Determination, Destination, Deliberation

"Итак, мы усыпим его!" — закричал Ремус Люпин, его испытанное терпение наконец иссякло. Это был первый раз, когда Гермиона пригласила Регулуса и Ремуса на свои занятия по планированию, и всё шло так хорошо, как она и ожидала. Регулус, который выглядел более растрёпанным, чем его обычная аристократическая пышность, ударил кулаком по столу на кухне Гермионы, и она подпрыгнула, когда зазвенели чашки. "Перестань думать, что ты выше меня из-за своего нежелания использовать Непростительными. Мы либо используем Империус на Люциусе, либо не получаем дневник. Мы никак не смогли бы обманом заставить его открыть нам двери своего кабинета. Он слишком хитёр и недостаточно надёжен. Гермиона сказала, что Нарцисса даже не знает об этом" Жаркий спор продолжался почти десять минут с тех пор, как Ремус спросил, как они планируют забрать дневник из кабинета в Малфой-мэноре. Гермиона смиренно откинула голову назад, прежде чем, наконец, сорваться. "Хватит!!" — её голос разнёсся по всему пространству, вызвав удивлённые взгляды обоих мужчин. Ремусу, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть пристыженным своим детским поведением, в то время как Регулус просто пристально посмотрел на другого мужчину, но сжал губы в напряжённом выражении. "Ремус, я ценю твою преданность тому, чтобы не использовать Непростительные проклятия, но Регулус прав. Он будет более подозрительным, если мы усыпим его, особенно потому что нам нужна его магическая подпись, чтобы открыть сейф. Поверь мне, если бы был какой-то другой способ, я бы подумала об этом" — она положила тёплую руку поверх его руки на столе и наблюдала, как его плечи немного расслабились. "А ты…" — она стиснула зубы, сердито указывая на Регулуса — "Перестань быть таким самодовольным. Непростительные проклятия - это не то, чем можно гордиться" "Отлично. Итак, мы используем непростительное и незаконное проклятие на Малфое. Что тогда? Каков наш грандиозный план? Не похоже, что они собираются приветствовать Гермиону или меня с распростёртыми объятиями. Оборотень и магглорождённая. Мы точно не подходим для команды мечты Пожирателя Смерти" — он поднёс ко рту кружку, которую она ему предложила, и сделал глоток зелёного чая с цветками апельсина. Она купила несколько штук, готовясь к этой встрече, помня, как сильно они ему нравились. Виноватое выражение лица Гермионы отвернулось от него, но недостаточно быстро, чтобы избежать обнаружения. "Что ты задумала?" — сердито прошептал Ремус, его голос звучал напряженно из-за сдавленного горла. Она видела, что он изо всех сил старается не рассердиться. "Значит, Малфои точно не знают, кто я такая. Регулус собирался привести меня в качестве...жер... гостя на бал в честь дня рождения Нарциссы на следующей неделе. Я бы преобразилась, переодевшись, так что на самом деле никакой опасности нет" — Гермиона торопливо произнесла последние слова, ожидая взрыва ярости от оборотня. Если и было что-то, на что она могла рассчитывать, даже в прошлом, так это яростные защитные инстинкты Ремуса Люпина. "Ты абсолютно не такая!" — настаивал Ремус, заработав закатывание глаз от Регулуса, который продолжал тихо размышлять в угловом кресле после того, как его отчитали — "Это слишком опасно..." Прежде чем Ремус смог продолжить, Гермиона тихо встала, пересекла небольшое расстояние, которое лежало между ними, и положила руки по обе стороны от стула Ремуса. Заманивать его в ловушку казалось глупым, учитывая разницу в их размерах, но её холодная ярость в тот момент заставила обоих мужчин остановиться. "Каждый вдох, который я делаю в это время, опасен. Само моё существование опасно. Вы не станете читать мне проповеди о том, на какой риск я могу пойти, а на какой нет. Регулус, конечно, может войти сам, но это моя миссия, это МОЙ план, это МОЯ ответственность, и это МОЙ выбор" Она ни разу не повысила голос, позволяя ровности своего тона и акценту на определённых словах говорить самим за себя. Не было места для вопросов; не было места для потенциальных возможностей и "что, если". Гермиона Грейнджер должна была присутствовать на обеде в честь 24-летия Нарциссы Малфой, и никто ничего не мог сделать, чтобы остановить её. Регулус посмотрел на Гермиону странным