Хрусталь
29 апреля 2022 г. в 18:30
Громкий звук бьющегося стекла раздражал. Юкино Юкиношита доставала из шкафов дорогой хрусталь и методично, соблюдая временной интервал, била посуду об пол. Вскоре все помещение было усыпано осколками и ходить по нему без обуви стало небезопасно.
— Хикигая! — крикнула девушка властно — Я ухожу и хочу, чтобы ты склеил тут все до моего прихода.
— Ага. Как скажешь, — безразлично протянул парень, болтая ногами в опасной близости от осколков — в лучшем виде, Снежная.
— И не вздумай звать сюда эту шлюху — строго произнесла она, и, приблизившись к парню вплотную, грубо притянула его к себе и поцеловала. Неприятно.
— Помни, я люблю тебя больше всего на свете, а эта пиявка готова присосаться к любому, кто ей понравится — хоть к тебе, хоть по мне.
— Это неправда! — возражает рыжая, сидя на диване рядом с Хачиманом. — Я пыталась залечить твои раны… я люблю тебя. Девушка абсолютно нагая, однако это ничуть ее не смущает.
Но Юкиношита не видит ее и не слышит этих слов.
— Надеюсь ты помнишь, Хикигая… — спрашивает она строго, — что она лишь извращенка, которая вечно лезет туда, куда не просят. А я желаю тебе счастья.
— Помню, — вздыхает он. — Счастья…
Юкино идёт по битому стеклу в своих дорогих туфлях и то, что ещё можно было назвать кусками хрусталя перемалывается в мелкую крошку.
Хачиман слышит как закрывается дверь и наконец плюет на пол. Поцелуй Юкиношиты горький, неприятный и отчего-то вяжет слюну.
Он сидит на диване, не ведя счёт времени и пялится в стену: все равно Юкино вернётся через целую вечность. Если, конечно вообще это сделает.
— Ну да, конечно. Она же меня любит, — усмехается Хачиман. — Куда денется.
Рядом прижимается Юи, гладя на его спутанные, давно не мытые волосы.
— Слышишь? — спрашивает он — тебя не звали.
Юи кажется оскорбленной.
— Хикки, куда ты меня гонишь? — печально спрашивает девушка. — На улице холодно настолько, что даже поезда отменяют, а ты…
Она кладет голову на его плечо, и прикрывает глаза, тем самым показывая, что не намерена уходить.
— Ладно… — тягостно произносит он — оставайся.
— Спасибо. Хочешь MAX COFFEE?
Там на кухне все полки забиты этим пойлом. Одно но: весь пол в чертовом хрустале, словно нарочно разбитом хозяйкой квартиры.
Не дожидаясь ответа, она ступает по осколкам босыми ногами, молча, иногда дергаясь от боли, но все же добирается до двери.
— И клей захвати! — кричит Хачиман ей вслед.
Теперь весь пол ещё и в крови.
«Плевать, — думается Хикигае. — Юкино закажет генеральную уборку, и все будет как новое».
Юи возвращается прихрамывая с банкой клея в одной руке и кофе в другой. Проделывает обратный путь так же спокойно, и присаживается рядом с парнем снова. Она сидит, поджав ноги под себя, а через некоторое время выпрямляет их. Капли крови падают на стекло. На белом диване остаётся два кровавых следа.
Хачиман отпивает, оставляя ей половину. Она отказывается.
— Ты бы хоть прикрылась чем, — замечает Хикигая лениво. — Постеснялась бы парня рядом с тобой.
Юигахама качает головой.
— Ты же знаешь, что одежда Юкинон мне совершенно не подходит, — отвечает она. — Да и стесняться тебя, просто глупо. Мы ведь видели нечто куда более постыдное, чем оголённые тела, ведь правда, Хикки?
— Ты права — оголённые души под напряжением куда страшнее — и все же… это логика шлюхи.
— Наслушался ты ее, — печально констатирует рыжеволосая. — Разве я пыталась тебе себя продать?
— Было дело, — отвечает Хикигая. — Твое печенье, которое ты подарила мне «за просто так» оказалось абсолютно несъедобным.
— Я испеку ещё, если хочешь, — задумчиво произносит Юигахама. — Десять тысяч подносов с печеньем, пока оно не покажется тебе вкусным.
— И даром не нужно… — резко произносит он. — Будет лучше, если ты бросишь это дело навсегда.
— Не обижай меня, Хикки — стушевавшись просит она. — В конце концов, я вкладываю в это печенье всю свою душу.
— Весьма старомодное оправдание. У Юкиношиты печенье вкуснее.
