Операция

            — Джули, пойми… — Слова из его уст текут с какой-то запинкой и обреченностью. Джули фыркает, мол, и это ваш самый лучший врач? Смешно. И крови боится, и говорить. Неужели у неё столь страшные глаза? Она смотрит глубоко и долго, ловя его его карие, с мягким кофейным блеском на свету. Они почти как его руки, только чутка расплывчатые.             — Мне осталось недолго.       Масаоми кашляет, поджимает губы и выразительно, как это может только он, вздыхает. Да. Может, года три. Простуда растёт в геометрической прогрессии на фоне СПИДа, ноги потихоньку отказывают. У Джули лёгкая форма буллезного эпидермолиза с вечно шелушащейся кожей, аллергия на белокрылок и ВИЧ… был когда-то. Она кашляет кровью, вся в бинтах и пластырях, чихает от цветов — на пыльцу у неё тоже аллергия.             — В худшем случае полтора года. — Масаоми садится на кресло и достаёт из карман леденцы с таблетками. Конфеты убирает обратно, Джули их нельзя. Она и сама сладкое не любит, может, только кофе с парой простецких печений по выходным. Остальная рабочая неделя это борьба за жизнь и принятие таблеток строго по расписанию, от которых уже проблемы с печенью и гастрит. Джули много ела, но теперь её от всего тошнит. Масаоми достаёт сосательные конфеты без сахара и встречает её равнодушный взгляд. — Тебе остался всего лишь год до другой больницы. Ты готова?             — Вы же знаете, я всегда против. — Он не помнит её фамилию. Он вообще не помнит, как долго она тут и из какого отдела её привели. Он не встречал её раннее, но очень удивился, когда дело Джули перешло в его руки. Чем здесь поможет обычный терапевт? Моральной поддержкой? Она же удивлена тем, что он прошёл врачебную практику со вскрытием трупов и не упал от увиденного без сознания.       Джули хочет смерти. Масаоми хочет увидеть её радостные и живые глаза, но понимает, что их желания сводятся к одной точке, завершающей документ и моменты в её жизни к нулю. Столько лет бороться ради передоза препаратами или свободным падением? К чёрту. Он же знает, что на самом деле она мечтает быть здоровой и обычной, бегать по площадкам и играть, смотреть фильмы и не бояться знакомиться с людьми. Но у судьбы дурные вкусы.       Родители конченные наркоманы, брат не собирается прекращать свою ферму бабочек, Джули хочет спокойствия. Масаоми жаждет спасти её.             — Они любят тебя.             — Поэтому мне всё ещё больно, — До неё не достучаться. Асахина старший не психолог, поэтому он просит придти свою младшую сестру и брата, чтобы они поговорили, чтобы помолились, даже если он не верующий или держится кодекса медицины. Канамэ приходит с Эммой в среду, они мило улыбаются, держатся за руки и говорят о всяком. Произносят молитву. Из-под пиджака брюнетки вылезает запретный плод. Белка прыгает по плечам Джули легко, мягкой поступью ходит по покрывалу и трётся об руки. Они тёски. Обе серенькие и с забавными глазками. Эмма хитро улыбается, гладит по волосам, пока Канамэ дочитывает.       И потом Масаоми не находит, что сказать. Потому что они действительно любят её.       По глазам Джули текут слёзы в ночной тишине, Масаоми грызёт чупа-чупс и прижимает её к себе. Анализы с каждым разом всё хуже, но увеличивать дозу рисково, особенно когда таблетки подходят с курсом к концу, потому что другим тоже надо.       Они играют в слова. Новые истории текут из уст Асахины бурным потоком, поглощающим её с ног до головы. Джули тоже есть, что рассказать. Она знает много сказок и фантастических историй, мечтает стать бабочкой и улететь туда, где будет выдуманный космос. Присмотреться к траве только, и даже она волшебная.       Масаоми задумчиво вынимает леденец.             — А в чём секрет белокрылки?             — Они не переносят холод.       Он удивлённо глядит в её холодные глаза и понимает кое-что. В общем-то, это не то чтобы секрет, но и не сказать, что он знал об этом. А если и знал то не понимал.       Подоконник кажется ледяным под его горячими пальцами…       Джули улыбается так впервые за все 6 лет. Тихое «спасибо» срывается с губ вместе с порывом ветра. Стеклянные глаза глядят вниз. Через мгновение — красная лужа и белые пятна от ночнушки, похожие как две капли воды на крылья, только в крови.       Масаоми впервые в жизни спокойно смотрит на красное пятно, пускай у него и замирает дыхание.             — С днём рождения… Циклерт.

***

      Под его ногами бетонные плиты, слёзы родственников и крик Эммы. Молитвы Канамэ и пролитое вино. Пыль и песчаные частички. А ещё цветы, улетевшие с могилы Джули. Голубые, как космос в её глазах. Он тихо шепчет: «Люди не умеют летать. Но попытка вышла хорошей.» И его глаза застилают жгучие слёзы, ведь белокрылки не переносят холода.