Семейная идиллия

Действие ножа в ее руках определяет обладательницу, как настоящего профессионала. Тонкие, но удивительно сильные пальцы крепко сжимают черную рукоять. Ладонь напряжена, а движения точны и легки. Быстрый взмах и порубленный шоколад отправляется в сотейник. Туда же осторожно вливается нежные сливки. Огонь убавлен до минимума. На языке, вдруг, сама собой появляется веселая мелодия, а губы тихонько растягиваются в улыбке. Чуть ли не пританцовывая на месте, она тщательно мешает густую, темно-коричневую массу. В воздухе стоит восхитительный аромат горького шоколада. Этот запах пробуждает в ее душе самые теплые чувства и дорогие воспоминания. Он неразрывно связан с ее милым сердцу прошлым, которое полно, как взлетов, так и падений. Настоящее тоже пронизано этим запахом счастья и любви. Она искренне надеется, что он донесется и до будущего, такого теперь долгожданного. Карие глаза невольно опускаются на живот. Где-то там, глубоко внутри, развивается новый человечек. Она пока не знает, как он выглядит и какой у него будет пол, но несомненно, это дитя будет самым любимым и драгоценным существом в жизни этих двоих. Их личное, родное, маленькое солнышко, которое делает каждый Божий день еще светлее, наполняет теплотой и раскрашивает жизнь в яркие краски радуги. Ах, иногда кажется, что все это удивительно похоже на сказку! Вот если бы… Впрочем, мечты мечтами, но про дело тоже не стоит забывать. Шоколад, кстати, уже стал однородным. Из закромов достается немного сахара, чайная ложка отборного кофе и одна четвертая ложечки корицы. Все это смешивается и варится до легкого закипания. Около высокого, ослепительно-белого шкафчика стоит деревянный табурет. На него и взбирается наша главная героиня, то и дело косясь на дверь. Не вошел ли кто? А то у некоторых, вдруг совершенно неожиданно, разыгралась маниакальная идея сделать из нее хрупкую хрустальную статуэтку. Чересчур бережное отношение уже начинало раздражать. Туда не ходи, это не поднимай, то не делай… Правда, входная дверь по-прежнему закрыта, а острый взгляд, тем временем, осматривает ряды с бутылями, среди которых находится искомый алкогольный напиток. Нашла! Руки проворно вытаскивают бутылочку из глубины ящика, а ноги аккуратно касаются пола — осторожность все же не помешает. Пробка выдернута и по кухне, ко всем прочим ароматам, распространяется терпкие нотки коньяка. Его медленно, тонкой струйкой, добавляют в посудину с содержимым. Она все хорошенько перемешивает и наливает готовый горячий шоколад в его любимую кружку — подарок, сделанный ею года два назад. Тогда они только-только начинали жить вместе, и она полностью оправдала свою неуклюжесть, когда вдребезги расколошматила его чашку. Пришлось потом в срочном порядке бегать по магазинам, выбирать новую, волноваться, вручать… А он только, усмехаясь, закатил глаза и долго-долго целовал ее на диване, пока остывал чай, заваренный в этой самой кружке… Их жизнь все неслась вперед, и они бежали вместе с нею, постоянно спотыкаясь и падая, наталкиваясь на различные препятствия, но тем ни менее всегда помогая друг другу, рука об руку продолжая свой путь.  — Тук, тук, — негромко постучала она по косяку двери. Парень, лет двадцати четырех, сидящий в роскошном кожаном кресле, даже не оторвал взгляд от документов, которые держал в руках. Нахмурив светлые брови, он сосредоточенно просматривал листы, исписанные идеальным каллиграфическим почерком его друга, и по совместительству, делового партнера. Включенный ноутбук тихо гудел, а сквозь приоткрытую форточку дул холодный ветер. Ее кожа тут же покрылась мурашками. — Эй, так тебя скоро продует! — произнес звонкий взволнованный голос. Его глаза песочного цвета, тут же сконцентрировались на фигуре стоящей в проеме. Напрягшееся было тело, расслабилось, а очки на переносице радостно сверкнули. — А-а-а-а… Это ты. — Да, я. А что, ты ожидал еще кого-то увидеть у себя дома в пол-одиннадцатого вечера? — рассмеялась та. В ответ, он помотал головой. Маленькими шажками, его жена прошествовала к столу, отгребла в сторону бумаги и поставила перед ним напиток. Потом повернулась к окну и решительно закрыла фрамугу. Парень пристально посмотрел на чашку и удовлетворенно