По следам Грааля

      Вечер обещал быть жарким, однако не из-за погоды. Все оттенки красного в одежде тётушка считала вульгарными. Но дело вовсе не в одежде. Приди я в лохмотьях или белоснежном фраке, она всё равно бы считала меня чем-то вроде грязного пятна. Так почему бы не усилить эффект своего появления и не выбрать красное?       Вивьен сдержано кивнула, когда Ренард проводил меня к столу. Женщина не скрывала презрения, но пока держала себя в руках. Она отрезала маленькие кусочки от стейка, изящно погружала их в рот и тщательно пережёвывала.       Кузен неловко кашлянул и поспешил наполнить бокалы красным вином, кажется, тысяча девятьсот девяностого года? Что-что, а вкуса этой семье не занимать. Разливая напиток, Ренард с гордостью сообщил, что сам Наполеон не раз упоминал это вино, высоко оценивая его глубокий рубиновый оттенок и насыщенный вкус сливы, вишни и сладковатых специй.       —Дорогой, разве оно не для особых случаев? — Вивьен в очередной раз попыталась задеть нелюбимого племянника.       Это не вызывало ничего, кроме улыбки.       — Мы давно не видели Фабьена, Мама. К тому же, он пополнил ряды ковена. Случай более чем подходящий, — Ренард проигнорировал, как недовольно искривляются губы матери.       Сделав небольшой глоток терпкого напитка, я намеренно громко поставил бокал. Вивьен презирала шумных людей.       —Позвольте отметить, вино такое же безупречное, как и ваши манеры, тётя.       Она метнула в меня острый взгляд и аккуратно промокнула губы салфеткой.       —Не могу сказать того же. Если бы Аннет лучше занималась воспитанием, то ты бы понял, как оскорбительны подобные действия для всей семьи.       —Прошу, выражайтесь немного конкретнее. Что именно вы посчитали оскорбительным?       И в без того тёмной гостиной будто стало ещё мрачнее. А тиканье старинных часов ещё громче.       —Само твоё существование. Если ещё конкретнее — кровь твоего отца-ничтожества, смешавшаяся с нашей.       Вот она. Та самая причина, по которой Вивьен и другие родственники не переставали плеваться ядом с самого моего рождения. Всего лишь из-за одного человека они повернулись спиной к дочери; сестре; моей матери. Вычеркнули её из семьи, как какую-то нелепую ошибку из текста.       Ничтожество? Я использовал и куда более ёмкие эпитеты для этого человека. Однако было бы глупо винить только его. Ведь не он сослал маму в забытое всеми место.       —Мне абсолютно всё равно, как вы относитесь ко мне, тётушка. Но мама, если вы успели позабыть, всё ещё приходится вам сестрой. Она не заслужила грязи, которую вылили на неё члены этой прогнившей семьи.       —Кхм, прошу, не обращай внимание на резкие слова матушки. В последнее время она прибывает в плохом настроении, — Ренард вновь попытался перенаправить разговор в другое русло, чем сослужил мне хорошую службу.       Я легко вонзил нож в сочное мясо и вложил в голос как можно больше издевательского сочувствия:       —Слышал, у дяди маленькие неприятности с бизнесом. Каждая ведьма и ведьмак в Европе знают: нет места надёжнее, чем магический банк семьи де Ла Саль. Кто бы мог подумать, что кто-то способен на такой гнусный поступок, как кража?! Слова едким дымом повисли в воздухе. Ноздри Вивьен гневно раздулись. Она в бешенстве швырнула бокал на пол и вскочила на ноги, уперев ладони в стол:       — Чего ты добиваешься?!       О, я с удовольствием поделился бы планами. Хотелось в ярчайших красках описать, что именно я собирался сделать с каждым из них. Но ещё не время.       Я вновь отпил вино. Это простое действие вызвало у женщины новую вспышку злости.       —Ничего особенного, тётя. Я лишь хочу помочь вам осознать простую истину. Это вовсе не мама недостойна называться де Ла Саль. Это де Ла Саль недостойны быть её роднёй.       Ужин удался. Я достаточно потрепал нервы Вивьен и вкусно поел. Бегло взглянув на часы, я задумался пройтись ли пешком или вызвать такси?       —Ты ведь не причастен к этому? — вопрос Ренарда догнал меня на выходе из особняка. Думал, он так и не решится его задать.       —Тебе, как и тётушке, не хватает конкретики.       —Ты ведь понял, о чём я.       Щёки кузена слегка порозовели от алкоголя и волнения. Произошедшее с банком сильно ударило по репутации его родителей. Наверняка, расползающиеся слухи коснулись и самого Ренарда. Может ли этот вечер стать ещё прекраснее?       —Не имею ни малейшего представления.       —Фабьен, мне жаль, что наша семья причинила тебе столько боли, — губы парня предательски задрожали.       