По кругу

      Когда Арина открыла глаза, вокруг было темно. Она моргнула, но картина осталась та же. Пахло старым залежавшимся сеном, пылью и ещё чем-то незнакомым. Откуда-то на неё сквозило холодом; она чувствовала, её пальцы стали совсем ледяными. Где-то вдали время от времени что-то мерно хлопало от ветра. Будто какая-то фанера. Или нет. Арина не могла сказать точно. Больше никаких посторонних звуков здесь не было. Она была одна.       Итак, всё было гораздо хуже, чем можно вообразить. Арина совершенно точно больше не была в номере, её куда-то забрали. И теперь она лежала в позе эмбриона на каком-то деревянном полу, в кромешной тьме со связанными руками. Шея и плечи её затекли. Когда она пошевелилась, почему-то заныли рёбра. Возможно, её уронили или просто особо не церемонились при транспортировке. Руки её, впрочем, были завязаны спереди, и в этом было хотя бы какое-то удобство. Арина попыталась сесть, но, стоило ей принять вертикальное положение, как у неё тут же закружилась голова, и она почувствовала тошноту. Из-за этого она снова легла, пытаясь дать своему организму время. Заодно Арина решила как следует всё обдумать.       Становилось более чем очевидно, что похитили её люди Пищалина-старшего. По правде говоря, Арина этого совсем не ожидала. О Пищалине она знала немного: лишь то, что он бизнесмен со связями в МВД. Но что-то тут явно не сходилось. Возможно, Пищалин был весьма опасным, если отважился на противоправные действия. Или же он пошёл на отчаянный шаг в попытке защитить сына? Получается, предложение Рыжова его не устроило? Он блефовал, решив в действительности избавиться от них и от записи? Или только от записи? Арина очень надеялась на последний вариант, поскольку в противном случае, как только в руках Пищалина окажется Рыжов, её участь тут же будет решена.       Страх придал Арине сил, и она, пытаясь не обращать внимания на лёгкое головокружение, села. Перед глазами её всё ещё стояла темень, но уже не такая непроглядная. Зрение понемногу приспособилось, и Арина отметила, что находится в помещении без окон. В руки ей, пока она неловко шарила ими по полу, попался клочок соломы. Неужели она в каком-то сарае или амбаре, задумалась Арина. А можно ли его в случае чего поджечь?       «Нет, нет, не думать о плохом!» — приказала себе Гордеева и, сглотнув вязкую слюну, попробовала встать. Это заняло у неё некоторое время. Пусть она и не видела чётко окружающие её предметы, всё вокруг будто ходило ходуном. Только переждав минуту слабости, она поднялась наконец на ноги. Ей нужно было срочно отсюда выбираться. Быть может, если повезёт, ей удастся сбежать.       Для начала Арина решила проверить дверь, её смутные очертания всё же угадывались в темноте; к тому же, именно оттуда она ощущала сквозняк. В три шага добравшись до цели, Арина дёрнула массивную железную ручку, но, как и следовало ожидать, дверь была заперта. Тогда Гордеева приникла ухом к дверному полотну, отчасти из-за того, что её временами мутило, но также чтобы понять, что находится снаружи. Ещё одно помещение? Её похитители? Или же свобода?       В висках гулко стучала кровь, но Арине почудилось, она слышит завывание ветра в кронах деревьев, а где-то вдали, кажется, что-то кричала ночная птица. Стараясь вслушаться, Арина сдвинулась чуть вправо, и у неё защипало щеку. Очевидно, на ней была содрана кожа; лицо вообще болело, на брови Арина нащупала засохшую корку крови. Но отвлекаться на это сейчас не было смысла. Гораздо важней, что за дверью могло быть её спасение.       Арина ещё раз подёргала ручку, пару раз толкнула дверь, сперва несильно, опасаясь, что похитители где-то рядом, но с каждым последующим разом она толкала сильней, прерываясь лишь в те моменты, когда возвращалось головокружение. Но дверь не поддавалась, а плечо уже сильно ныло.       