Химия

      Съёмки начались через неделю. Чжан Чжэхань ещё раз извинился за синяки и попытался о чём-то заговорить, но Гун Цзюнь отвечал односложно, в конце концов партнёр понял его нежелание общаться и предоставил самому себе. В паузах, пока Гун Цзюню поправляли грим и расчёсывали парик, Чжан Чжэхань ходил кругами по павильону, напевая что-то себе под нос. Голос у него вживую оказался ещё лучше. Он легко и чисто брал высокие ноты, но это Гун Цзюня, который с пением был на вы, бесило ещё больше. Казалось, что партнёр опять бросал ему какой-то вызов.       В одной из первых сцен Чжоу Цзышу должен был взять из рук Вэнь Кэсина флягу с вином. — Давайте сделаем так, — сказал Чжан Чжэхань. Он скользнул своей ладонью по руке Гун Цзюня, буквально обласкал её и осторожно вытянул из внезапно ослабевших пальцев флягу. Гун Цзюнь, остолбенев, смотрел на это хэнд-порно, боясь поднять глаза на режиссёра. Ему безумно нравилась роль Вэнь Кэсина, самая интересная в его карьере, и он очень хотел, чтобы дорама вышла. Но судя по всему этот придурок решил приложить максимум усилий, чтобы забросить её на полку. Или о существовании цензуры в Китае он тоже не подозревал так же, как и существовании расчёсок и размеров одежды? — Чжоу Цышу ещё не понимает, что встретил своего чжицзи, но его тело уже реагирует на близость родственной души, — пояснил Чжан Чжэхань свои действия.       Гун Цзюню хотелось провалиться сквозь землю. — Что реагирует? — тупо переспросил он. — У тебя с этим проблемы? — вкрадчиво ответил Чжэхань вопросом на вопрос. — Нет у меня никаких проблем, — Гун Цзюнь заставил себя улыбнуться. Ещё не хватало вестись на чужие подначки. — Отличная находка, Чжэхань, — одобрительно сказал режиссёр. — Так и сделаем. Дораму мысленно Гун Цзюнь похоронил, представляя, сколько ещё таких «находок» их ждёт впереди.       В перерыве все собрались в комнате отдыха у огромного кондиционера. Чжоу Е радостно чатилась с кем-то в телефоне. Сун Силун, забившись в уголок, читал толстый том «Гарри Поттера». Он явно смущался в присутствии своих взрослых коллег. Гун Цзюнь решил послушать музыку, достал плеер и сунул капельки в уши. Чжан Чжэхань, споривший с режиссёром по поводу грима для Цзышу-бродяги, пришёл последним. Гун Цзюнь быстро прикрыл глаза и стал покачивать головой в такт музыке. Он почувствовал некое удовлетворение, когда заметил из-под ресниц растерянное выражение лица партнёра, увидевшего, что все при деле, тогда как он явно желал пообщаться и познакомиться поближе.       Однако вопрос оставался открытым: что делать с химией? Стоило вспомнить об утренних съёмках, и пальцы начинали подрагивать. Но Гун Цзюнь твёрдо знал, что химия должна быть основана на взаимной симпатии, он же чувствовал одно — желание убить и прикопать где-нибудь.       На съёмках Чжан Чжэханя опекал здоровый парень-ассистент, таскающий с собой везде большую сумку-холодильник и чёрный зонт-тросточку. Отношения у них были интересные. Стоило Чжан Чжэханю оглянуться, как парень тут же материализовывался рядом с ним, протягивая ему то бутылку с водой, то влажные салфетки, то яблоко, то телефон, то вентилятор. И причём ни разу не ошибся, подавая именно то, что желал Чжэхань в данный момент.       Один раз вода оказалась закрытой. Чжэхань изумленно поднял брови, бутылка моментально исчезла из его рук и появилась уже со свинченной крышечкой. Если в съёмках была пауза, то ассистент тут же раскрывал над Чжан Чжэханем зонт. Если меняли локацию, то Чжан Чжэхань гордо вышагивал впереди, а парень шёл за ним, держа зонт в вытянутой руке у него над головой. Когда же возвращались к своим трейлерам после съёмок, то ассистент забегал вперед и открывал перед Чжан Чжэханем дверь. У Гун Цзюня тоже была девочка-ассистент, но ему и в голову не пришлось бы обращаться с ней так, как это делал ЧжанЧжэхань. Она тихо-мирно сидела где-нибудь в тенёчке, и если Гун Цзюню что-нибудь было нужно, то он просто сам подходил к ней. В общем, партнёр был не только придурок, но своей придурковатостью ещё и гордился, выставляя её напоказ. Химия уже прошла лес и поле и, кажется, готовилась уплыть на другой континент.       