Случай с ушами Фрица Б.

Фриц Б. был графом. Однако тот, кто бы его впервые встретил, ни за что не догадался об этом, если не знал наперёд. О графском титуле герра Фрица Б. напоминали лишь разве что засунутые, как попало, в верхний ящик комода в его скромной квартире в Вене родословные грамоты. Однако нельзя утвердительно сказать, являлся ли он последним представителем некогда славного, а нынче близкого к забвению рода или принадлежал к одной из вырождающихся, засыхающих побочных ветвей этого столь могучего в былые времена генеалогического древа. Ничего графского не было и во внешности господина Б., сам он это прекрасно знал, но, вероятно, для того, что бы хоть как-нибудь увеличить свою значимость в этом мире, он непременно всем и каждому пояснял при знакомстве: « Б., граф ( некоторым образом)». Фриц Б. был ещё довольно молод и хорош собой, но, похоже, никто ещё толком не обратил на это особого внимания. Фриц служил чиновником самого низшего разряда в некой канцелярии имперского финансового ведомства. Ежедневная работа его заключалась в том, что в начале дня младший курьер приносил большую толстую книгу и клал её перед Фрицем на стол, а непосредственно сам Б. должен был переписать находившиеся там на определённой странице цифры ( страница каждый раз выкликалась помощником директора канцелярии) в специально для этой нужды разграфлённые, как таблицы, листы бумаги, именуемые « ведомостями». Характер Фриц имел застенчивый, а фигуру в значительной степени тщедушную, что делало его постоянным объектом насмешек со стороны собственных сослуживцев. Но всё это ни мало не огорчало господина Б. Он совершенно не переживал по поводу своей ничтожности и даже имел успех, как он утверждал, у некой баронессы фон Крог, с которой он познакомился на благотворительном балу. Так что Фриц Б. был весьма доволен отведённой ему ролью, доставшейся ему от того незримого режиссёра, для которого вся история человеческая есть ни что иное, как несколько затянувшийся, но весьма неплохой и достаточно интересный спектакль. Единственной заботой Фрица Б. были его нелепые, по собственному определению, смешно оттопыренные и вечно красневшие от малейшего волнения уши. Фрицу Б., как большинству людей мнительных, имеющих действительные или преувеличенные воображением физические недостатки, всё время казалось, что все смеются над ним, что всех забавляет его существенный дефект, и только некоторые общепринятые представления о порядочности не дают им указывать на него пальцами. « Смотрите, какой лопоухий», – будто бы слышалось в его расстроенном сознании. Это обидное замечание и досада по этому поводу сделались своеобразной идеей-фикс Фрица Б. То ли в связи с этим, что бы закрыть чрезмерно торчащие в разные стороны уши, то ли от того, что работа оставляла слишком мало времени для досуга, Фриц Б. с недавнего времени стал носить длинные до плеч волосы и густые бакенбарды. Помощник директора канцелярии напомнил ему об этом в самом недоброжелательном тоне. Фриц Б. глянул в небольшое карманное зеркальце и согласился с ним, что ему давно пора воспользоваться услугами парикмахера. « Пусть бы, наконец, отвалились к чёрту эти уши, – думал Фриц Б., возвращаясь с работы в своё скромное жилище, – чем портить мой внешний вид. Если я отстригу баки, то они станут ещё заметнее. Но не всё ли равно? Ведь лучше угодить начальству, чем спорить с ним. А там, может быть, заметив во мне такую исполнительность и усердие, оно проникнется ко мне достаточным уважением, при котором мои уши не будут уж так сильно заметны. Всё может быть», – при этих словах господин Б. неопределённо махнул рукой. Оказавшись в занимаемом им помещении в домовладении почтенной фрау Геслер, Фриц ещё раз подумал, оглядев себя в зеркало, и принял решение сообразно с требованиями личной экономии. Идти сейчас ( а утром будет некогда – рабочий день у него на службе начинался значительно раньше времени открытия парикмахерских) было довольно поздно, притом чиновник Б. берёг свою обувь и старался без необходимости лишний раз не ходить по улице. Всё это, кроме того, было ещё и нецелесообразно, потому что в том же доме госпожи Геслер проживал человек, занимавшийся необходимой в то время Фрицу Б. профессией. Случай заставил Б. познакомиться со своим соседом поближе, чем это можно было представить себе раньше. Он вышел в коридор и постучал в дверь, на которой было написано: « Ганс Шпеер. Цирюльник». Значительно долго длилось молчание за дверью. Наконец дверь как-то слишком неожиданно распахнулась, и на пороге показался сам мастер. Лицо его показалось Фрицу несколько пугающим и даже свирепым. Выражение лица, с которым Шпеер встретил Б., действительно могло показаться при соответствующем освещении свойственным скорее гному, хранителю подземных сокровищ, или злому колдуну, чёрному магу, чем обычному цирюльнику. Рукава его рубашки были по локоть засучены, а руке он держал огромную бритву, несколько похожую на нож мясника. « Чем могу быть полезен»? – осведомился Ганс Шпеер. « Я хотел бы подровнять баки и побрить бакенбарды», – отвечал Фриц Б. « Очень хорошо. Вы мой последний клиент в этот день. Это хорошая примета, весьма хорошая, – промолвил мастер, – но, видите ли, в моей комнате сейчас не очень чисто, и я не знаю, право, как и поступить». « Вы можете выполнить свою работу в моей квартире», – предложил Фриц Б. Парикмахер согласился, запер за собою дверь и вошёл вместе с хозяином в его скромно обставленную комнатку. Когда Фриц Б. сел на табурет, а мастер уселся за его спиной на краюшек кровати, Шпеер заверил своего клиента, что окажет он свою услугу совершенно comme il faut ( как следует (фр.)). Это, впрочем, мало обрадовало Фрица Б. Он только сказал своему угрюмому Фигаро: « Хорошо, исполняйте. Только, прошу вас, не порежьте как-нибудь по неосторожности моих ушей». « Не извольте беспокоиться, – утешал его мастер, – я человек порядочный и всё надлежащим образом обделаю. Ишь, как торчат», – добавил он после относительно уже самих ушей Б. и принялся за дело. Через несколько минут мастер торжественно объявил, что закончил. Фриц Б. подошёл к зеркалу и остался доволен. Волосы его были подстрижены, приглажены и уложены так, что образовывался достаточно правильный прямой пробор. Уши теперь выделялись ещё больше, но зато всё было сделано так, как могло бы понравиться начальству Фрица. Баки были усечены по диагонали и далее возле ушей полукругом переходили к шее. Фриц в приподнятом настроении, но с некоторой опаской покосился на мастера, поблагодарил его и отдал ему причитающееся за работу. Цирюльник взял самую низкую цену, принимая во внимание скромный достаток чиновника и то, что он работал практически по-домашнему по причине близкого соседства. Ганс Шпеер ушёл к себе, а Фриц Б. ещё раз не без удовольствия оглядел себя перед зеркалом, послал своему отражению воздушный поцелуй, разделся и лёг спать в приподнятом расположении духа.