Разозлившись, Арина в бессилии ударила связанными руками в дверь и, больше не заботясь о том, что будет дальше, закричала: — Эй! Откройте! Слышите?! Откройте! Выпустите меня отсюда!       После этого она долго вслушивалась в то, что происходит снаружи. Ждала чьих-то шагов, ждала хотя бы чего-то. Пускай похитители накричат на неё, пускай даже ударят за то, что подняла шум, лишь бы они проговорились и сказали хоть что-то, из чего она бы могла сделать выводы. Но никто не откликнулся на её крики; всё было бесполезно. Осознав, что не так уж строго её охраняют, Арина решила предпринять хоть что-то. Если она не могла выйти в дверь, следовало искать выход в другом месте. И Арина поставила своей целью осмотреть и ощупать каждый участок стены. Так и начался её обход.       Помещение оказалось не слишком большим, но совершенно точно пустым, никаких тебе подручных материалов. То тут, то там под ноги Арине попадалась какая-то жухлая трава, в темноте почти не разобрать. Лишь вверху имелось, кажется, что-то вроде полатей, небольшой надстройки над самым потолком. Возможно, раньше здесь стояла лестница, с помощью которой можно было забраться наверх; сейчас же ничего такого не было и в помине.       Ощупав все выступы и выемки, Арина не нашла ничего, что бы хоть как-то ей помогло. Надежда начинала понемногу убывать. Но смирно сидеть и ждать своей участи Арина не желала.       Когда она шла вдоль стен своего узилища, кажется, в десятый раз, под её ногами вдруг что-то слабо звякнуло. Арина наклонилась и с бешено колотящимся сердцем зашарила по полу руками. Ей же не почудилось? Она же не выдаёт желаемое за действительное? Наконец из-под тонкого слоя соломы, которой был посыпан пол, она извлекла длинный погнутый гвоздь. Невелика находка, но уже что-то. Возможно, с его помощью ей удастся перетереть верёвку? И поскольку больше ей всё равно нечем здесь было заняться, она уселась на пол и принялась за дело.       Впрочем, на поверку оказалось, что строить планы куда как легче, чем воплотить задуманное в жизнь. Гвоздь никак не удавалось крепко зафиксировать, после пары движений он выпадал, а порой Арина не рассчитывала силы, и остриё больно обдирало её запястья.       Арина не знала, скольких часов ей стоили эти напрасные усилия, да только верёвка по-прежнему крепко сковывала её запястья. От обиды и чувства беспомощности ей хотелось плакать. Но она запретила себе раскисать. Запретила, несмотря на то, что в помещении, где её держали, стало как будто немного светлее. Неужели наступило утро, ужаснулась Арина. Сколько же она здесь находится? И как долго она вообще была в отключке?       Убедив себя, что сдаваться рано, Арина продолжила свою работу с утроенной силой, но вскоре поняла, что для этого, кажется, слишком поздно. Потому что впервые за время заключения она услышала звук приближающихся шагов; затем снаружи что-то лязгнуло, звякнуло, в навесной замок вставили ключ и несколько раз повернули. Арина зажала гвоздь в руке и стала ждать.       Когда в помещение хлынул свет, она сперва зажмурилась, и только потом смогла рассмотреть на пороге две знакомые фигуры. Её похитители... — Что вам надо? — спросила Арина, когда один из них, русый и высокий, двинулся прямо к ней. — У меня нет записи! — Она нам больше и не нужна, — ответил другой. — Как и ты.       Страх липкой паутиной облепил её внутренности. От неё хотят избавиться?       Она не успела опомниться, как её грубо дёрнули вверх, и в голове тут же зазвенело. — Идём, — гаркнул ей на ухо её конвоир и буквально поволок за собой.       Оказавшись снаружи, Арина уже ни на что не обращала внимание. Лишь как-то вскользь отметила, что находятся они не то на дачном участке, не то на пустующей базе отдыха. А ещё отметила, что во дворе стоит машина, куда её и ведут. Мысли же её были сосредоточены на том, что если сейчас она ничего не предпримет, потом может быть уже поздно.       