Летняя грусть

      Цитринованные лучи солнца проникали через мелкую щель занавески агатового цвета. Гвендолин отмахивалась от света, как от назойливой мухи или Химериуса, когда тот пытался лапкой достать до её роскошных, морионовых прядей волос. Химериус - верный кот, который недавно поселился в её доме. Его жемчужная шерсть приятно щекотала нос, а в лазурных глазах плескалось лукавство, но как же не хотелось просыпаться. Он нагло попытался усеться на лицо хозяйки, вообще у него было странное хобби - так считала Шеферд - находить самые необычные места для сна, то бедная люстра, которая так и норовит от прыжков животного, прижать девушку к кровати, хотя, если это спасёт от похода в школу, то Гвенни обязательно поблагодарит котика.       Гвендолин до сих пор не верится, что её семья разрешила кота, несмотря на аллергию тёти Гленды. Но видимо щенячьи глазки Ника и Кэролайн сыграли свою роль. Ник очень давно хотел себе питомца, да хоть хамелеона демантоидного цвета. Кэролайн счастливая взяла его из рук сестры и понесла в ванную отмывать это безобразие. Никто и вообразить не мог, что под слоем грязи скрывается такой белоснежный комочек, найденный около церкви. Иронично, но монахи не смогли его себе приютить. Приговаривая, что животное не от мира божьего.       Вся ответственность легла на плечи Шеферд, так как это "безобразие" - так по словам тёти Гленды надо было убрать или сделать что-то, чтобы не попадался ей на глаза. Шарлотта лишь хмыкнула, увидев Химериуса, её гематитовые глаза выражали неподдельный интерес, но серьёзное выражение лица не показывало ни единой эмоции, кроме презрения, ведь только её кузина додумалась притащить бродячего кота в дом, а сколько же он им зараз передаст! Непозволительно!       — Привела нам в дом себе под стать, — гордо произнесла Монтроуз, откинув на плечи пряди огненно-опалового цвета. Она сделала это грациозно, будто вылезла из одной из сказок Диснея. — Но да ладно, малышня. Мне некогда тут с вами и вашим убожеством возиться. Мне ведь стоит работать над своим даром.       В проёме показалась тётя Гленда в фирменном, аметистовом костюме. От неё веяло стойкими и крепкими духами, ещё секунда и все рухнут в гостином зале. Отчаянно она затараторила, как будто её поймали за кражей конфет:       — Правильно, Шарлотточка! Никто не должен тебя отвлекать, а то вдруг ты исчезнешь в воздухе! А может у тебя голова кружится?! — тётушка резко направилась к Шарлотте и приложила руку ко лбу.       — Да, Шарлотточка, ты же у нас молниеносно постарела на два года, вот и дару пора проявиться, — кривлялась Гвендолин. — А вдруг соулмейт убежит от тебя? Только представь неожиданно так стареть, я бы сама убежала!       Ник и Кэролайн вместе с Гвенни стали хихикать, а котик лизался на руках Кэролайн, внимательно, рассматривая обстановку в доме и что ему тут, в первую очередь, снести или же провести просто новые дизайнерские решения - разбитые горшки, поцарапанные стены, обкусанные растения.       Неожиданно раздался звук рингтона Гвендолин и девушка мигом по старым, скрипящим ступенькам побежала наверх, попутно хватаясь за деревянные перила, чтобы не рухнуть. Она по пути звонко подпевала "протяни руку, потому что друзья останутся друзьями до самого конца". И это идеально описывало их отношения с Лесли.       Закрыв за собой дверь, Шеферд схватила телефон и хаотично стала тыкать пальцем в экран, пока не попала на нужную ей кнопку - принятие вызова. Она легонько запустила ладонь в шерловые волосы и ходила из стороны в сторону.       — Лесли, ты очень прям вовремя! Ты бы видела, какое багровое лицо было у Шарлотты после моих слов. Один - ноль, кузинушка.       — Я, конечно, очень рада, что ты не даёшь зазнаваться супер умной-очаровательной-волшебной-необычной смертной под названием Шарлотта, — всё это Лесли сказала с неприкрытой иронией. — Но только не падай, Гвенни! Сейчас я тебе расскажу такое.       