хмыкнул. — Это шоколад! — расплылся в улыбке муж. Он взял любимую за руку и несильно сжал. — Попробуй, — тихо предложила она, ответив на рукопожатие. Тот взял кружку и медленно сделал большой глоток. Дегустируя, он чуть прикрыл глаза и откинулся назад, на спинку кресла. — Ну, как? — с нетерпением затормошила его девушка. Сердце в груди заколотилось о ребра и, уверенная в себе до этого момента кондитер-профессионал, будто бы тут же опять стала той неловкой, неопытной девчонкой, какой была, когда только пришла в Академию Святой Марии. Из ниоткуда появилось навязчивое ощущение, что она опять накосячила. Казалось бы, столько лет практики, да еще и такой простой рецепт! Риск ошибки, вроде бы, сведен к минимуму. Но червячок сомнения строгим голоском Шоколада, — маленькой партнерши любимого и, одновременно, одной из королевских кондитеров в стране Духов Сладостей, — вещал о возможном провале. Ведь сегодня, Ичиго во что бы то ни стало хотела подарить кусочек радости своему мужу. И если ему не понравилось… — Макото… Ты прости меня, дурочку. Опять я все не так сделала! Может быть, мне лучше все заново переделать? Я сейчас, мигом, вот подожди, — и она уже хотела цапнуть кружку, как была остановлена спокойным движением руки. — Помолчи, — смотря на нее из-под ресниц, попросил он. Ичиго в смущении замолкла. Парень с удовольствием смаковал на языке вкус горячего напитка. В комнате повисла тишина. — Слушай, — задумчиво протянул муж, — Ты что, меня споить решила? Какое коварство! — поднял брови тот и издал короткий смешок. — Вовсе нет! Почему ты так решил? — потрясенно спросила собеседница. Макото пожал плечами. Он посадил краснеющую жену на колени и с улыбкой прошептал на ухо: — Как же, ведь ты туда добавила коньяк, не так ли? Ичиго возмущенно подпрыгнула. — Ну, знаешь! Я не виновата, что у тебя такие ненормальные мысли! Закоренелый садист-извращенец. Кстати, мне папа говорил, что немножко коньяка всегда помогает прогнать усталость. Да и голова неплохо будет работать. А то, ты все сидишь и сидишь целыми вечерами за этими ужасными расчетами и графиками, и дальше своих обожаемых документов вообще ничего не видишь. Совсем себя не жалеешь! — в сердцах выпалила целую тираду она. У Ичиго болела за него душа: утром муж сломя голову несся в их собственный магазин, не покладая рук работал там до обеда, а потом спешил на обход в другие кондитерские Сада Марии, которые доверил парочке энтузиастов Анри-сенсей. Нередко бывало, что кому-то из них надо было лететь в Париж или Лондон, а может и в Рим, дабы следить за развитием своих кондитерских в этих городах. Целые дни в разъездах, нет времени даже пообедать вместе, не говоря уже о том, чтобы вдвоем пойти гулять, сходить в кино или на худой конец, в магазин. Им только и оставалась возможность звонить друг другу по телефону и выхватывать редкие минуты общения с любимым человеком. Когда же наступал долгожданный выходной, расслабиться тоже не получалось. За время рейдов в другие страны накапливалось чудовищное количество важных бумаг, разгребать которые приходилось именно Макото, так как Ичиго была совершенно далека от заумных алгебраических формул и экономических вопросов. Обложившись со всех сторон бумагами, этот маньяк упрямо кропил над тошнотворной документацией, где в каждом из листов был сокрыт тихий, завуалированный ужас. Его жена пыталась было сунуться в великий и страшный мир, в котором орудовал сейчас словом и пером, то бишь, простой шариковой ручкой и неиссякаемым запасом ругательств, наш доблестный принц, но потерпела неудачу. Впрочем, играть роль прекрасной дамы, готовить еду, стирать вещи, мыть полы и совершать маленькие чудеса тонизирующего воздействия, у нее получалось куда лучше. Не последнюю роль сыграло известие о том, что она через каких-то восемь месяцев станет молодой мамой. Макото принял новость с широко раскрытыми глазами, дрожащими руками и мокрой штаниной, на которую он от неожиданности пролил добрую половину своего кофе. Теперь его любимая была под постоянным надзором. Идея о том, чтобы совершать хоть какую-то работу на экономико-математической ниве, была категорически отвергнута управляющим целой сетью кондитерских магазинов — Кашино Макото. Молодой мастер