Один похититель шёл впереди, назад не смотрел, её же под локоть вёл второй. В руке её был зажат гвоздь. Ей всего-то следовало оступиться и упасть, тогда её руки на какой-то момент точно окажутся свободными. Потом, когда её начнут поднимать, она должна будет нанести удар — в глаз или в шею, а после — бежать. Но второй... как быть со вторым? Выйдет ли у неё?       Кажется, задумавшись, она невольно замедлила шаг, из-за чего её конвоир дёрнул её посильнее, и в голове сразу зашумело. Тут Арина действительно споткнулась и чуть не упала, только вот не по своей воле. И гвоздь, зажатый в её руке, едва не выпал. Грубые руки её поддержали, но самое страшное — она была уже у машины. Чужая рука с силой наклонила её голову, заставляя согнуться и сесть в салон, что только усилило её плохое самочувствие. Похититель, что вёл её, сел рядом с ней, другой — за руль. — Поехали, уже опаздываем, — сказал тот, что сидел подле неё, пока сама она боролась с подступившей тошнотой. — Погоди, развяжи ей сперва руки и дай умыться, — приказал другой. — Вся рожа в крови.       Арина мельком взглянула в зеркало и не смогла с ним не согласиться. Помимо содранной на щеке кожи, у неё была разбита бровь, а, возможно, и голова. Кровь из ран прочертила путь по её лицу до самой шеи, а после засохла тёмными корками. Что уж лукавить, не самый лучший вид. Если бы кто-то даже случайно увидел её в машине, наверняка бы записал номера.       Да только зачем её похитителям все эти сложности? Зачем приводить её в божеский вид? Разве они повезут её не до ближайшего лесочка?       Но спорить с ними было себе дороже, и когда руки её оказались свободными, она послушно стала смывать с лица кровь сунутой ей в ладонь и смоченной водой тряпкой. Одновременно с этим машина тихо двинулась вперёд, выезжая из ворот на просёлочную дорогу.       Ехали не очень долго, Арина и глазом не успела моргнуть, а они уже завернули в какой-то подлесок и поехали гораздо медленней. А ещё она заметила, как водитель достал из бардачка пистолет и запихнул его куда-то за пояс джинсов. Да и тот, что был подле неё, как-то подозрительно завозился, что-то проверяя. — Думаешь, проблем не будет? — спросил русый своего напарника. Кажется, он был чем-то обеспокоен. — Они уже там обо всём договорились, так что заткнись и не действуй на нервы. Что шеф сказал, то и сделаем.       Арина ничего не понимала. Кто договорился? О чём? — Куда вы меня везёте? — вмешалась она в надежде узнать хоть что-то. — Молчи ты, не суйся, — сорвался на неё русый, для острастки замахнувшись рукой, но не ударив. — Сама всё скоро увидишь.       И Арина увидела. Впереди, посреди заросшей пожелтевшей травой дороги, стояла машина. Вернее, их было две; вторую среди пестрящих осенними красками кустарников она не сразу заметила. Но одно Арина определила верно. Эти машины не были полицейскими, что, по её мнению, не сулило пока ничего хорошего. — Выводи её, — коротко скомандовал похититель, сидевший за рулём. Напарник послушался. Действовали они слаженно и, похоже, по заранее оговорённой схеме. Заложницу теперь могли увидеть те, кому следовало, но сбежать она не могла. Держали крепко. Впереди их кто-то ждал, Арина посмотрела в том направлении и не поверила своим глазам. Что, чёрт возьми, здесь забыл Джокер?! Стоит тут весь в чёрном, заложив руки за спину; лицо ещё, как показалось Арине, такое расслабленное, будто на пикник какой-то приехал. Она бы не удивилась, если бы что-то подобное происходило дома, но это ведь не Охта! Тогда почему он здесь?       Вопрос остался неозвученным. Меж тем главный, он же водила, направился прямо к Джокеру и, остановившись в метре от него, что-то сказал, указав на неё. Комолов ответил. Арина ничего не слышала с такого расстояния и, по всей видимости, что-то даже упустила из виду, потому что вскоре её уже вели по дороге, а тот, кто говорил с Джокером, спешно возвращался к машине.       