Шеферд с нетерпением уселась на свою приятную постель и гадала, что же Лесли ей поведает, если это снова о научных открытиях, то Гвендолин вскроется прямо на месте, так как её мозг не готов к интеллектуальной нагрузке.       — Я встретила своего соулмейта! — голос подруги звучал очень встревоженно и нервно, словно это масонская тайна под десятью печатями.       В комнате воцарилось немое молчание, в голове девушки крутилось множество мыслей. Поздравить, опечалиться, обрадоваться? Почему они с Лесли не придумали, что делать на такой случай, чтобы было проще. Наивно было полагать, что они вместе в один день, минуту, секунду встретят своих соулмейтов. Шеферд сверлила опустошённым взглядом картину с лавандовым полем на стене и опечаленно подала голос:       — Я очень плохая подруга, ведь так? Не хочу, чтобы ты подумала будто я не счастлива за тебя, но это не изменит же наши посиделки, разговоры и дружбу? Да и вообще, кто этот счастливчик, которому досталась моя чудесная Лесли Хей.       — Ох, Гвенни, я тоже не хочу отрекаться от нашей дружбы, я постараюсь уделять время вам двоим, вот увидишь, что всё будет в порядке. А зовут его Рафаэль Бертелин. Видела бы ты моё лицо, когда я на остановке по привычке запела "Прошёл уже час, а мне всё не хочется вставать. Всё это здорово, но когда мы поедем домой..." — Лесли сделала паузу, чтобы отдышаться её разгорячённое настроение передавалось через расстояние. — А после представляешь сбоку послышался такой мелодичный, мужской голос! Рафаэль продолжил моё начало песни "Люди продолжают болтать о своём, копируют рифмы, но не попадают в такт". И я раскраснелась как самый яркий рубелит. Вот же стыдоба!       Гвендолин позволила себе глупо улыбнуться, с чего же ей было волноваться за дружбу? Зато теперь Лесли со своим молодым человеком будут обязаны спеть лично Шеферд их песню целиком. На ум девушки пришли всякие воспоминания, когда они с Лесли на ночёвке представляли, как романтично Лесли споёт на выпускном(несмотря на то, что Хей этот план не нравился), а тут бац и соулмейт объявится, идеальное было бы завершение школы. Все бы от зависти раскрыли свои рты.       Лесли будто предугадала поток мыслей Шеферд и хихикнула прежде, чем озвучить свои думы:       — Может именно ты встретишь свою судьбу на выпускном? — Хей начала подражать голосу Гвендолин. — Он подойдёт к тебе с букетом роз цвета пиропа в руках и прошепчет на ухо: я в восторге от вашего голоса, Гвендолин Шеферд, даже ваша кузина Шарлотта не столь прекрасна!       — Ха-ха, очень смешно, Лесли. Я со всей душой вообще-то! — с наигранной обидой сказала Шеферд, при этом стараясь не засмеяться, так как ямочки от улыбки уже стали проявляться на лице.       — Ты же действительно поёшь неплохо, должна же ты в чём-то быть лучше своей кузины, — Лесли пыталась приободрить Гвендолин.       — Это было лет десять назад, когда я тебе изначально спела свою часть и почувствовала после раздирающие боли в груди. Да и Шарлотту ни в чём мне не переплюнуть, хотя, нет. Моё единственное умение - позорить семью.       Гвендолин прижала колени к себе и уткнулась в них лицом. Её пение могли оценить только Ник и Кэролайн, когда те просили, чтобы с ними на ночь побыла сестра, потому что Грейс допоздна работала в больнице. Тогда из детской комнаты могли доноситься строчки из мюзиклов, фильмов (они с Лесли смотрели взахлёб), мультфильмов. Шеферд особенно пропевала: отпусти и забудь. Она видела себя в роли Эльзы, которая осмелилась сбежать из замка, хоть и из-за способностей, но Шеферд тогда пряталась под кунцитовым одеялом, а потерянная давно игрушка, служила ей личным Олафом. Её очаровывала сама мысль о побеге, чтобы никакая тётя Гленда не смела обижать милую принцессу и её семью.       — Перед тем, как я рассказала тебе свою информацию, ты что-то про Шарлотту упоминала, — Лесли неподдельно поинтересовалась.       — А, да? Я уже и забыла, скорее всего это не столь было важно, — Гвендолин отмахнулась, но не верила сама в свои слова. Её сапфировые глаза успели налиться слезами и девушка сдерживала всхлип. — И каков этот Рафаэль? Он же не успел тебя обидеть? — Шеферд молилась, чтобы подруга не заметила переход темы.       — Он же родственная душа, не думаю, что судьба свела бы нас будь недоброжелательного отношения ко мне. Выбешивают его словечки на французском, но привыкла я уже так, что мы до этого проболтали много часов, потому и поздно тебе позвонила. Прости.       — За что? Лесли, я желаю тебе добра. Ты же помнишь, какие истории мне рассказывала мама, когда твой соулмейт будто не для тебя и люди не могли жить друг с другом. Я опасаюсь всего-лишь этого.       — Тоже самое я скажу и тебе, Гвенни, если твой соулмейт окажется козлом, то я обязана буду узнать самой первой! — голос Хей прозвучал грозно, и Гвендолин сразу нарисовала картину, как Лесли точит ножи и выслеживает непутёвую родственную душу. Тонкая улыбка нарисовалась на девичьем лице, пока тыльной стороной ладони девушка убирала слёзы с правой щеки.       — Ты плачешь? — послышался удивлённый голос в трубке.       Шеферд услышала другим краем уха звон колокольчика, который оповещал о возвращение мамы. Громкое топанье детских шагов, и как спрыгнул Химериус вслед за ними. Казалось, что он специально так делает, чтобы Шарлотта не могла сосредоточиться на обучении. Кузина выскочила из комнаты и пригрозила:       — На шубу пущу!       — Ой, Лесли, мама пришла, я пожалуй пойду, помогу ей сумки разобрать и спасать Химериуса от Шарлотточки, а завтра в школе мне расскажешь подробнее про де Виллера.       Не дожидаясь ответа, Гвендолин повесила трубку и в её комнату раздался слабый стук. Догадаться Шеферд было несложно, кто это: младшие заходили без спроса или громко тарабаня по старой раухтопазовой двери. Шарлотта же с тётей и Аристой не посещали комнату, называя откровенным бардаком, а бабушка Мэдди просто звала к себе, чтобы не подниматься наверх в связи с возрастом.       Грейс неспеша приоткрыла дверь, просовывая сердоликовую голову, а в её ногах путался Химериус. Она держала в руках небольшую корзиночку со вкусностями, а особенно любимое печенье девушки, которое другие не особо жаловали.       Кот сразу прыгнул на люстру, и заставил её покачиваться. Его пушистый хвост некоторое время махал из стороны в сторону и любопытные глаза блестели шалостью, куда же ему спрыгнуть. Грейс с упрёком оглядела люстру и подсчитала, сколько ещё придётся всего заменить.        — Здравствуй, золотце. — Грейс с улыбкой присела на краешек постели и поправила одеяло. — Ник сказал, что Шарлотте снова нездоровится.       — Да, мам, она у нас постарела, гляди, вон, и седые волосы скоро проявятся.       Обе не удержались от лёгкого смеха и положили в рот по печенью. Грейс гладила свою дочь по голове, и бодро говорила:       — Ты расстроилась ведь из-за Шарлотты? Не пытайся обмануть меня, твои глаза мне показывают всё. Помни, что наоборот к лучшему, что этот ген у неё, так как она...       Шеферд не дала матери окончить фразу и грубо вступилась:       — Особенная, да? Как те принцессы, которым всегда достаётся замок, принц, богатство, — Гвендолин держалась на грани, чтобы не закричать на ни в чём неповинную мать. — Я не удивлюсь, если её соулмейт окажется Аполлоном с миллиардным состоянием.       Грейс тяжко вздохнула, она поправила воротник рубашки, который за секунду создал удушающее ощущение. Воздуха стало не хватать, как и нужных слов, чтобы успокоить подростка. Её коралловые губы чуть приоткрывались и тут же замыкались в незнание, что делать дальше.       Девушка беспомощно укуталась в одеяло и отвернулась к стене. Совесть просила, извиниться перед матерью, но сил не хватало, чтобы попросту встать. Вся жизнь показалась Гвендолин истощающей её нервное состояние. Шеферд как флюорит, который легко можно поцарапать, разбить и стоит обращаться бережно.       — Постарайся порадоваться за Шарлотту, если она встретит своего соулмейта. Для каждого это важное событие, Гвенни. И может это окажется сорокалетний мужчина из затхлого бара, — мягким голосом прошептала Грейс и подмигнула.       Материнская рука потянулась к девичьим щекам и по-доброму их оттягивала. Корзина грозилась упасть, но это было не столь важным. Гвендолин старалась отвернуться обратно, чтобы мать не заметила как постепенно вокруг бирюзовых глаз всё становится лалого цвета.       — Даже не думай, отворачиваться от семьи, Гвендолин Шеферд, — голос Грейс сердито разнёсся по всей комнате. — Ты потомок семьи Монтроузов, помнишь ли ты наш семейный девиз?       — Докажи, что ты можешь, — из уст девушки это прозвучало очень неуверенно и тихо как будто постыдные слова.       — Хочешь ещё раз послушать, как мы с твоим отцом познакомились, мышонок? — невзначай начала Грейс.       — Я не мышонок! И да, если можно, я хочу послушать ещё раз, — Шеферд рукавом вытерла остатки слёз.       — Как сейчас помню я стояла вся разбитая, как ты. Мне не хотелось, ни есть, ни пить. Я тогда стояла на каменном мосту и напевала, чтобы успокоиться, конец песни.       Голос Грейс красивой арией преобразился и чуткий женский голос превратился в уверенные ноты, нарастая постепенно. Неубранные стаканы на столе подрагивали от силы обрушающаяся на них. А Химериус навострил уши, спрыгнув, и пристроившись на коленях женщины.       — Двести двадцать два дня света будет жаждать всего одна ночь, — Грейс сложила руки на груди и её взгляд устремился, куда-то вдаль, к воспоминаниям.       Гвендолин проигрывала эти строчки у себя в голове, вспоминая предыдущие рассказы матери. Ей не составило труда вспомнить начало и подождав, когда песня закончится, девушка решила начать её сначала.       — Неслышно засыпает солнце вот уж сотни-сотен лет. Тоскующие океаны присмирели и зарделись, пылкие их ласки утихли..., — голос Шеферд дрожал, когда она пела, каждый раз это было то, что очень страшно испортить. Её голос не подходил этой песне от слова совсем, но чуть приподнятое настроение мамы говорило от обратном.       — Мама, есть ли вероятность, что я его не встречу или спою свой отрывок не тому? — успокоившись, проговорила Гвендолин.       Грейс нахмурила брови и погладила обручальное кольцо на левой руке. Она внимательно рассматривала дочь, и вздохнув, ответила на вопрос:       — Вероятность есть всегда, но это не значит, что ты умрёшь. Считается, что ты обречён на страданья без родственной души. Только эгоистичные люди её не имеют. Те, кому затмили глаза деньги и слава. — Грейс остановилась, принимая решение продолжать дальше или нет. — А вот, если спеть отрывок не тому, то можно испытать печальные последствия как я когда-то, потому опасно делиться этим с преданными друзьями, лишь после того как ты встретишь соулмейта можно спокойно им пропеть. Я тебе не рассказывала, но в молодости я была знакома с человеком по имени Фальк. Я окрылённая спела свой отрывок, а следом испытывала мучительную боль на протяжение всего года. Я не могла дышать, будто в грудную клетку больше не мог поступить воздух, сердце было на грани остановки. Потому в тот день я была опечалена на том мосту, но твой отец снова подарил мне чувство полёта — когда мы пропели всю песню с ним, то грудная клетка моя вновь затрепетала и я поняла, что последую за этим человеком всюду. На самом деле, мне не передать, что я испытала, для каждого это по-своему.       Девушка сжимала одеяло в своих руках, потупив взгляд на пол. К горлу подступала паника: "что если..., что если..., что если я спою не тому..." В её голове происходили вычислительные расчёты, да такие, что учитель мог смело поставить единицу. По телу прошла мелкая дрожь. Химериус, почувствовав смену настроения у хозяйки, встал с колен Грейс и стал ласкаться об ладонь Шеферд, выводя ту из транса.       — Зря я тебе об этом поведала, теперь по ночам не будешь спать, но ведь никто ещё не умер, так как самое жестокое наказание - далеко не смерть, Гвенни, — Грейс напутственно предупредила.       Женщина приподнявшись, отряхнула длинную, аквамариновую юбку. Угощения переместила на письменный стол, а также подправила пару валявшихся вещей на полу и сложила аккуратно в шкаф. Она с осторожностью поцеловала дочь в лоб и пожелала сладких снов.       — Спокойной ночи, — в пустоту прошептала Гвендолин, когда уже мать успела выйти за дверь.       Тишина окружила Шеферд, ну, почти. Химериус чуточку поточил свои когти об стул, пока на него не крикнули и тот от испуга спрятался под кроватью, но осмелившись, высунул голову и поняв, что опасности нет, направился к хозяйке, которая была одновременно разъярённой и подавленной.       — Может ты мой соулмейт, Химериус? — сказала девушка с небольшой смешинкой в голосе. А у кота был взгляд будто он всё понимает, они так смотрели друг на друга минуту. — И всё-таки попробую попеть, может поможет собраться мне.       Совсем тихонько Гвендолин подала голос, она медленно пела каждое слово, не торопясь как было это в детстве при Лесли. В этот раз сама мелодия звучала из недр души.       — Прежде, чем уйдешь, целуй. Печаль по летним дням. Я так хочу, чтоб ты узнал, что лучш...       Шеферд пришлось поспешно остановиться, потому что увиденное не могло быть в самом деле! Из ниоткуда посреди комнаты возник юноша. Его словно высосало из белого портала. И Гвендолин приготовилась закричать, но тот заметив движение девушки, приставил ладонь к её рту, и указательный палец второй руки приложил к своим губам.       Девушка хотела рыпнуться, но решила не рисковать, так как не знала, кто это: убийца, грабитель, галлюцинация? И что она скажет маме? Это будет сложно объяснить без валерьянки.       Она чувствовала его дыхание и подняла взор на него. Парень был одет в кожаную куртку - "наверняка бренд" - подметила Шеферд. От него исходил еле уловимый аромат свежескошенной травы и старых писем, похожие на те, что бабушка Мэдди хранит в трухлявом комоде. В её воображение это пробуждало ощущение, что она снова едет вместе с семьёй в загородный домик. Тихое звучание ручья, лёгкое покачивание на качелях и в воздухе витает дух природы.       Его взрослое лицо не имело ни пятнышка, точно сам Пигмалион создал новое творение. Девушка пыталась за короткие секунды найти недостаток, но с каждым мгновением это превращалось в сладострастное мучение. Лесли всегда говорила, что тот, у кого длинные волосы, скрывает кривые уши, но в этот раз всё было не так. У него были слегка длинные, ониксовые кудри, его изумрудные глаза метались и вопрошали: "Ты ведь не закричишь, правда?"       Учитывая, что он продержал в таком положение пять минут, то скорее всего сапфировые глаза Гвендолин орали о том, что, если он уберёт ладонь, то весь дом будет стоять на ушах. Но только толку не будет, младшие уж точно не черепашки-ниндзя, а женщин в доме большинство. Хотя Шарлотта, когда-то хвасталась фехтованием, так что Шеферд представляла как кузина будет со шпагой гонять незнакомца.       — Я сейчас убираю ладонь, а ты сидишь смирно, поняла? — его высокий голос звучал грубо и без уважения.       Девушка фыркнула, так как никто не имеет право командовать в её комнате. Но страх шептал, что на данный момент не время для её бунтарского характера. Хоть в руках и не видно оружие, но его легко спрятать в кармане штанов.       — Откуда ты тут, чёрт возьми, взялся?! — Гвендолин пыталась не кричать, но она говорила на повышенных тонах.       — Ты не похожа на сильно шокированного человека, — подметил Гидеон и осмотрел пространство, в которое он попал.       Его взгляд задержался на книгах, стоящих в секции с прозрачными дверьми. Казалось, что он и сам ошеломлён, так как его руки нервно дёргались и он пытался сосредоточиться хоть на чём-то, но в то же самое время, куда он не смотрел это вызывало дополнительный стресс.       — Серьёзно? Ты читаешь такую ерунду? — с долей разочарования промолвил парень.       — А ничего, что ты как бы в чужом доме критикуешь иные вкусы? — Шеферд негодовала и вскочила на пол, равняясь с юношей.       — Я просто даю совет, мисс. Ваши романы неблагополучно влияют на мозг, забивая всякой чепухой, — попытался сбавить обороты Гидеон.       — Слушай, мистер неизвестно-кто, либо ты сваливаешь из моей комнаты со своими советами, либо...       Договорить Гвендолин не дали, вызывая ещё гуще, растущий гнев. И она злобно сложила руки в локтях. Правда ровно в глаза не удавалось смотреть собеседнику, потому что он был выше её и она упиралась в его грудь.       — Либо, какой ещё тебя вариант устроит? — иронически подметил де Виллер.       Девушка топнула ногой от раздражения, порождая звонкий смех у юноши. Он и до этого ухмылялся с футболки с Хэллоу-Китти и миленьких шпинелевых шорт с узорами кошачьих лапок.       — Надеюсь, что Шарлотта протестирует на тебе свои умения фехтовать, — Шеферд грозно произнесла, пытаясь припугнуть.       — Стоп, ты сказала Шарлотта? — Гидеон облегчённо выдохнул. — Позови её сюда.       Гвендолин опешила и пару минут стояла в немом шоке. Она отвела глаза в сторону, чтобы не показать свою обиду. То есть за её кузиной пришёл, такой красавчик? И недостающий пазл, откуда он здесь появился сложился в единую картину.       — Ты тоже путешественник во времени? — отрешённо выдавила из себя девушка, хотя ответ уже знала.       — Да, и потому позови Шарлотту, чтобы разобраться с неудобной ситуацией, — он пытался быть сдержанным, но ему хотелось поторопить события.       — Не получится, — Шеферд хмыкнула и присела на край кровати. И подметив, вопросительный взгляд со стороны де Виллера, продолжила. — Шарлотта ни за что не придёт на этот этаж. Она скорее съест тарелку жуков, чем зайдёт сюда. Да и телепортнись ты сюда на час раньше, ты бы её встретил, а так её увезли в вашу секту.       — Послушай, я с тобой в шутки не играю, — парень сурово направился к Гвендолин. — Путешествия по времени, отнюдь, нелёгкое задание. К этому готовят с рождения и Шарлотте об этом лучше известно, чем тебе.       — Да у нас вся семья знает, что делать, если ваша Шарлотта пропадёт. Только меня это казаться не должно. У меня впереди ещё два счастливых года без её будущих телепортаций.       Девушка наигранно стала рассматривать свои слегка продолговатые, овальные ногти. Она закинула ногу на ногу и всем видом показала, что разговор окончен. Одна мысль о Шарлотте приводила её в бешенство и последующую апатию ко всему.       — Выход на первом этаже, если что, так что не стой тут столбом.       Шеферд повернулась, рассматривая вид из окна и ожидая, когда "гость" её покинет. Мысленно она подсчитывала, сколько цаворитовых листьев пролетело, сколько машин проехало, но её счёт сбился, так как по громким шагам она поняла, что Гидеон ещё ближе подошёл к ней.       Де Виллер бесстрастно навис над девушкой, упираясь ладонями по бокам постели. Гвендолин сглотнула и молилась, чтобы не выступил предательский румянец на щеках. Сердце, конечно, кульбиты не сотворяло, но мозг отключился и Шеферд витала в облаках. Видимо парня это очень позабавило и как на зло, он заправил за ухо девушки выбившуюся прядь. Гвендолин сдерживалась, чтобы как пулей не соскочить с места и собрав волю в кулак, ехидно произнесла:       — Выход в другой стороне, вы немного не туда свернули, мистер.       — Наше знакомство не задалось, так что первым, так уж и быть, начну я. Гидеон де Виллер к вашим услугам, — вальяжно представился уже не незнакомец.       — Гвендолин Шеферд, — на одном дыхании пробормотала девушка.       — Значит, мисс Шеферд, приятно познакомиться.       