сейчас он, что стоило ему при падении на землю плашмя телом приложиться головой ударом от тяготения рядом с местом, где он будто выдавливал свой разум из себя. И часть вокруг него начала раскалываться, позволив ему провалиться внутрь льда и покатив по лабиринту из раскатанных внутри дорог... как вообще объяснить подобное словами? А потому ему стоило бы проснуться, ведь он не то что этого не вспомнит, но и вообще не будет сравнивать случайности вроде той, что если бы он свалился на другом месте - то было бы всё также, или он остался бы лежать здесь? Хотя, неспроста эти дорожки с концом в одно место пересекались между собой. И оставалось догадываться, сколько их вообще было и под какой обширностью площади они все находились под ледяной землёй... кто, чёрт возьми, спроектировал такое отчасти бесполезное искусство хитросплетённых коммуникаций!