взглядом, который на мгновение промелькнул на его лице, прежде чем вернулась его безразличная скука. Он перестал дуться, но всё ещё сидел, откинувшись на спинку стула, как будто ждал повода уйти. Ремус, казалось, воевал с волком внутри себя, но в конце концов голубовато-зелёный цвет победил золотой. "Отлично. Но мне это не нравится." Она признала прогресс и слегка кивнула в его сторону. "Принято к сведению". Решив, что её сюрприз для коллег приведёт к ослаблению некоторой напряжённости, Гермиона подошла к тому месту, где на столешнице из искусственного гранита стояла её расшитая бисером сумка, и открыла её. Молча достав со дна три маленькие золотые монеты, она протянула по одной каждому из мужчин на своей кухне. "Спасибо, но у меня достаточно золота. Для чего это нужно?" —пошутил Регулус, послав ей ухмылку, которая на мгновение сделала его слишком похожим на своего старшего брата. Её сердце дрогнуло, а щёки вспыхнули, когда она насмехалась над напыщенным и высокомерным аристократом. "Это очень специфическое золото" — сказала она, всё ещё свирепо глядя на мужчину, когда пересекла комнату, отдавая Ремусу его монетку. "Ни в коем случае не соглашусь с Блэком, но для чего это нужно?" Вопросы Ремуса были менее насмешливыми и более любопытными, выводя Гермиону из оцепенения раздражения. "Итак, это то, что мне нравится называть монетами Гермеса. Они околдованы протеанскими чарами" Чувствуя, что легче показать мужчинам, чем объяснить это, она написала сообщение на монете, которую держала в правой руке. Всё хорошо. Она послала, ожидая увидеть их реакцию. Ремус и Регулус оба смотрели на монеты, ожидая, что что-то произойдёт. Ремус был первым, кто заметил потепление монеты и сообщение, появившееся на внешнем ободке. "Блестяще!" — похвалил он, снова и снова переворачивая монету, чтобы рассмотреть её — "Необыкновенная магия." Регулус, который смотрел на монеты с таким же недоумением, казалось, испытывал нечто вроде ревнивого гнева, скрывающегося под его благоговейным страхом. "Умно. Как ты это придумала?" К тому времени в его голосе была лишь лёгкая горечь, и Гермиона самодовольно улыбнулась. Она могла догадаться, откуда взялся его гнев, и это было полностью связано с тем фактом, что магглорождённая ведьма продолжала превосходить его в магии. "На самом деле, я получила эту идею от вашего Тёмного Лорда. Его метки действуют аналогичным образом." Это было слишком небрежно, то, как она поделилась этой информацией, и она увидела, как у Ремуса отвисла челюсть. Регулус, всё ещё оправлявшийся от своей уязвлённой гордости, казалось, поник при упоминании о страдающем манией величия человеке, которому он служил. Она грустно улыбнулась ему, пытаясь показать, что понимает... что он так сильно напоминает ей другого парня, которого она знала, у которого не было выбора. "Только потому, что ты отмечен, это не значит, что ты принадлежишь ему" — сказала она, обсуждая про себя, стоит ли пытаться утешить его. В отличие от Ремуса, Регулус всё ещё вздрагивал от её прикосновения. "Это в некотором роде именно то, что это значит. Если я собираюсь быть у него на службе, я мог бы также испортить его операцию настолько, насколько смогу" Это был первый раз, когда Ремус посмотрел на Регулуса так, как будто он не был угрозой ... не был тайно всё ещё на тёмной стороне. Он мог видеть отражение в серых глазах мальчика той же печальной покорности, которая была слишком хорошо знакома ему. Та же горькая обида, которая жила в самом сердце старшего брата Блэка. "Там был мальчик..." — начала Гермиона, закрывая глаза. Это всё ещё было невероятно трудно говорить о её прошлом. Даже если это прошлое было не особенно приятным — "Он был жесток. Напыщен. Эгоистичен и умён. Хитёр. Состоятелен. Чистокровен. Он был всем, что, как мне говорили, было лучше в волшебном мире. По крайней мере, лучше, чем я. Его предубеждение ослепило его, и он был так горд тем, что вступил на службу к Волдеморту, пока не попал туда. Волдеморт держал его мать в заложниках в её собственном доме. Он использовал их поместье как штаб-квартиру своей империи зла. Но знаешь ли ты, что я увидела в его глазах, когда он увидел его в финальной битве?" Она ждала: чтобы Регулус посмотрел на неё, чтобы Ремус выдохнул. Выдох который он