Несвершившееся

Из глаз безостановочно текли слезы. Я всхлипывала и задыхалась, когда перед глазами вновь мелькали картинки с брошенным "Лучше бы умерла ты, а не он". Когда я сосредотачивалась на собственных слезах и голосе, я успокаивалась. Но через несколько мгновений мне вновь перехватывало дыхание из-за вспышки воспоминаний. Я крепко сжимала руку, даже не думая, что от этого кровь будет сворачиваться медленнее. Я буквально выдавливала её из себя, будто она и есть то, что хотелось отчаянно забыть. Иногда на рану попадали солёные слёзы, отзываясь пощипыванием. Я сидела согнувшись в три погибели, на рухнувшей когда-то коряге. Боль в душе подсказывала, что я такая же сломленная. Поглощённая обидой я даже не обратила внимание, когда на мою спину легли руки. Это могла быть только она, но какое мне дело? Она хотела от меня избавиться, наверное, стоит и радуется. — Жестокие сейчас растут люди, — усмехнулся незнакомый голос. Я резко выпрямилась, но слезы не позволяли разглядеть пришельца. Это ведь парень? Я попыталась тут же успокоиться, но только сильнее стала задыхаться. — И когда закончится ваша халтура в отношении волос, будто прибирать разучились, — бурчал парень, убирая мои кудряшки со своего лица. — Когда звала меня, то не беспокоилась, что я застану тебя в таком виде. Вот же упрямая, перестань пытаться заткнуть себя. Всё это время я пыталась унять слёзы, отчего начала хрипеть. Не смотря на грубость слов, злобы в голосе не было, но просьбу выполнить я не могла. Прямо сейчас я уже не понимала, что с собой делать и по инерции повторяла всё то, что уже делала: рыдала и хрипела. Незнакомец кажется и не настаивал, ведь последующие несколько секунд, которые показались вечностью, я слышала только себя. Также смутно как ранее резала запястье и произносила призыв, я осознавала, что происходит вокруг. Мне показалось, что он ушёл, захотелось крикнуть "вернись", чтобы только не быть одной. — Я здесь, можешь не кричать, — моей руки коснулись и начали перематывать. И снова сжимающее сердце тишина. Он оставляет меня наедине с... Прежде чем случилась новая вспышка воспоминаний, он заговорил: — Кого убить-то хотела? Её или себя, — вздохнул он. — Не отвечай, я сам знаю. Я уже издала какое-то жалкое "е", но дальше не продолжила. Мне перевязали порез и накинули что-то на плечи. После этого я поняла, что замёрзла, сидя в лесу. Но в дом возвращаться не хотела и где-то глубоко в душе, радовалась, что он не зовёт. Раздалось пару щелчков, я заволновалась. — Это кнопки на плаще, не бойся, — с каждым разом голос был всё снисходительнее. Казалось, что незнакомец знает всё, считает это полнейшей глупостью, но всё равно относится ко мне с сочувствием или старается так относится. Сначала мне с лица убрали волосы, а потом щеки коснулось что-то нежное. Когда на меня накинули плащ и вытерли слёзы, я стала постепенно успокаиваться. Шёлковый платок ещё не раз касался моих щёк и глаз, хоть и каждый раз аккуратно. В итоге кусочек ткани отдали мне, и окончательно успокаивалась я, рассматривая узоры на нём. — Это коклюшное кружево, прямиком из семнадцатого века, — с гордостью сказал он. Теперь я могла рассмотреть незнакомца, которому принадлежал сдержанный с напускной теплотой голос. Это был обычный парень, черный волосы, холодные серые или примерно этого цвета глаза. Кожа только слишком бледная, будто вообще на солнце никогда не выходил. Слова о кружеве родили картинку моды семнадцатого века. Но глаза наткнулись на чёрную футболку, джинсы и в цвет майки кроссовки. — Брось, слишком приметно. Хотя не скажу, что ваша одежда мне нравится. Безвкусно. Даже в мешках бедняков была какая-то, — он некоторое время молчал, смотря на меня или вернее через меня, — эстетика. Не самое подходящее слово, но нет толку говорить то, что ты не поймёшь. Я не решалась его перебивать раньше, но тут захотела высказаться. Только прежде, чем я успела это сделать был задан вопрос: — Скажи, что ты хочешь, — на его лице появилась улыбка. Хитрая, усмехающаяся, искушающая. Но в глазах была усталость. — Ты... — я не договорила. Кажется, он слышит мои мысли, да и кто ещё может взяться в этой глуши, как не демон, которого я призывала. Да ещё и такой странный. — Значит, доброта теперь у людей считается странной? Или ты считаешь, что я не могу так делать? Отвечать не стала. Я узнала, что демоны реальны, но больше ничего. Есть ли ангелы, боряться ли они с ними, склоняя людей ко злу? — Ты, конечно, в замешательстве, но я на работе. Жду ответ. Зачем ты меня звала? Было страшно, страшно, что я правда об этом попросила и это может стать реальным. Он же правда может убить её? Что если он спрашивает в шутку и уже думает о том, как это лучше сделать? Я... я же не хотела... Я не хочу, чтобы она умерла. Я почувствовала, что слёзы готовы пойти с новой силой. Тут же прилетел щелбан. — Больше плакать нельзя. Я не "жилетка", — он явно так не думал, но эта шутка, если её так можно назвать, меня приободрила. — За ложный вызов меня накажут? — выпалила я, пока была смелость и энергия, которая не ушла со слезами. На что он неожиданно рассмеялся. — Тебя нет, — как-то дружелюбно сказал он, после чего встал и сказал. — Бывай. — Стой! — я его остановила, а что я скажу? — Моя проблема не решена... Мой голос был совсем неуверенным, я хотела произнести не это, но могу ли я так просто говорить о том? — Просто больше не режь себя, — сказал он с пренебрежением и отвернулся. Я, наверно, выглядела совсем отчаянно, ведь он тут же развернулся. — Ладно, я зайду к тебе ещё, если будет время. Что ты там хотела спросить? Я специально пресекала мысли об этом, а теперь спокойно высказала вслух: — Почему ты мне помог? Разве не должно быть наоборот? — Мне просто стало скучно, — сказал он и тут же исчез. Вся сцена ухода была игрой. Но я не злилась. Наверно, это можно считать малой кровью от общения с демоном. Рука предательски заныла, на что я нервно усмехнулась — поторопилась с выводом. Я бы ещё долго там, наверно, просидела, если бы в голове не раздался теперь знакомый голос: "Иди домой, думаю тебя ждёт сюрприз. Она жива, так что не плачь снова."