Это действо заняло какие-то жалкие минуты, и осмысления пока не наступало. Всё было просто: её вели, она подчинялась. В какой-то момент её конвоир отстал, позволяя ей идти самой, и она шла, плыла вперёд какой-то сомнамбулой, не замечая больше ничего, сосредоточившись лишь на цели «дойти до конца». И потому, когда её вдруг остановил кто-то, выбежавший ей навстречу, и горячо обнял, Арина вздрогнула, будто бы очнувшись, и с непониманием посмотрела на Джокера, до которого оставалось каких-то десять шагов. Затем она сосредоточилась на чужих объятьях, узнала голос, который шептал что-то о том, что теперь всё будет хорошо. Дима! Он был невредим! И он был здесь ради неё. Арину вдруг затопило облегчение. Её пальцы разжались, и зажатый в ладони гвоздь выпал на дорогу, однако сил, чтобы поднять руки и обнять Диму в ответ, в ней почему-то не нашлось. Вместо этого Арина посмотрела туда, где стоял Джокер, но тот уже отвернулся и широкими шагами спешил к машине. — Давай и мы тоже поскорее уберёмся отсюда, — предложил Рыжов, отстраняясь от неё. — Нам здесь больше нечего делать.       Потом, ещё раз внимательно взглянув на Арину и невольно нахмурившись, он осторожно спросил: — Ты как себя чувствуешь? Они ведь... ничего с тобой не сделали?..       Прочистив горло, Арина выдавила каким-то чужим, охрипшим голосом: — Нет. Думаю, нет. Я... в порядке... Меня просто держали взаперти.       Такой ответ несколько успокоил Рыжова, хотя, вполне очевидно, он был далёк от истины, а некоторая его неточность была обусловлена шоковым состоянием Гордеевой. Однако, не разбираясь в дальнейшем, Рыжов, придерживая Арину за плечи, повёл её ко второй машине.       За рулём их дожидался подручный Джокера, и это навело Арину на определённые мысли, которые она пока решила оставить при себе. Но кое о чём молчать она не могла. И тут уж, стоило машине тронуться, вопросы посыпались из неё, как из рога изобилия. — Что с записью? — допытывалась Арина. — Меня же схватили из-за неё? — Да, прости. Лучше бы они схватили меня, — покаянно произнёс Рыжов, с силой стиснув кулаки.       Арина хотела бы его утешить, сказать, что им ещё повезло, что всё вышло именно так, и теперь оба они, по крайней мере, живы, но правильных слов не находилось. Да и те часы, которые она провела, будучи заложницей, пережить вновь она бы совсем не хотела. Поэтому Арина промолчала, но Рыжов и без неё взял себя в руки и продолжил рассказ.       Оказалось, дружки Пищалина пустились в бега. А при таком раскладе папочка Пищалина решил не рисковать судьбой сына и нацелился на запись. — Меня его люди не нашли, поэтому схватили тебя. Прости. — А запись! Что с записью? — торопила его Арина. — Я готов был её отдать. Ради тебя, — честно признался Рыжов, — но на переговоры с Пищалиным подоспел Джокер, и худшего удалось избежать. — Джокер?.. — никак не могла поверить Арина; в горле мгновенно пересохло. — Значит, вы действовали сообща? Но почему? — Я и сам точно не знаю, что у него за претензии к Пищалину, — пожал плечами Рыжов, — но, согласись, было бы глупо не воспользоваться его помощью, раз уж он был здесь со всей своей бандой.       Участник так называемой банды лишь хмыкнул, и Рыжов тут же вставил: — Только без обид.       Подручный Джокера дал отмашку, вернув всё своё внимание на дорогу. Но Арине за подобным отношением чудилось что-то иное. Возможно, он знал чуть больше, чем сам Рыжов. И потому, чего-то вдруг испугавшись, Арина не стала расспрашивать, как именно Джокер и Рыжов нашли друг друга.       