сдерживал с тех пор, как она произнесла имя ублюдка. Её глаза были тяжёлыми и жгучими от предчувствия слёз, когда она посмотрела на младшего Блэка. "Когда я посмотрела в его бледно-серые глаза, всё, что я увидела, было страдание. Он был измучен. Мы все чуть не погибли из-за одного из его друзей, и в те последние мгновения, прежде чем Гарри бросился его спасать, казалось, что он приветствовал бы смерть. Он был отмечен, но он никогда не делал этого для Волдеморта. Он сделал это ради своей семьи. Он принадлежал своей семье." Драко Малфой после смерти Гарри оказался совсем не таким, как она ожидала. Он разыскал её после похорон, и они пережили момент, которого она никак не ожидала. Напыщенный аристократический хулиган извинился. В то время как слёзы текли по его лицу, и он рыдал, как человек, потерянный для всего мира, он просто продолжал говорить ей, как ему жаль. Смерть Гарри особенно сильно ударила по нему. Чувство вины росло в нём из-за того факта, что он был жив только потому, что Гарри был лучшим человеком, чем он когда-либо будет. Регулус так сильно напомнил ей его в тот момент, хрупкий под тонко завуалированной попыткой уверенности. Из-за того, что двое её самых близких друзей были мальчиками, Гермиона могла видеть скрытые эмоции, которые кипели под поверхностью для этих мужчин. Ремус был яростным защитником, очень скрытным и преданным до крайности, но он также пытался оттолкнуть людей, видя в себе не что иное, как монстра – бомбу, которая может взорваться в любой момент. Регулус был... это было трудно описать. Он был почти как фарфоровая кукла: такой же красивый и хрупкий, как и гордый. Как и его брат, он использовал юмор и фальшивый образ уверенного в себе аристократа, чтобы убедить всех в мире, что с ним всё в порядке. Но она знала лучше. "Что..." — Регулус сделал паузу на мгновение, рассеянно потягивая чай в своей руке, который, как знала Гермиона, уже должен был остыть. Он крепко сжимал в руках старую глиняную кружку, костяшки его пальцев растянулись и побелели от напряжения — "Что случилось с этим мальчиком? Тот, кто хотел защитить свою семью." Гермиона улыбнулась ему, наконец набравшись смелости встать с того места, где она сидела, и пересечь комнату. Она потащила свой стул за собой, слегка поморщившись, когда он неприятно заскрежетал, когда она подтащила его к нему. Осторожно положив руку ему на плечо, она посмотрела на него своими успокаивающими карими глазами и подождала, пока он отстранится, беспокоясь о том, что её грязная кровь заразит его. Когда он замер под её прикосновением, она продолжила. "Он женился. Незадолго до моего отъезда. Он сказал, что станет лучшим человеком. Похоже, я изрядно испортила его план. Хотя, когда он родится в июне следующего года, я смогу приложить больше усилий, чтобы убедиться, что он не вырастет таким придурком" Небольшая попытка пошутить заставила рот Регулуса дернуться вверх, хотя он быстро скрыл это. Однако в его глазах промелькнуло осознание, и снова его холодные серые глаза смотрели сквозь неё, как будто она была прозрачной. "Малфой" Его голос был тихим, когда он складывал воедино подсказки. Высокомерный, богатый, чистокровный. Это может означать любое количество людей, но серые глаза… это была уникальная черта Блэков. Было нетрудно представить, что Беллатрикс, скорее всего, никогда не станет матерью. Гермиона вздрогнула, просто представив себе женщину, воспитывающую ребёнка; она заставила бы Вальбургу выглядеть лучшей мамой в мире. "Да. Малфой" — не то чтобы она уже не сказала им, что она из будущего, но что-то было не так в предсказании рождения Драко. В животе у неё образовалась яма из-за того, что ей не следовало этого говорить, но прежде чем она смогла попытаться прикрыться, Регулус вскочил, чуть не швырнув кружку в свою руку. "Малфой!!" — закричал он и начал расхаживать по кухне. "Да, Малфой, но ты не можешь ему ничего сказать..." — запланированная лекция Гермионы о важности невмешательства во время была потрачена впустую, поскольку Регулус подошёл к Ремусу (полностью игнорируя её). "Ты победил, волк. Проклятия Империус не будет." То, как Регулус улыбался, слегка смутило Гермиону. Это было самое искреннее проявление счастливых эмоций, которые она когда-либо видела от него, и