Кларисса поможет

Снейп выжил, послал куда подальше работу в образовательной системе с её чудовищной нагрузкой и мизерной оплатой труда и выбил себе должность заведующего лабораторией Инновационного экспериментального магического центра, или попросту ИЭМЦ. В заместители он взял Слизнорта, а позже лаборантом к нему нанялась Гермиона Грейнджер. Всё шло неплохо, пока в один прекрасный день Снейп с ужасом для себя не осознал, что испытывает нечто вроде тоски по человеческому теплу, а его мысли всё чаще вертятся вокруг его молодой лаборантки. Набравшись смелости, он сообщил ей о своём интересе. Тот факт, что она уже два года встречается с Рональдом Уизли, он воспринял как досадное, но временное препятствие, которое не помешало ему обхаживать Гермиону. — Девушка — ещё не жена, — сказал он ей однажды. — Ну, когда-нибудь мы с Роном поженимся. — После дождичка в четверг? — ухмыльнулся Снейп. — Вообще-то, это я решила не торопиться с браком. — Не уверены в избраннике? — Дело не в этом, и я не буду обсуждать это с вами, мистер Снейп. — Северус. Пожалуйста, называйте меня Северус, Гермиона. Снейп больше не надоедал ей бестактными разговорами, заняв выжидательную позицию: «Когда вы одумаетесь, я буду рядом». Он, как партизан, тайком выведывал, как обстоят дела на любовном фронте Уизли-Грейнджер, притворно радовался, когда всё было хорошо, поддерживал и утешал, когда в отношениях наступал разлад. Действовал подло, скользко, как настоящий слизеринец. Гермиона заметила, что начальник стал проводить в её компании чересчур много времени. Ни с того ни с сего появились просьбы задержаться на работе и помочь с бумагами — и не где-нибудь, а в тесном полутёмном кабинетике, будто специально уменьшенном с помощью заклинания, где они то и дело случайно задевали друг друга локтями и коленками. С какого-то перепугу была отброшена привычка профессора обедать в одиночестве, и теперь в кофейне «ДаблЭр», которую она облюбовала, столик, всегда один и тот же, с зазубриной посредине, был неизменно занят ею и её начальником, хотя ранее Снейп жаловался на их несносную кухню. — Котлы и посуда вымыты, образцы рассортированы, список ингредиентов к закупке у вас на столе, — отчеканила Гермиона в один из прекрасных весенних дней. — Я никогда не говорил, как я вас обожаю? — тёплый баритон окутал Гермиону словно пуховое одеяло морозным мартовским утром, Снейп склонил голову на бок. — Мне уж точно не говорили, — улыбнулась она, уже привыкшая к тому, что из уст профессора могут сыпаться не только оскорбления. Гермиона обнаружила себя в щекотливом положении. С одной стороны, она считала себя чуть ли не идеальной девушкой, во всяком случае, стремилась такой стать. С другой стороны, интерес такого мужчины, как Снейп, её интриговал, хотя она всячески скрывала это от Рона, на голубом глазу заверяя, что понятия не имеет, чего тот к ней привязался. Снейп не помогал ей дурачить Уизли, откровенно намекая парню, как много времени он проводит в компании его подружки. Ревность Рона переходила все мыслимые пределы. Если раньше Гермиона жаловалась на отсутствие внимания к себе, то сейчас Рон стал хуже банного листа! Он ни на секунду не оставлял её одну, даже взял привычку провожать и забирать с работы, что было бы мило, не будь вызвано собственническим желанием заявить сопернику права на неё. Стычки Рона со Снейпом превратились в привычный ритуал. Самое неприятное, и Гермиона не раз высказывала это Северусу, что зачастую их провоцировал сам Снейп — мужчина вдвое старше Рона, втрое сдержаннее и вчетверо умнее — он словно специально злил парня, а затем хитро, как бы с удивлением поглядывал на Гермиону: «и вот этого неуравновешенного вы предпочитаете мне?» — И снова вы, — недовольно протянул Снейп, встретив у выхода жениха своей лаборантки. — Что, распродажа леденцов уже закончилась? — сказал он, намекая на нелепую цветастую униформу продавца «Всевозможных волшебных вредилок». — О, поглядите-ка, мистер «не могу найти девушку своего возраста» пытается шутить. — Рон, не ссорьтесь, — Гермиона быстро накинула плащ, подхватила жениха под руку и потянула за собой, подальше от Северуса. — Не лезь к моей подруге! — выкрикнул Рон. — Только если она сама попросит, — парировал Снейп. — Может, она просила, а ты забыл, дедуля?! Маразм, знаешь ли, не шутка! — Рон, прошу тебя! — Ты нравишься ему, Гермиона, — насупился Рон. — Да, мы друзья. — Но он хочет большего. Мне неприятно, что вы столько общаетесь. Если бы всё было наоборот… — Я бы никогда не ревновала тебя. — Гермиона, пожалуйста, уволься. Сделай это ради меня. — Рон, это нечестно. Между мной и Северусом ничего нет, и мне нужна эта работа. — Ах, он уже Северус! — Рон выдернул руку. — Если ты не уволишься, мы расстанемся! — Рон! — прокричала она ему вслед, но тот не обернулся. Гермиона пила большими глотками уже вторую чашку кофе. — Не знаю, Джин. Это так нелепо. Я и Северус… — Рон так не считает. — Рон фантазёр. — Ну почему. Снейп же тебе прямо сказал, что не против пообщаться поближе. — Но я-то против! Моё решение что, вообще роли не