Когда листья станут золотыми

Зола обратится огнём опять, В сумраке луч сверкнёт, Клинок вернётся на рукоять, Корону король обретёт. — Так, с радиусом мы разобрались. А масса? Ты уверен, что мне хватит собственной энергии? — Для «Пегаса» хватит. Переход происходит не за счет твоей энергии, а за счет реликтового магнитного поля. А мы все в нем висим, как пылинки в воздухе — и ты, и я, и «Пегас». — Ты поэтом тут стал, Аркадий. — Да не поэт я. Другого сравнения не подберу. Мы пылинки, а вот тела вроде планет — они как металлические шарики. Чтобы их удержать в полете, нужна энергия. Например, топливо «Пегаса». — Ну и напиши мне расчет. Или скинь на браслет, где этот расчет найти. Аркадий порылся в столе и вытащил несколько листов, покрытых не сильно разборчивыми записями. — Это я на коленке для подлодки прикидывал. Сейчас в компьютере поищу… Алиса тем делом сложила листы и спрятала в карман. — Зачем тебе? Ты мой почерк не разберешь. — Твой — разберу. — Мы все равно полетим вместе. — Нет. — Я сказал — полетим. — А я сказала, нет. — Алиса, Пашка такой же друг мне, как и тебе. Мы всегда, ну, почти всегда, отправлялись на приключения втроем. И всегда выкручивались именно потому, что были вместе. — Не всегда. Аркаша. Давай так — если я не вернусь, ты будешь знать, где и как меня искать. Договоримся о знаках. Ну глупо отправляться большой компанией и терять людей оптом. — Ты рискуешь одна. — Тут уже рискнул один такой. Аркаш, понимаешь, он действительно полетел из-за того, что поссорился со мной. Не с тобой, а со мной. — Да глупо так рассуждать. Вдвоем мы больше сделаем, и не щепетильничай. — Ох-ох, ну доделывай тогда свой опыт. А я вперед, «Пегас» к старту готовить. Аркаша беспомощно покосился на аквариум. — Останься тут, всего пара часов, а? Потом вместе. — Ты понимаешь, мне не только с «Пегасом» разбираться. Мне еще надо знакомого предупредить. Приятель из детства у меня живет, вот оставлю его на отца и Темпеста. — Говорил Пашка что-то такое, — Аркадий поглядел неодобрительно, или ей показалось? — Да, да, бывший алкоголик, а не выпускник монастырской школы. Но он не заслуживает, чтобы я улетала, ничего не объяснив и не попрощавшись. — Давай вместе объясним. — Не надо, он тяжело сходится с людьми. Давай, домучивай своих моллюсков. Я стартую в семь по Москве, долго ждать не буду. «Пегас» как раз к шести подготовят. Сейчас из флаера и позвоню. Алиса быстро шагнула к двери. — Алиса! Обещаешь? — Я когда-нибудь тебе врала? «Все когда-то бывает в первый раз». Ночь отступала. Флаер Алисы несся вперед, оставляя позади плеск волн и крики чаек. И вместе с ними уходила темнота. Небо впереди становилось все бледнее. Солнце поднималось вдвое быстрее — флаер летел ему навстречу. Сначала словно разведенный древними богами костер просвечивал через толщу вод. Затем вспыхнувший краешек солнца зажег на волнах тысячи бликов. А в Москве все еще шел слабый дождь и небо было жемчужно-серым. Облака разошлись, лишь когда Алиса уже поднималась на борт «Пегаса». Она обернулась на мгновение и увидела радугу — огромную многоцветную полосу, разделившую небо напополам. Худощавый светловолосый человек в очках быстро поднялся на площадку второго этажа, остановился у двери и прислушался. Несмотря на раннее утро, изнутри надрывался звонок видеофона. — Что за… — профессор толкнул дверь, прошел внутрь, огляделся. — Алиска! Видеофон продолжал названивать. Профессор нажал на ответ. На экране появилось лицо Аркаши Сапожкова. — Наконец-то, Али… Игорь Всеволодович, вы? А Алиса? — Нету. Она мне сообщение какое-то странное послала, я сегодня в пять проснулся, вот, сейчас решил просмотреть. Не понял ничего, решил на месте разобраться. — Звонили ей? Не домой, на браслет? — Нет еще, попробую. — Не пробуйте, она мне не отвечает. Сейчас шесть? — Пятнадцать минут седьмого. — В космопорт! — воскликнул Аркадий. — Что? — В космопорт звоните! Где «Пегас» сейчас? — На втором… — профессор быстро вывел расписание космопорта на другую половину экрана. — О, господи. Взлетел «Пегас». Семь минут назад в гиперпространство перешел. Аркадий, что случилось? — Она вам не рассказала? — Нет, она и раньше-то не особо откровенничала, а сейчас и подавно. — Пашку, Пашку искать она полетела! Одна! — Аркадий в сердцах ударил кулаком по коленке. — А я в стратолете сижу, как дурак. Что она вам за сообщение оставила? — О приятеле своем просила позаботиться, — профессор потер лоб. — Как он не проснулся на шум… — Будите скорей, может, он что знает! — Николай! — профессор постучал в дверь гостевой комнаты. — Проснись! Аркадий наблюдал с экрана, сжав кулаки от нетерпения. — Ну? — Не отвечает… — профессор постучал громче. — Эй! Аркаш, тут что-то не то. Не может человек не проснуться от такого шума. Профессор нажал на ручку, но дверь