Через четыре дня ассистент исчез. Стафф хихикал, что раб, наверное, сбежал от своего хозяина. В паузе Чжан Чжэхань привычно обернулся, высоко подняв подбородок, вспомнил, что ассистента нет, и его лицо на секунду стало таким трогательно-беспомощным, что Гун Цзюнь даже пожалел несчастного придурка и протянул ему воду, предварительно открыв её. Тот даже не поблагодарил, просто напился и, стягивая халаты, побрёл к своему стулу, где лежал зонт, раскрыл его и вернулся к Гун Цзюню, встав рядом с ним. Гун Цзюнь попытался немного отодвинуться, но Чжан Чжэхань, который вроде бы не обращал на него никакого внимания и смотрел совсем в другую сторону, вновь придвинулся к нему, закрывая своим громадным зонтом от палящего солнца.       После ещё нескольких сцен объявили перерыв на обед. Чжан Чжэхань оттащил свой складной стульчик под дерево и уселся на него, залипая в телефоне. Когда Гун Цзюнь через сорок минут вернулся, он всё так же одиноко сидел под деревом с мобильником. — Ты почему есть не пошёл? — спросил Гун Цзюнь. — Еда на площадке не нравится? — добавил он язвительно.       Это был, наверное, первый раз, когда он сам заговорил с партнёром вне съёмочного павильона. Чжан Чжэхань поднял на него удивлённый взгляд и вдруг так светло улыбнулся, что Гун Цзюнь на миг даже выпал из реальности. — Мне такое нельзя, — сказал он просто. — Я должен скинуть ещё пару-тройку килограммов, чтобы быть достовернее в кадре. — Съёмки сегодня будут до шести вечера. — Ничего. Всё в порядке. Кстати, тебе не попадался мой зонт? Я его где-то оставил.       Партнёр обмахивался сценарием. — Где твой вентилятор? — спросил Гун Цзюнь. — У него разрядились батарейки, — виновато сказал Чжан Чжэхань. — Я хотел у кого-нибудь попросить новые, но не знаю, у кого.       Кажется, Гун Цзюнь начинал догадываться, почему за этим придурком нужен был глаз да глаз. Вечером, когда они вернулись в гостиницу, Гун Цзюнь попросил ассистентку купить яблок, желательно зелёных.  — Но нам сказали не покидать площадку без особой надобности из-за вируса, — удивилась она. — Это и есть особая надобность! — отрезал Гун Цзюнь. — И ещё возьмёшь в магазине кое-что. Вот список.       Утро он встретил во всеоружии. У него была целая сумка с водой, влажными салфетками, яблоками, зонт, который он вчера собственноручно отыскал в каких-то кустах, и упаковка батареек для вентилятора.       Снимали сцены в пещере. Пока стафф хлопотал вокруг них, Чжан Чжэхань совершенно по-детски развлекался с самовозгорающейся свечкой и тихо смеялся за спиной: — Если ты не очнёшься, я спалю тебе брови. — Ты такой жестокий, — пробормотал Цзюнь дежурную фразу, невольно обернувшись.       Ему надо было настроиться, но поведение партнёра мало этому способствовало. Тот размахивал свечкой перед носом Гун Цзюня и легко напевал что-то, улыбаясь и покачивая головой в такт своему пению. Наконец, режиссёр дал последние указания, и Гун Цзюнь осторожно лег на чужие колени. — Цзюнь- Цзюнь, выше, выше! Ты вываливаешься из кадра! — рявкнул режиссер в микрофон. — Чжэхань, положи его себе на грудь!       Гун Цзюнь делал героические усилия, чтобы удержать спокойное выражение на лице. Он никак не мог собраться и не представлял себе, как будет играть. Ему казалось, что весь стафф пялится на них с неприличными мыслями. Внезапно Чжэхань шёпотом сказал куда-то в шею Гун Цзюню: — Закрой глаза, глубоко вдохни и медленно сосчитай до десяти.       Гун Цзюнь закрыл глаза, а когда открыл их, на него обеспокоенно смотрел а-Сюй. — Как ты, лао Вэнь? — спросил он, встревоженно вглядываясь ему в лицо. Они упали в тёмную, жуткую пещеру, им грозила неведомая опасность, и Вэнь Кэсин должен был защитить своего чжицзи любой ценой…