и его гениальная жена стремительно становились весьма важными шишками в кондитерском мире. Любимое дело пошло в гору, но вот на простые, обыденные радости супружеской жизни, времени катастрофически не хватало. — Тише, тише! Тебе нельзя сейчас волноваться, — муж успокаивающе погладил ее по плечу, встревоженный таким неожиданным всплеском чувств. От ласкового прикосновения руки девушка чуть не расплакалась. Она попыталась взять себя в руки, но несколько соленых капелек все же успело скатиться по щекам. — Ну, что мне с тобой делать? — хмыкнул Кашино и быстро стер влажные дорожки. Черные ресницы дрогнули, а карие глаза посмотрели на него с особой теплотой, которая бывает только у ее взгляда. Мать его ребенка, верная соратница и подруга, сильный соперник и просто любимая жена. Она — воплощение всего этого. Неужели он, мужчина, — опора и поддержка в трудные минуты — позволит какой-то дрянной бумажонке разлучить их? Тогда, когда Ичиго так отчаянно нуждается в нем? Нет, такого нельзя допускать! Надо поскорее разделаться с этой волокитой и посвятить ей все свое свободное время. — Макото? О чем ты задумался? — с любопытством спросила та. Душевное равновесие было восстановлено, а посему, почему бы не понаблюдать за дорогим человеком? Макото только вздохнул. — Да так, ни о чем. Знаешь, я тут подумал, какая ты у меня замечательная! И что бы я без тебя делал? — улыбаясь, задал он риторический вопрос. На это, она порозовела и фыркнула, в лучшем духе своего мужа: — Откуда мне знать? В одном, я точно уверенна — такого романтика, как сейчас, ты бы в себе безжалостно задушил. А жаль! — с чувством произнесла Ичиго. — Я? Романтик?! Только в твоих сокровенных фантазиях, милая! — заливисто рассмеялся паренек, крепко сжав ее в объятиях. Девушка недовольно скорчила гримаску, но Кашино смеялся так заразительно, что вскоре и она присоединилась к нему. Мизерные остатки напряжения, еще витавшие в воздухе, теперь исчезли без следа. Ноутбук наконец устал призывно жужжать и погрузил сам себя в сон. Где-то за стеной размеренно тикали часы. Безудержное веселье, полностью заполнившее кабинет, сменилось на умиротворенную тишину. Они сидели с закрытыми глазами, прикасаясь друг к другу лбами, а с уст все не сходила улыбка. Совершенное единение, полное взаимопонимание, ставшее для них, к сожалению, такой редкостью. Это был бесценный момент. Макото с наслаждением уткнулся в каштановые кудри жены и вдохнул неповторимый запах ее волос. Сочетание нежного запаха клубники, свежести зеленого чая и терпкого темного шоколада, которым она сейчас как будто вся пропиталась, действовало на него весьма расслабляюще. Как давно они не сидели только вдвоем! Кашино уже успел невероятно за ней соскучиться, вот так, почти до щемящей тоски в сердце. Действительно, кем бы он был без нее? Потерянным сыном для своей семьи? Братом, который так и не смог преодолеть стену непонимания, по отношению к драгоценной старшей сестре? Эгоистом, так и не понявшим, как важны для него верные друзья? Или просто ярым женоненавистником? А самое главное, без ее тихого, нежного голоса, проникающего в самое сердце и заставляющего посмотреть по другому на окружающий мир, он бы навсегда потерял знание и ощущение того, что во все свои кулинарные творения надо вкладывать частичку себя. Ведь делать сладости надо с мыслями о тех, кто будет их потом пробовать. Только тогда идеальное, но совершенно бездушное творение, совершенно преобразится в нечто удивительное и необычайно вкусное! Макото мысленно усмехнулся. Кто бы мог подумать, что такой обыкновенный напиток, как горячий шоколад, мог снять усталость и согреть душу, прямо как по волшебству! А все от того, что тем, кто приготовила питье была его любимая, очаровательно краснеющая, маленькая жена. Удивительно! Кашино в легком поцелуе коснулся ее губ, на которых тотчас возникла полуулыбка. Глаза девушки были по-прежнему закрыты. — Ичиго? — шепотом позвал он жену. — М-м-м…? — вопросительно отозвалась она. Кашино снял очки и наклонился к ней еще ближе. Их разделяла какая-то пара несчастных сантиметров. И Макото не сомневался, что начиная с сегодняшнего вечера, он будет преодолевать их намного чаще, чем раньше. — Спасибо тебе. Спасибо за все.