В город возвращались долго, Арина даже успела задремать. Её не тревожили, пока не прибыли на место. На платной стоянке, где было сейчас полно машин, но не так много людей, она вновь заметила машину Джокера. Случайно это или нет? Их с Рыжовым общие дела разве не закончены? Теперь Арина жалела, что не задала во время поездки больше вопросов. А сейчас было как-то не до этого.       Нестройной стайкой все они вылезли из машины. Их водитель покинул их, двинув в сторону Джокера, который о чём-то разговаривал со своими ребятами. Рыжов, похоже, ждал окончания этой беседы. А у Арины и выбора особо не было.       Слегка поёжившись в куртке Рыжова, она запоздало вспомнила о своих вещах, а заодно — о документах, о пропущенном рейсе и о номере в гостинице, срок бронирования которого уже, конечно же, истёк. Гордеева мысленно простонала и, устав ждать, всё-таки спросила: — У тебя ещё какие-то дела с ними? Чего мы ждём? — Всего минуту, — успокоил её Рыжов. — Осталась одно маленькое дельце.       Арина вопросительно выгнула бровь, торопя с продолжением, пока их не прервали. Но её спутник и не думал упорствовать. — Арина, — начал он, — ты же понимаешь, что не можешь лететь домой в таком виде? Тебе нужно... заняться собой...       Рыжов старался очень аккуратно подбирать слова, чтобы не задеть её чувства, но Гордеева и без того знала, что избитая и вываленная в пыли и соломе она выглядит не лучшим образом. Потому она совсем не обиделась, лишь вздохнула. — Понимаю, конечно. И если это так необходимо, я вновь сниму номер в гостинице и... — В том-то и дело! — Перебил её Рыжов. — Все твои вещи я сдал в камеру хранения, нужно за ними съездить. И я съезжу, не переживай. Но потом мне надо заехать к Андрею по поводу Пищалиных. Разобраться там. Но не могу же я повсюду таскать тебя за собой! Да ещё и... ещё и в таком виде!.. — Так в чём проблема? — не поняла Арина. — Я заберу вещи и заселюсь в тот же отель, а ты... — Пока мы в Москве, мне бы не хотелось оставлять тебя одну! — вновь не дал ей закончить Рыжов. — Поэтому, пока я езжу по делам, тебе лучше побыть с Джокером и его людьми.       Арина хотела было что-то сказать, когда Рыжов вновь заговорил: — Это буквально до вечера, — заверил он. — Не дольше! И не волнуйся, я уже обо всём договорился.       Арина не особо-то волновалась, если Дима переживал на этот счёт. Её, скорее, сбивала с толку необходимость быть рядом с тем, на кого в другой ситуации Рыжов вряд ли бы мог положиться. Однако нельзя не признать, что отчасти ей нравились открывшиеся перспективы. Теперь она хотя бы могла выяснить всё о вовлечённости Джокера в дело её спасения от него самого. И, чего греха таить, возможно, наконец поговорить. Понять, так ли он холоден, как хочет казаться. Поэтому, когда Джокер в сопровождении Шрама приблизился к ним, она встретила его весьма красноречивым взглядом. Впрочем, Комолов смотрел не на неё, а лишь на Рыжова. — Итак, вы закончили? — спросил у них Джокер. — Можем выдвигаться?       Выдвигаться? Куда? Арина получше присмотрелась к ближайшему зданию, рядом с которым была парковка, но никакой вывески на нём не нашла. Может, просмотрела. Но что-то подсказывало ей, что это гостиница. — Да, закончили, — кивнул Рыжов и, ещё раз серьёзно посмотрев на Джокера и Шрама, подчеркнул: — Рассчитываю на вас. — Не задерживайся, — было ему ответом. Тот спорить не стал и собирался уже уйти, как вдруг вспомнил. — Арин, извини, я заберу из куртки бумажник?       Он неуверенно сделал шаг, всем своим видом спрашивая разрешения залезть к ней в карман. Без лишних разговоров Гордеева поспешила снять с себя куртку и передать ему. — Тебе нужнее, — убеждённо сказала она, но Рыжов как будто колебался. Джокер и Шрам терпеливо ждали, вынужденные наблюдать эти неловкие пасы. У Джокера, к тому же, последние минуты две телефон надрывался, но он не отвечал, хмурясь всё больше. Нельзя было сказать, что больше его выводило: развернувшаяся перед ним сцена или всё-таки злосчастный звонок. В конце концов, даже Шрам, тронув его за плечо, тихо спросил: — Это Ворон?       