не поддалась. — Что за шутки, а? — Заперся? — спросил Аркадий. — Да, но не на электронный замок, — профессор приналег на дверь посильнее, та не открылась, но слегка дернулась. Профессор толкнул ее снова. — Как будто стучит что-то изнутри… Наконец дверь распахнулась, на пол вывалилась сломанная ножка табурета. Профессор исчез в комнате, но через секунду снова появился на пороге. — Аркаш, а там никого нет! — Как нет? А как же он тогда заперся? И зачем? — Не знаю. — Окно! — крикнул Аркадий. — Окно проверьте! — Зачем в окно прыгать, когда есть дверь? — пробормотал профессор. — Господи, еще и его по Москве искать… — Алиска с собой взяла, наверно, — Аркадий снова в бессильном отчаянии сжал кулаки. — И когда успела? Меня дожидаться не стала, а этого-то зачем, ведь от него никакого толку… Когда древние кроманьонцы впервые пускались через реку на плоту, наверное, они ощущали страх и благоговение перед незнакомой стихией. Даже тихая река грозила людям опасностью. Но прошли тысячелетия, и потомки первых корабелов залезают в грязную моторку или поднимаются на борт теплохода без тени ужаса или восторга. С каким волнением, наверное, садились в первые самолеты их испытатели! С замиранием сердца летчики слушали фырканье мотора, глядели на удаляющуюся поверхность земли… Прошло несколько десятков лет — и пассажиры за редким исключением поднимаются по трапу со скучающим видом, без особого страха (разве что вспоминая недавние громкие катастрофы). Но что поделать, лететь-то надо! Волков бояться — в лес не ходить. Алиса летела в космос уже далеко не в первый и даже не в сотый раз. Одной на корабле ей приходилось путешествовать часто, в Дальнем космосе — тоже. Благоговейного страха и волнения первопроходца она не чувствовала. И все же на душе у нее было неспокойно. Чересчур. Бездействие. Да, наверное поэтому ей так тошно. Нет ничего хуже ожидания. Нет ничего хуже, когда даже не знаешь, с какой опасностью предстоит столкнуться. Пока она торопилась на «Пегас», пока занята была мыслями о том, чтобы взлететь без помех, не подводя под монастырь преданного Аркашу, она чувствовала себя много легче. До выхода из гиперпространства у системы Помпеи оставалось еще несколько часов. Там, на мертвой планете, покинутая база древней цивилизации, разрушенная неизвестным врагом. Как там выразился Ричард? — будто растоптанная гигантской ножищей. Там где-то еще летят, наверное, корабли этих несчастных унионцев. Что с ними случилось? Почему они не вернулись? С чем столкнулись? Скоро все будет ясно, только как бы не из собственного опыта… Она тряхнула головой. Нет, так думать нельзя. Никогда она таким мрачным мыслям не поддавалась и впредь не собирается. Она не отступит и победит. А цена этой победы — цена еще одной человеческой жизни… Ей вдруг представился Коля — не малознакомый парень с явными следами пагубного пристрастия на лице, каким он был три недели назад, и не озлобленный неудачник, выкрикивавший гневные обвинения. Она ясно вспомнила мальчика, который когда-то в классе отвлек на себя пиратов. Она сделала все, что могла. В Москве остается отец, вернется Кир, общество которого так хорошо влияло на Колю. А она, Алиса, его только раздражает. Она все равно не могла не лететь. Найти Пашку, пусть даже только ради того, чтобы успеть взяться за руки у последней черты. Это бы занимало все ее мысли. И все же как тоскливо… То немного легче, то опять щемит сердце… Когда накатит вдруг тоска, то далека, то вновь близка… Знай — рядом Эри-Куба! Алиса встала. Ну да, стишок из книги, которую читал Кир. Вспомнился так некстати. Ерунда какая, она на проверенном, надежном корабле. Раз уж лезет в голову всякая дрянь, лучше уйти с капитанского мостика в свою каюту и попробовать подремать. Пустые коридоры, пусть и знакомые, показались непривычно мрачными. Ну конечно, когда разные жуткие песенки прицепятся — еще и не такое почудится. У ночи встанет на краю И выпьет кровь и жизнь твою… — Ни черта не выпьет! — громко сказала Алиса. Она как раз проходила мимо дверцы чуланчика, то есть не чуланчика, а пустой ненужной каюты, где Зеленый складывал старые, но дорогие душе инструменты, ненужные карты, сувениры с разных планет, не дотягивающие до гордого звания артефактов, и прочую ерунду. И трус презренный, и герой, Умрёт от ужаса любой… — Ай! — из-за дверцы послышался шорох. Алиса мгновенно вспомнила, что бродячие кустики они выселили с «Пегаса», чтобы не мешались. Кто там? Животные с Каштанки? Оранжерею они не откроют. Несколько недель без еды? — Кто? — спросила она хрипло. Быстро откашлялась — с маленькими эмпатами нужно говорить ласково, доверительно. Но из распахнувшейся дверцы вдруг вывалилась и распростерлась на полу человеческая фигура. — Алиса… блин, ноги-то как занемели… только в стенку сразу не кидай!