Из-за того, что Гвендолин прибывала до сих пор в своих фантазиях, то она просто угукнула. Его мягкие кудри касались её лба, застенчивый взгляд блуждал по женскому лицу, заинтересовавшись родинкой в форме полумесяца. Он провёл подушечкой большего пальца по родимому пятну, вызывая мурашки по телу Шеферд. Его голос для неё звучал чересчур голосисто, хотя говорил он ближе к шёпоту, поскольку находился вблизи.       На задворках сознания всё это казалось, чем-то нереальным, неправильным, неподходящим. Гвендолин много пересмотрела фильмов, но на то это и выдуманные истории, где всё заканчивается хэппи-эндом. Тут же недавно представившийся парень, начинает проявлять знаки внимания. Она протягивает пальцы в пустоту будто хватаясь за невидимую, связующую нить. Необъяснимое чувство пылает в груди, но это не любовь. Чувство, когда ты что-то потерял, а потом приобрёл вновь.       Непривычная для неё фамилия крутится на языке. Шеферд проговаривает у себя в голове раз - чересчур пафосно, два - чересчур не по-английски и на третий раз это начинает звучать гордо, аристократично и как бы сказала леди Ариста: элегантно.       — Может я смогу позвонить Шарлотте, — с отвращением бубнит Гвендолин.       Мысли лихорадочно смешались с тараканами живущими тоже по соседству. Она корит себя, что сразу не додумалась до этого, но не успевает заликовать, как её спускают на землю.       — С твоих слов, Шарлотта в Ложе. Если это так, то нет смысла звонить — она выключит телефон       — Допустим, но самому добраться до вашей секты - не вариант или в моей комнате куда приятнее быть?       — Ох, мисс Шеферд, конечно, мне очень интересно смотреть на плакаты с неизвестными мне людьми, — едко сарказм сквозил из его уст. — Я не смогу добраться до Ложи: меня снова может занести в прошлое и лучше бы, кто-то приглядел.       — Во-первых, это Брэд Питт! — девушка досадливо цокает. — Во-вторых, хоть меня и заставляют носить с собой дурацкий мел, но полезна я только Шарлотте.       Гвендолин устало массирует виски, в последний раз она так напрягалась на уроках английского с мистером Уитменом. Цитировал учитель Шекспира настолько часто, что невольно проскакивает фраза: „У всякого безумия есть своя логика.“ В это безумие должна была влипнуть Шарлотта - по мнению девушки. Шеферд же была довольна своей не выделяющейся жизнью, в отличие от Монтроуз, которая до скрежета в зубах верила в предназначение с небес.       За этот день так часто звучит имя кузины, что девушке хочется проблеваться и вымыть язык с мылом. Хватает и того, когда хвалебные оды разносятся, не смолкая ни днём, ни ночью. И перед глазами стоит отработанная улыбка Шарлотты как у Моны Лизы: галантная, обворожительная, подкупающая. Лесли сначала не верила, что Монтроуз на самом деле надменна, холодна и цинична.       — Твой мел ей не поможет, думаешь, что у Хранителей миллион спутников, чтобы искать метку? — откровенная насмешка у Гидеона.       Девушка невольно присматривается к деталям: его маленькие ямочки возникают в момент приветливой улыбки, глаза искрятся предвкушающим азартом. Непослушные пряди спадают во время смеха, чем раздражают юношу, заставляя небрежно их откидывать обратно. В задумчивости брови сводятся к переносице и от безмятежного лика не остаётся ни следа.       — Я не знаю, — с поражением признаёт Шеферд.       Все слова застывают на пухловатых губах - незнание, их неразрушающаяся близость - не даёт возможности рационально обдумывать ответ. Гвендолин говорит первое, что придёт в голову, конечно, она и в жизни чаще всего была такой, но в настоящий момент ей хотелось быть как Шарлотта, умеющая за своей улыбкой, сохранять аналитический склад ума.       — Метка - не спасение. Шарлотта не сможет стоять на одном месте, когда случится первое перемещение и как я, может забрести непонятно куда, а после оказаться, к примеру, в постороннем доме.       Шеферд проникается сочувствием, но язвительная натура просто вопит, что без Монтроуз в доме станет легче дышать. Буквально. Леди Ариста не будет учить всю семью как надо изящно вдыхать-выдыхать воздух, а тётя Гленда, подливая масло в огонь, говорит, чтобы вся семья брала пример с кузины.       