Не говоря ни слова, Джокер крутанулся на месте и пошёл прочь. Быть может, в гостиницу. Всё-таки на улице было довольно ветрено.       Шрам, не находя альтернативы, остался дожидаться развязки «прощания» Гордеевой и Рыжова. Не мог же он бросить навязанную им подопечную буквально посреди улицы. — Я пойду, Дим, — в конце концов, сказала Арина, подводя под их прощанием черту.       Дела не ждали, и Рыжов согласился. А Арина в свою очередь заозиралась, пытаясь понять, куда ушёл Джокер. Спрашивать она не стала, но ей любезно помог Шрам, взявшись довести до их общего номера.       В холле гостиницы Арине показалось, она заметила фигуру Комолова в скоплении людей, хлынувших из лифта. Твёрдо намереваясь его догнать, она принялась лавировать между ними, позабыв о Шраме, пару раз с кем-то столкнулась и вскоре поняла, что, кажется, переоценила свои силы. Головокружение никуда не делось, так что погоня закончилась, так и не успев начаться.       Шрам протиснулся к ней и отвёл туда, где было посвободней. А после они добрались до нужного номера.       Как и думала Арина, особой приватности в номере не было. Стоило им войти, двое беседовавших о чём-то парней замолчали, но приветливо отсалютовали Шраму. На Гордееву же смотрели с настороженностью, хотя о вынужденном соседстве, очевидно, знали. — Значит, так, — начал Шрам, озадаченно потирая затылок, — здесь четыре комнаты. Располагайся, где тебе будет удобно. Можешь воспользоваться ванной. Если захочешь прилечь...       Он внезапно замолчал, как и Арина, как и его товарищи, прислушиваясь к довольно резким репликам, прозвучавшим из-за закрытой двери одной из комнат. Разговор там явно происходил на повышенных тонах.       Шрам прочистил горло, постаравшись вернуть внимание к тому, о чём говорил ранее. — Если захочешь прилечь, выбери любую незанятую комнату. А если что-нибудь будет надо... — Спасибо. Я бы хотела воспользоваться ванной, если вы не против.       Сказав это, Арина двинулась вглубь номера. Туда, откуда доносился знакомый голос. — Ванная вообще-то не там находится, — бросил ей было один из парней, но Шрам жестом попросил того не вмешиваться.       Арина не сразу решилась войти. Было неудобно мешать в такой момент. Но, в конце концов, рассудив, что её «дежурство» у двери может быть неверно истолковано, она её приоткрыла и скользнула внутрь. И, разумеется, стала свидетелем не самого приятного телефонного разговора. Джокера отчитывали, а он, кажется, уже устал отбиваться. Подобная сцена не делала чести, и Джокер наверняка предпочёл бы, чтобы никто из его окружения этого не видел. Потому появление Арины, конечно, не осталось им незамеченным.       Стихло всё слишком неожиданно, Арина даже не поняла причины. То ли Ворон, выпустив весь свой пар, сбросил вызов, то ли у Джокера закончилось терпение слушать, и это сделал он.       В комнате повисла напряжённая тишина, но Арина её будто не замечала. Мелькнувшая догадка заставила её забыть о неловкости и развязала язык. — Так у тебя не было ничего к Пищалину, ты обманул Рыжова, — выпалила она, почти уверенная в том, что это правда. — А давно ли тебя интересует, что и кому я сказал? — отрезал он, явно не желая идти на контакт. — У меня могут быть свои скрытые мотивы. Жажда наживы и всё такое! Тебе ли не знать?       В словах его таилась обида. Будто он нарочно хотел её оттолкнуть. Арина тогда поняла: ничего не забыто. И её обвинения в том числе. — Хорошо, пусть даже я чего-то не знаю и у тебя к Пищалину личные счёты, зачем тебе возиться со мной?! Зачем спасать?! Какой в этом смысл?! — Арина думала, что теперь-то он сознается, не станет отрицать очевидного. Ей и самой очень важно было услышать, что он приехал ради неё; что ему было не всё равно, и что Рыжов со своей просьбой, возможно, совсем ни при чём, но Джокер ответил лишь: — Это было случайным стечением обстоятельств.       