Уютный вечер

Хагрид в сотый раз поправил галстук-бабочку, беспокоясь, что она всё ещё сидит криво, несмотря на все его усилия. Он пытался, как мог, укротить свою бороду, и теперь она была разделена ровно посередине, лежала по обе стороны от горчично-желтого галстука-бабочки, и выглядела на нём крошечной. Он подумал, что выглядит нелепо, но для леди ему полагалось выглядеть наилучшим образом, а Хагрид действительно хотел произвести впечатление на Мадам Максим. Он подумывал о том, чтобы надеть розовый галстук-бабочку в тон своему зонтику, но он не стал бы носить его в собственном доме. Он ещё раз одернул свою одежду, поправляя плохо сидящее длинное пальто. За дверью залаял Клык, и Хагрид услышал, как слегка забавный акцент Олимпии заставил собаку замолчать. Он открыл дверь, пригнувшись на всякий случай, и поприветствовал самую высокую ведьму, которую он когда-либо встречал, глядя на неё лишь слегка снизу вверх и ничуть беспокоясь по этому поводу. — Добро пожаловать в мою… хм… мою скромную хижину, я имею в виду дом, Мадам Максим, — сказал он, улыбаясь в бороду и пытаясь скрыть нервозность. — Просто будь осторожнее с косяком. — Спасибо… 'Агрид. Можно я буду тебя так называть? О, и зови меня Олимпией. Он был слишком занят, пытаясь не споткнуться о собственные ноги, чтобы ответить, отступив в сторону, чтобы пропустить её внутрь первой. Когда Клык тоже двинулся, чтобы войти, он велел ему сесть и охранять территорию. Он вошёл в дом и взглянул на Олимпию, забыв на мгновение предложить ей присесть у камина. На ней была розовая мантия, не ярко-розовая, а другая, старая, и Хагрида возмутил его выбор галстука-бабочки. Он придвинул большое кресло поближе к огню и предложил ей сесть тоже. Олимпия сморщила нос, как будто что-то плохо пахло, оглядываясь по сторонам, пытаясь определить его происхождение. Хагрид запаниковал. Он забыл убрать ветки боярышника снаружи. — О, мне так жаль. Я дурак, мадам, да… Олимпия, мне пришлось срезать несколько веток этого боярышника, видишь ли, — объяснил он, указывая на дерево, которое было видно из окна, — для палочек Оливандера. — Он быстро собрал охапку веток в руки, тут же пожалев об этом, потому что теперь запах останется на нём, и вынес их наружу. — Клык! Вернись сюда! Ищейка, не теряя времени, проникла внутрь через дверь, которую он оставил приоткрытой. — Всё в порядке, 'Агрид, — раздался голос Олимпии от камина. — Похоже, твоя собака знает, как себя вести. Действительно, Клык сидел у огня, глядя на Олимпию и, казалось, одобряя её. По кивку хозяина он лёг и начал грызть бычью кость. Это напомнило Хагриду о том, что он собирался предложить своей гостье. — Я собирался приготовить горячий шоколад, хочешь немного? Она кивнула, после чего Хагрид подошёл к огню, поставил кастрюлю на огонь и налил цельного молока из бутылки, чтобы согреть его. Он всегда чувствовал себя неуклюжим, когда готовил, всё было слишком маленьким для его рук, но он совсем не чувствовал себя неловко рядом с Олимпией. Пока молоко немного нагревалось, он смешал тёмный шоколад с небольшим количеством сахара и порошкообразного какао, наблюдая, как он тает и исчезают комочки, затем вылил его в на молоко и немного перемешал. Он оставил его кипеть на медленном огне и принялся собирать чашки и тарелки, открыл банку с пирожными и поставил её перед Олимпией. — Итак, 'Агрид, — начала она, казалось, наслаждаясь звучанием его имени. — Я понимаю, что Дамблдор — своего рода благодетель, когда дело касается тебя… — О, Дамблдор — великий человек, он действительно великий. Всегда заботился обо мне. — Он вернулся к огню, чтобы снова размешать горячий шоколад, а затем оставил его вариться. — Я всегда был неудачником, когда рос. Я был слишком большим, слишком неуклюжим, недостаточно умным, чтобы понимать слова людей… Все знали, что я наполовину великан, и почти все дразнили меня. Он почувствовал, как его разум захлестнула волна воспоминаний из детства, из нескольких лет, проведённых в Хогвартсе в качестве ученика. Он был ошеломлён всем этим, ему всё ещё было больно, что его лишили образования, что его палочка была сломана из-за ложных обвинений. Отчего-то после всех этих лет он ещё переживал из-за этого. Хагрид снял шоколад с огня и разлил его в две большие чашки. Он бросил в каждую крупинку соли, плеснул немного скотча и подал их с ложкой взбитых сливок сверху. В обычный день он бы пошёл за мисками, но это блюдо было особенным. Он протянул Олимпии её чашку обеими руками, велев ей быть осторожной, чтобы не обжечь руки. — Большое тебе спасибо, — сказала она со своим причудливым акцентом. — М-м, так вкусно. Она улыбнулась поверх чашки, слизывая немного взбитых сливок с верхней губы. Лицо Хагрида озарилось её очевидным удовлетворением, и он забыл вытереть свой рот, что заставило Олимпию усмехнуться при виде его усов, покрытых пенистой белой субстанцией. Он сел в кресло по другую сторону камина, который весело потрескивал по вечерам. — Так директор Дамблдор позаботился о твоей жизни здесь? — спросила она, потянувшись за тортом и с лёгкостью откусывая от его знаменитой твёрдой как камень выпечки. — Да, он позаботился о том, чтобы я мог зарабатывать здесь на жизнь егерем. Мир за пределами Хогвартса никогда не относился благосклонно к моему существованию, даже когда я был маленьким мальчиком, но Дамблдор построил для меня жизнь, несмотря на мои проблемы с Министерством. Когда я был учеником, всё, что мне нужно было сделать, это попросить, и он бы мне помог. — Ты получил всё, что просил? — Казалось, она искренне интересовалась его детством, и он подумал, не следует ли ему также задавать ей вопросы о ней. Но она была не очень откровенна по этому поводу, и он действительно не хотел заставлять её уходить раньше. Он надеялся продлить их тихий вечер, может быть, даже превратить его в ужин только для них двоих. — Ну, не все, конечно, — засмеялся он, вспоминая о случаях, когда он ходил к Дамблдору и просил позволить ему держать у себя очередное опасное существо. — Но он убедился, что меня не беспокоили другие учителя или ученики. Никто не говорит мне, что делать или куда идти. Я просто делаю свою работу, а он прикрывает мою спину. Она не ответила. Она сидела с закрытыми глазами, наслаждаясь своим тёплым напитком. Ему это нравилось. Ему нравилось тихо сидеть рядом с ней, он совсем не чувствовал себя неловко. Итак, они допили свой шоколад, и Хагрид снова наполнил их чашки, несмотря на её протесты, якобы для её фигуры это слишком. Они ещё немного посидели у огня, прислушиваясь к треску поленьев и храпу Клыка, потягивая из своих чашек. Олимпия время от времени задавала вопросы о нём, иногда он задавал ей вопросы, но они всегда возвращались к молчанию, и это было совсем не плохо. Хагриду оставалось только собраться с духом и пригласить её на Святочный бал прямо сейчас.