— Может быть… но Юкинон печёт тебе его не для того, чтобы тебе понравилось.
— А для чего же?
— Чтобы ты остался с ней, конечно же.
— И я останусь с ней.
— Конечно. Она же говорит что любит тебя. Каждый день. А что потом?
— А потом я иду клеить разбитый хрусталь.
— И как? получается?
— Ни черта. Все время какое-то уродливое подобие.
Юигахама задумывается.
— Послушай, Хикки — вдруг заявляет она, — у меня тоже есть хрусталь дома. Может, если ты покажешь его Юкино, она больше не будет просить тебя об этом?
Хикигая невесело смеётся.
— Тогда это потеряет всякий смысл. Она бьёт — я клею. Такие правила.
— Но тебе же больно… у тебя все руки в порезах… пожалуйста, прекрати.
— Тогда она перестанет меня любить. Если некому будет клеить, то как же она справится…
— Я могу делать это за тебя… Только перестань.
Юи опускается на колени, берет несколько осколков, и поливает их слишком большим количеством клея. Мелкая крошка никак не хочет соединяться между собой. Хачиман вздыхает, и опускается рядом. Клеит быстрее и расторопнее, чем девушка, но и у него в итоге все рассыпается. Слишком маленькие крупицы. Она ранит пальцы, и кровь, капая с маленьких порезов, смешивается с белой субстанцией. Хикигая не обращает внимания на собственные раны, напрочь игнорируя тот факт, что все его ладони давно окрасились в красный цвет. Он должен склеить и все тут.
Печенье.
Клей.
Кровь.
Стекло.
Вот и вся его жизнь. И её тоже.
Хачиман впервые чувствует злобу. Пока Юи не упомянула того, что ему больно, он не ощущал этого, но сейчас, отчего-то все его раны заболели, да так, что слезы брызнули из глаз.
Юи поднимается и доходит до аптечки в ванной. Достает пластырь и, бегло осматривая его руки, заклеивает самый большой порез из всех которые есть.
— И себе возьми, — говорит он.
— Это был последний, — растерянно отвечает она.
— Точно. Юкиношита все потратила на себя.
— Ничего, Хикки, — улыбается она натянуто. — Мне совсем не больно.
И запуская ладони в его волосы вновь, очищает их от остатков хрусталя.
А его так и не получилось склеить.
— Да пошла ты Юкино… — беззлобно говорит он в пустоту.
— Отрекаешься от меня Идиотогая-кун? — насмешливо спрашивает Юкино.- А ведь я тебя люблю, придурок.
— Прекрати делать ей больно. Прекрати делать больно мне…
— Я же сказала, шлюха не должна лезть в наши с тобой дела! — рассерженно отвечает Юкиношита. — Ты страдаешь лишь потому, что позвал ее к себе.
— Она была здесь с самого начала, — возражает парень.
— Здесь были только ты и я! И нам было хорошо!
— Мне не было хорошо…
— Не было? А как же печенье?
— Мои ладони кровоточат. Я не могу его взять.
— Ты был дороже всего на свете, идиот. А я всего лишь попросила тебя склеить дурацкий хрусталь. Даже клей дала. Ты просто жалок.
Юкиношита замолкает.
Юи молча смотрит на него.
— Пойдем со мной, Хикки. Пойдем отсюда. У меня дома Соболь, и печенье. И ничего битого.
— Иди, — отвечает он. — Я не смогу пройти по всему этому, — указывает он на пол.- Здесь моя судьба.
— Нет, Хикки. Это не твоя судьба.
Она тянет к нему руку. Целует. Нежно, и совсем не так как это делает Юкино.
Ее губы на вкус как неприторная карамель. Хочется ещё и ещё.
И почему Юкиношите не нравится?
Юи не отказывает. Все, лишь бы он пошёл с ней.
Девушка берет его на руки. Как она смогла поднять парня почему-то не интересует его.
Девушка доносит его до коридора.
Там Хикигая копается в шкафу. Его майка. Его джинсы. Слегка великоваты для Юигахамы, но она рада и этому. Она надевает все, что даёт ей Хачиман и немного кружится перед зеркалом, а затем корчится от боли.
— Красиво.
В прихожей Одиночка помогает ей справится с обувью. Та встаёт, и слегка прихрамывая опирается на парня. Его ноги в порядке, и он сможет её довести.
Хотя, кто кого ведёт?
— Больно? — Спрашивает он.
— Я справлюсь. Обработаем все, когда придём.
И они идут. Вдвоем. Захлопывают дверь, но не закрывают ее на ключ.
Метр за метром.
Путь у них не такой уж и длинный.