Арина лишь плотно сжала губы на его заявление, это уже походило на какой-то детский сад. Но если он не хочет сознаваться, она не будет настаивать.       Что ж, возможно, это с самого начала был не лучший способ завязать разговор. И потому она попыталась зайти с другого краю. — Даже если всё это было случайностью, я хочу сказать спасибо за то, что вмешался... — Ты бы вряд ли меня благодарила, если бы знала про стрельбу, — отпарировал он, словно бы не желая принимать от неё даже это. — Рыжов тебе, значит, не говорил?       Такого Арина действительно ещё не слышала, сердце от подобных вестей привычно сжалось. Её тянуло спросить, о какой перестрелке речь, есть ли пострадавшие. Предполагать худшее не хотелось. С большим трудом ей удалось удержать в себе эти порывы. Сейчас речь была не об этом. — Ты прав, — согласилась Арина. — О стрельбе он не говорил, но это не отменяет моей благодарности. И ещё... — тут Арина запнулась, будто налетела на какой-то невидимый барьер; последняя часть давалась ей с особым трудом. — По поводу того, что было...       Джокер сделал какое-то неопределённое движение, не то призывающее её молчать, не то — оставить всё в прошлом. Она не очень-то поняла, знала лишь, что он не хотел снова поднимать ту тему, снова с ней препираться, но она не послушалась. — Прости, — на одном дыхании выпалила Арина, зная, что в противном случае он точно не даст ей сказать, и они опять наговорят друг другу всякого. — Прости за то, что я наговорила в тот раз. Я была очень расстроена. И испугана, наверно. Но это не значит, что я должна была срываться на тебя. Я по-прежнему считаю, что в той ситуации ты был не прав, но и я перегнула палку.       Комолов почти простонал, услышав это. — Тебе самой не надоело?..       Арина осеклась, понимая, что вступает на опасную тропу. Помолчала. — Ты прав, я тоже больше не хочу об этом. Я лишь хотела сказать «прости». Прости, если мои слова причинили боль...       Джокер молчал, и то, что она сказала, с каждой секундой начинало казаться ей чем-то абсурдным. Он же никогда не говорил, что испытывает к ней хоть что-то. И если в её голове рождались глупые вопросы о природе его чувств, она могла только гадать об этом. Так почему их разрыв мог причинить ему боль? Быть может, его всё устраивало: и развлечение на стороне, и бесплатный секс. И тут вдруг она заявила ему, что всё это надо прекратить. Ему, скорее всего, не было больно. Он мог испытывать разве что досаду...       А вот ей самой от всех этих мыслей стало вдруг невыносимо горько. Ну и дура же ты, Гордеева, тут же обругала она себя. Так не хотела отношений, так боялась чего-то серьёзного, а теперь скисла оттого, что всё оказалось обычной интрижкой. — В любом случае, — вновь начала Арина, немного прокашлявшись. — Это всё, что я хотела сказать.       Тут она, разумеется, слукавила; ей хотелось кричать о том, сколько всего она передумала с момента их ссоры, но, вероятно, это больше не имело значения. Её буквально убивала невозможность дотронуться до него и хотя бы через кожу считать его реакцию. В этом молчании она задыхалась.       Когда Комолов всё-таки заговорил, обходя последнюю фразу стороной, Арина была почти готова оставить его одного. Но, видимо, ему тоже было что сказать. — Я думал, тебя всё устраивает. Думал, мы условились, что наша работа не будет нам мешать.       