Он что пытался вызвать во мне сострадание? Ренард слишком наивен и мягкотел для этой семейки.       —Правда? А вот мне совсем не жаль. Вы все преподали отличный жизненный урок. Я отплачу тем же.       Кузен весь сжался и пробормотал слова прощания. ∞∞∞       Касание прохладного постельного белья к телу — одна из лучшей вещей в конце дня. И хоть сны уже давно перестали приносить удовольствие, мне всё ещё нравилось вот так просто лежать на кровати, ощущая как каждая мышца полностью расслабляется.       Вытянув раскрытую ладонь вверх, я принялся разглядывать пальцы. Они значительно тоньше и длиннее, чем у многих моих знакомых. И всё же я находил их не такими привлекательными, как пальцы Софьи, на которых неизменно присутствовало огромное количество самых разнообразных колец. Я чувствовал каждое, когда держал её за руку.       Это было странно. Мама была единственной, кому позволялось подобное. Однако она ни всегда горела таким желанием. Примерно до шести лет, я считал себя нежеланным ребёнком. Что было правдой. Обстоятельства при которых я появился на свет долгое время не позволяли маме взглянуть на меня, как обычно матери смотрят на детей: ведь я живое напоминание того, чего она так жаждет забыть.       Номинально мама выполняла все свои родительские обязанности: она готовила мне вкусные каши, следила за моей гигиеной, обучала грамоте и другим наукам, в которых была сильна. Но она никогда не читала сказки на ночь, не обнимала и не проявляла никаких тёплых чувств, лишь изредка позволяя себе скупую похвалу, когда я справлялся с заданиями.       Мне исполнилось семь, когда я подхватил сильную простуду. Лихорадка не отпускала ни на секунду, и я едва не погиб, но мама сумела разыскать целителя. С того дня многое поменялось. Я видел, как ей сложно выражать эмоции, но в её глазах всё чаще стала мелькать теплота. Мы старались больше проводить времени вместе. Из её уст всё чаще вылетали слова о том, что из меня получится великий ведьмак, которым будет гордиться вся семья де Ла Саль.       Я жил этими идеями, пока в один день не осознал — мне не нужно ничьё одобрение. Моя жизнь не зависела от признания ни одного из них. Однако оно необходимо ей. Женщине, которая так отчаянно мечтает вернуться домой. Мама продолжает изо дня в день цепляться за кровное родство. Именно поэтому, я решил разрушить де Ла Саль. Я переверну эту семью вверх дном, а потом отстрою заново. Создам место, в котором она станет хозяйкой и той, кто будет распоряжаться их жизнями. ∞∞∞       — Не то. Всё не то, — бормотал я, вычеркивая пятый пункт из списка.       На секунду отвлекаюсь на окно: дождь барабанил по крышам, застилал городской пейзаж и приносил некое чувство умиротворения. Уверен, что на мне не останется сухого места, если я решусь выйти из квартиры. Желание почувствовать на себе прохладные капли вдруг стало навязчивым. Хотелось оказаться в центре пустой улицы, поднять голову, не пытаясь спрятаться и просто стоять.       Однако шифр не разгадается сам по себе. Я пробовал составлять новые слова из первых букв уже написанных. Подчёркивал повторяющиеся словосочетания и предлоги, пытаясь уловить связь. Менял предложения местами. Но все действия казались слишком поверхностными.       Топтание на месте удручало, но я понимал, что это лишь временное препятствие. Мысли от текста плавно перетекли в размышления о произошедшем с Марко. Последние десять лет орден всегда незримо находился рядом с историком. Но что послужило причиной, чтобы подобраться к нему так близко? Осторожный итальянец сделал что-то странное? Теперь и ковен, наверняка, не спускает с него глаз. Весьма рискованно возвращаться к нему домой и пытаться узнать ещё что-нибудь.       Телефон завибрировал. Дисплей учтиво демонстрировал, что звонила «ma lionne». Я записал её так под воздействием неопределённого порыва, но поразмыслив об этом на досуге, решил ничего не менять. Софья, действительно, напоминала разъярённую львицу. Особенно, когда пыталась спорить.       — Нам срочно надо поговорить.       — Ты несколько взбудоражена. В чём дело?       —О, уверена, ты будешь взбудоражен не меньше. Кажется, я знаю, как восстановить пропущенные слова в тексте.       Прикрыв глаза, я попытался усмирить разбушевавшиеся противоречивые эмоции. Во мне, совершенно точно, смешались раздражение, (от того, что я не стал первым) и толика восхищения (всё же эта ведьма весьма-весьма изобретательна).       —Вот только для этого нам понадобится оригинал. Ты ведь с этим справишься, верно?       Кажется, первоначальный план «не пытаться снова проникнуть к Марко» потерпел крах.