она слегка наклонила голову, пытаясь последовать за ним. "Как бы я ни был счастлив, что выиграл свой спор, я должен признать, что не понимаю почему. Вы оба сами сказали, что Люциус никогда бы не сделал этого добровольно." Ремус слегка пошевелился, вероятно, реагируя на то, как близко к нему подобрался Регулус. Тёмноволосый мужчина, казалось, почувствовал прилив энергии, когда он бросился обратно к Гермионе ещё до того, как оборотень закончил говорить. "Нет, не для нас" — положив руки ей на плечи, он посмотрел на неё со странной смесью улыбки и ухмылки, как одержимый — "Люциус не сделает ничего, что не в его интересах, поэтому нам просто нужно убедить его, что помощь нам в его интересах". "И как ты предлагаешь нам это сделать?" — спросил Ремус, впервые вступая с этим человеком в разговор без криков. "Ты" — ответил Регулус, убирая руки от рук Гермионы и поворачиваясь к Ремусу — "Она - ключ к разгадке." "Я?" — голос Гермионы был полон замешательства, когда она пыталась осмыслить то, что говорил Регулус. Быстрый взгляд в сторону столь же растерянного Ремуса навел её на мысль, что, возможно, этот человек просто сошёл с ума. "Да, ты. Я представлю тебя Люциусу, и ты сможешь объяснить, кто ты и откуда взялась. Он не поверит, но у этого богатого ублюдка в кабинете есть омут Памяти. Мы покажем ему твои воспоминания о его сыне во время вашей войны, и он сломается" В его глазах было что-то зловещее, и Гермионе вспомнился дом, который построил этот человек. Было бы жестоко показать мужчине страдания сына, которого он ещё не встретил, но даже больше того… "Нет." — голос Гермионы был суровым и непоколебимым, когда она скрестила руки на груди — "Пока нет." "Что значит "Пока нет", ты, сумасшедшая ведьма?" — лицо Регулуса стало кислым, когда он впился взглядом в кудрявую ведьму перед ним. "Мы не можем рассказать Люциусу о его сыне. По крайней мере, до середины сентября, когда Нарцисса забеременеет." Регулус раздражённо всплеснул руками и рухнул обратно в кресло, на котором сидел. К этому времени чай, который он пил, уже остыл как лёд на стойке, а собственная чашка Гермионы стояла неподалеку. Гермиона приняла позу, которую обычно приберегала для случаев, когда Рон вёл себя как придурок или когда Гарри принимал глупое решение, и начала свою лекцию. "Если мы скажем ему сейчас, мы рискуем тем, что Драко никогда не родится. Я вернулась, чтобы спасать жизни, а не уничтожать их. Я не..." — Гермиона глубоко вздохнула, ущипнув себя за переносицу, пытаясь сохранять спокойствие. Регулус плохо реагировал на то, чтобы его отчитывали или кричали на него, и это было слишком важно, чтобы рисковать её характером — "Я не говорю, что это плохой план. Возможно, это даже сработает, но нам нужно подождать как минимум до середины сентября. Начало октября было бы ещё лучше" "Она прямо Блэк. Это хороший план. Если я знаю Люциуса за то короткое время, что провёл рядом с ним, он сделает всё для своей семьи. Разве день рождения Люциуса не в октябре?" — Гермиона бросила скептический взгляд на Ремуса, гадая, к чему он клонит. "Да. 8-го." — ответил Регулус, хотя в его голосе слышались жалобные нотки ребёнка, который не добился своего. Гермиона опустила голову на руки, думая о выборе, который ей предстояло сделать, чтобы помочь ей. Люциус был бы отличным союзником, но она не доверяла ему. Он был коварен, хитёр и умён. Когда она встретилась с ним в Азкабане перед своим отъездом, он дал понять, что в это время он был ещё большим фанатиком Риддла, чем в её. "Разве Абраксас не устраивает каждый год большой праздник в честь дня рождения своего сына? Там собираются всё чистокровное общество. Ты, конечно, будешь приглашена. Заниматься подготовкой будет Нарцисса. Общаться с этими людьми Гермиона будет..." — он замолчал, на мгновение задумавшись — "Ты говоришь по-французски?" — он посмотрел на неё, и она слегка покраснела. "Я знаю его, но не совсем бегло. Мои родители обычно возили нас на летние каникулы на побережье. Я разговорчива, но чистокровные увидят меня насквозь." Гермиона была несчастна, вынужденная признать, что её языковая слабость пробила брешь в том, что казалось чётко вырисовывающимся планом. Регулус и Ремус вместе придумали неплохой сюжет. "Насколько разговорчива?" — спросил