Арина не удержалась, скептически хмыкнула. Какие ещё договорённости? Они и тему-то эту никогда не поднимали. Всё обходилось молчаливым согласием. — И если ты не в курсе, я бы никогда не пошёл против приказов Ворона только потому, что ты так сказала. — Поверь, у меня не было иллюзий на этот счёт, — зло и с какой-то обидой сказала она. — Однако же я смела надеяться, что ты меня, по крайней мере, выслушаешь! Или я многого просила? — Я тебя услышал, — возразил он. — Но я-то об этом не знала, — Арина всплеснула руками, не понимая, что она опять чувствует: раздражение или же просто расстройство. — Ты не хотела, чтобы о нас кто-то знал, — напомнил Джокер, как-то совсем незаметно оказавшись рядом и придерживая её за локоть, — поэтому всё вышло вполне закономерно.       С этим она не могла поспорить, по лицу скользнула кривоватая усмешка, но расстройства от этого всего меньше не стало. Чувствуя себя побеждённой такой логикой, она неохотно, из упрямства лишь продолжала: — Но поговорить мы всё равно должны были... — Мы сейчас говорим... — ей было от этого не легче, ей хотелось злиться дальше и убеждать его, насколько же он не прав, но его рука, ухватившая её покрепче и потянувшая к себе, отчего-то лишала воли, и всё, что ей оставалось – это обнять его и обрести наконец хоть чуточку спокойствия.       В том, что именно с ним ей было хорошо, было, должно быть, что-то неправильное, но ей не хотелось об этом думать. Не сейчас.       Он держал её, и это всё, что имело значение.       Пора было признать — она скучала. А скучал ли он? Арина знала, не скажет. Но прямо сейчас Комолов гладил её по чуть отросшим волосам, и ей было достаточно. Впрочем, его рука вдруг задержалась в районе её макушки, а после он достал застрявшую меж прядями соринку и показал ей, когда Арина чуть отстранилась.       Он слабо улыбался; Арина вздохнула. Ей не хотелось думать о том, на кого она похожа. Джокер, словно услышав её потаённые мысли, произнёс: — Выглядишь ужасно.       Он невесомо очертил большим пальцем её царапины на лице. При этом улыбка почти исчезла с его губ. — Я знаю. — Да нет, не знаешь, — вроде бы усмехнувшись, но с лёгким оттенком грусти сказал он. — Я думал, Рыжов тебя в больницу отвезёт. — Я не хочу в больницу, хочу домой.       «И чтобы дома был ты», хотелось добавить ей, но вместо этого Арина спросила: — Отвезёшь меня? Или ты ещё не закончил со своими делами?       Комолов лишь фыркнул. — Ты – моё самое ближайшее дело, — заверил он, наклоняясь, чтобы вовлечь её в неспешный поцелуй. Его действия были так аккуратны, что она почти его не узнавала. Правда, разбитая губа всё же неприятно саднила, и в какой-то момент Арина немного поморщилась. — Очень больно? — он прервался якобы для вопроса, но ответ был тут вовсе не нужен. То, с какой готовностью она отзывалась, не оставляло ему никаких сомнений на этот счёт и слегка его веселило. Арина ожидаемо ответила «терпимо». Она не хотела, чтобы он останавливался.       Этого, однако, требовали обстоятельства. И, оторвавшись от неё, Джокер вздохнул: — Тут двери не запираются. Не хочешь куда-нибудь в другое место переместиться? — он убрал из её волос ещё одну соринку. — Например, в ванную?       Арина, быть может, и хотела, но игнорировать своё текущее состояние больше не получалось. Поэтому высвободившись из кольца его рук, она отошла и осторожно села на кушетку. — Если бы я не боялась прямо там свалиться в обморок, сказала бы «да».       Комолов вмиг стал серьёзным и, ещё раз внимательно осмотрев её с головы до ног, приблизился. — В больницу? — поинтересовался, опустившись против неё и всё ещё держа за руку.       Арина кивнула. На данный момент это было лучшим решением, чего она совсем не могла сказать о решениях, принимаемых ею. Она снова была с НИМ, как того и хотела. Вопреки логике, вопреки здравому смыслу. Арина всё ещё не знала, что из этого может выйти. Ошибка или нет. Ей думалось, если она вновь оказалась там, откуда начала, это, должно быть, что-то да значило. Ей захотелось выяснить. Захотелось попробовать, не загадывая слишком далеко вперёд. А там — будь что будет.