В то же самое время Гвендолин отмахивается: она не может винить Шарлотту во всех бедах. Монтроуз действительно получает высокие баллы в школе, прилежное поведение, утончённые манеры. И за всем этим скрывается непосильный труд и жертвы, которые она принесла — дружба, хобби. Кузина не выбирала себе ген путешественника.       — И что ты предлагаешь? Следить за тобой до скончания дней моих? — возмущалась девушка.       — По-моему, последние десять минут у тебя получается это отлично.       Парень наконец отстраняется, подходя к тумбочке с фотографиями будто желает раскрыть непостижимую для него тайну. Он крепко впивается в деревянную рамку, сщурив глаза, пристально разглядывает, двух девушек на снимке. Ничего примечательного, лишь Лесли и Гвендолин обнимаются, когда в тот период времени Шеферд носила брекеты, а Хей имела меньше веснушек.       — Поставь на место! — оглушительный крик, который не произвёл на Гидеона никакого внимания.       — Очень странно, что будущий я оставил записку в прошлом, чтобы я нашёл тебя в настоящем, — шептал де Виллер, но чуткий слух девушки разобрал всё досконально.       — Что? — Гвендолин озадаченно пролепетала и лихорадочно заёрзала.       Шеферд сжимала морганитовые губы, стараясь не проронить ни слова. Грейс учила справляться с напряжением через пение. Но всегда на ум девушки лишь приходила её часть песни, и любимые The Beatles и многие другие исполнители терялись во всеобщем хаосе мыслей. И не замечая за собой, из уст мелодично вылетает оборвавшаяся в первый раз вторая строчка:       — Я так хочу, чтоб ты узнал, что лучше нет тебя, — женский голос раздаётся на всю комнату.       В груди Гвендолин впервые стало настолько легко, каждая из последующих строф приносит покой и умиротворение, о котором говорила Грейс. Ноты неотрывно поднимаются в голове и следуют за словами. Шеферд хватает расчёску в роли микрофона и, забыв о госте, движется хаотично по комнате. Имитируя движения не то вальса, не то гавота.       Тонкая улыбка сияет на лице юноши. Он неотрывно наблюдает за развернувшемся представлением. Де Виллер усмехается танцевальным навыкам девушки, вспоминания, как его и Шарлотту заставляли исполнять всё без ошибок. При этом ему самому хочется снять оковы Ложи Хранителей, но привычка не позволит совершать непроизвольные движения.       Пьянящее ощущение у Гвендолин пропадает, когда ей приходится допеть конец своего отрывка:       — Печаль по летним дням, летним дням снова. Оу-оу-оу.       Весь мир предстаёт в сером цвете: обои не кажутся такими яркими, пуще нет желания идти в пляс, расчёска в руках превращается в обычную расчёску. И гость не кажется больше обаятельным принцем из восемнадцатого века.       Мужской голос вступает резко и с заминкой:       — Знаю, буду я скучать. Словно звезды по Солнцу на утренник. Поздно лучше, чем никак: даже если уйдешь, я буду гнать, гнать, гнать.       Его грубый голос совсем немелодичный и чувствуется, как Гидеон пытается совладать со звучанием, чтобы это было сносно. Шеферд затаила дыхания, мириады эмоций пылают в душе.       На последней строчке девушка не выдерживает и пропевает вместе с де Виллером.       — Печаль по летним дням, летним дням снова. Сно-сно-о-о-ва.       Парень благодарно кивает, улыбаясь. Всё её тело охватывают мурашки от такого жеста. Едва ли до неё доходит осознание, что она нашла своего соулмейта. Эта мысль пропадает, когда Гидеон неловко вкладывает свою ладонь в девичью.       Он хитро ухмыляется, и бережливо целует за ухом, шепча единственную фразу до того, как в комнату войдёт голосящая Шарлотта на Химериуса, потому что тот сделал свои дела у неё в тапке.       Кот борзо выскакивает из под кровати и чуть ли не сносит с ног кузину, уносясь своей дорогой на кухню.       — Надеюсь, что Мисс Шеферд ещё почтит меня своим пением.