Регулус по-французски, Гермиона отметила, что его акцент был минимальным, а голос высоким, как учили всех хороших аристократических детей. "Это немного неуклюже. Я училась у людей в городе, который посетила. У меня нет формального образования в этом языке" — ответила Гермиона, удивлённая тем, как мало слов ей пришлось произносить, запинаясь. Однако её речь была медленной. Это верный признак того, что кто-то мысленно переводит с одного языка на другой. Затем Гермионе пришла в голову идея, вызвавшая у неё самые яркие воспоминания о Флёр Уизли. "Я могу говорить по-английски с акцентом. Чтобы избежать чрезмерного использования моего французского. Я... я знала кое-кого, кому я могу подражать. Она училась в Шармбатоне." Регулус и Ремус оба посмотрели на неё, а затем друг на друга. Её французский акцент, как ей было стыдно признаться, в основном развился у неё на пятом курсе, когда они с Джинни безжалостно издевались над Флёр, когда её не было рядом. Гермионе было стыдно признаться, что она ревновала к красивой, уравновешенной, умной и могущественной французской ведьме. "Акцент неплохой. И я видел твои навыки в трансфигурации. Мы могли бы выдать тебя за французскую чистокровную ведьм. Хотя я должен сказать, что ты так смотрела на Лонгботтомов так, как будто у тебя есть какое-то светское образование. Конечно, в твоей личности слишком заметно магглорождённое происхождение. Ты грубишь так, как не осмелилась бы ни одна уважаемая чистокровная женщина…по крайней мере, пока она не выйдет замуж. Кроме того, Белла учуяла бы её за секунду, если бы у неё не было идеальных манер." То, как его глаза блуждали по ней, как будто она была призом на аукционе или домашним животным, которое он мог бы купить, вскипело в её крови. Она чувствовала, как покалывание её магии танцует на кончиках пальцев, как молния под кожей, и она крепко зажмурилась и сосчитала до десяти, чтобы не убить человека прямо здесь. "Будь добр, отвали мистер Блэк" — сказала она злобно, топая прочь от него. Она покинула кухню и зашла в маленькую гостиную. Всё, что она хотела сделать, это что-нибудь сломать, но единственной её вещью, которая украшала холодное и далёкое пространство, была фотография её, Рона и Гарри. Не часто она выходила из себя до такой степени, но она чувствовала жар гнева под кожей, что бы она ни делала, чтобы успокоиться. Она знала, что её вывели из себя не клинические расчётливые глаза Регулуса. Конечно, она была зла из-за этого, но настоящая проблема заключалась в том, чего она избегала. Беллатрикс. Это было неизбежно. Тот факт, что она в конечном итоге столкнётся лицом к лицу с холодными, почти чёрными глазами своего мучителя. Гермиона никогда не забудет пронзительный смех женщины, когда она корчилась под ней, кровь стекала из её руки, где проклятый нож разрезал её кожу. Она оперлась всем весом на каминную полку, которая стояла незажжённой в центре стены справа от неё, и ещё раз напомнила себе, для чего всё это было. Гарри. Всё, что она сделала, всё, что она должна была сделать, - это дать Гарри жизнь, которую он заслуживал. Она не могла... не позволяла своим страхам сдерживать её. Беллатрикс была тяжестью, которая сидела у неё в животе каждый день, шрам, который она оставила Гермионе, всё ещё болел, несмотря на то, что зажил. "Отлично. Ты прав. Я никогда не сойду за чистокровную. Научи меня, как быть настоящей чистокровной леди, и мы проверим, мои знания на балу Нарциссы" Регулус, который, казалось, понял, когда рука Гермионы потёрла шрам, который она показала ему, почему она действительно разозлилась, понимающе опустил голову. "Тебе не нужно. Я могу сделать это сам." Впервые это была уступка, сделанная из чувства вины и сострадания, а не из снисхождения. "Нет. Это моя миссия, и я не позволю этой суке напугать меня. Есть одно ключевое различие между тогда и сейчас…" Глаза Гермионы потемнели, когда она заговорила, искра превратилась в пламя. Её страх превратился в гнев, и этот гнев превратился в ненависть. "Что это?" — Спросил Регулус, его любопытство победило, поскольку Гермиона, казалось, была довольна, что эта мысль застряла у неё в горле. Ремус, который был сбит с толку всем этим разговором, нерешительно посмотрел на Гермиону. "На этот раз мне нечего терять."