играет? Почему из-за похотливых взглядов одного и ревности другого я должна уходить с работы?! — Что, прям-таки похотливых? — Ты бы видела, как он иногда на меня смотрит… прямо пожирает глазами. Только Рону не говори. Хотя… теперь уже всё равно. Он не отступится. Ну почему! Почему я должна уходить с насиженного места и устраивать себе геморрой с поиском новой работы? — Гермиона, послушай себя. Ради привычного образа жизни и страха перед временными трудностям ты готова расстаться с Роном? — Я бы его о таком не просила! — Вы разные. Ему тоже пришлось отказаться от карьеры вратаря, чтобы как можно скорее начать зарабатывать на ваше общее будущее. — И об этом я его тоже не просила. Даже отговаривала. — И тем не менее, он пошёл на это. Чтобы вы могли жить вместе, в отдельной квартире. Теперь твоя очередь уступить. С твоими навыками и опытом ты легко найдёшь работу не хуже, чем в ИЭМЦ. — Но я не хочу. Мне там хорошо. Я привыкла. Все отговорки выглядели детским лепетом, не выдерживающим никакой критики. Гермиона задумалась над словами Джинни и над собственными чувствами. Почему ей была так дорога эта работа? Почему она бежала туда по утрам, и грустила, когда приближались выходные? Почему она не горела таким энтузиазмом в дни, когда Снейпа не было на рабочем месте из-за совещаний или визитов в Министерство магии? Неужели Рон прав? Неужели она и Северус — это действительно возможно? Впервые допустив мысль о своём начальнике не как о коллеге и друге, а как о мужчине, Гермиона испытала стыд. Она никогда не относила себя к тем легкомысленным особам, что готовы разорвать стабильные отношения ради сомнительной новизны переживаний. Но раз уж подумала А, додумывай и Б. Она позволила себе представить, как Северус нависает над ней в том самом тесном кабинетике, как его длинные тонкие пальцы убирают прядь её волос за ухо, как он нежно касается губами кожи у основания шеи, обжигая её жаром дыхания: «Гермиона, я так долго ждал этого». Внизу живота стало щекотно и тяжело, с губ сорвался задушенный стон, сердце заколотилось как бешеное, а в голове зазвенела мысль: «Как же я влипла». Гермиона повела плечами, словно сбрасывая настойчивое видение. Но образ Снейпа, низким вкрадчивым голосом шепчущего ей на ушко всякие скабрезности, мгновенно поселился где-то на задворках подсознания и следующие два дня медленно скрёб ногтем затылок, заставляя мурашки бегать по всему телу. Сказать сестре своего парня о внутреннем демоне по имени Северус Снейп она не решилась. На пороге дома Лавгудов Гермиона появилась в тот же вечер и была обласкана дружелюбием, накормлена горячим ужином и одарена ценными советами, среди которых громче всех звучал один: прислушаться к себе, ибо в любовных делах магия бессильна. Попрощавшись с Лавгудами, Гермиона нащупала в кармане плаща магический воспроизводитель музыки и отправилась бродить по городу, надеясь, что услышит внутри себя тот самый ответ. Но чем дольше она гуляла по мостовым вечернего Лондона, тем больше ей хотелось разорваться на две половины, чтобы одна осталась с Роном, а другая попробовала со Снейпом. Последний стал ей слишком близок, и отказываться даже только от дружбы с ним значило отщипнуть огромный кусок от своего сердца. Гермиона пыталась представить свою жизнь с ним, но та ей виделась сплошь в идиллических тонах, на фоне чего её нынешние отношения с Роном проигрывали. Вот Северус целует её и благодарит за вкусный завтрак. Рон, кстати, никогда и простого «спасибо» не говорил, считая приготовление пищи её обязанностью; вот Северус внимательно слушает её рассуждения об альтернативных способах добычи нарловых игл, а не выдаёт, зевая: «слушай, достали уже эти твои разговоры о работе, дай отдохнуть от них». Но не факт, что всё будет именно так, как она себе представила. Снейп, возможно, только разыгрывает перед ней верного друга и надёжное плечо. При более близком знакомстве, он вполне может оказаться жутким типом. Рона со всеми его недостатками она знает как облупленного, а вот что там за тараканы у Северуса только предстоит выяснять. Вдруг окажется, что он такой же ревнивец? Или любитель распускать руки? Или у него какие-нибудь извращённые вкусы в постели? Плётки, наручники — это было бы вполне в духе слизеринца. Как поступить лучше? Как узнать, какое будущее ей уготовано с тем или другим мужчиной? Пойти к Сивилле Трелони? Она рассмеялась. И чего вообще хочет Снейп? «Познакомиться поближе» довольно расплывчатая формулировка. Может он собирается коротко развлечься с нею, а потом бросить? Гермиона была уверена, что если она открыто спросит его, Северус ответит ей правдиво. Но разве о таком спрашивают? Северус, а ты хочешь серьёзных отношений? Планируешь жениться на мне? А сколько детей и где мы будем их растить? Они даже с Роном эти вопросы ещё не обсудили, вернее, пытались, но каждый раз не могли прийти к согласию. А тут человек, с которым даже свидания не было. Имеет ли она право? «Имеет», — стуча дверным молоточком, убеждала себя Гермиона. Пора было выведать у бывшего шпиона все его коварные замыслы. Снейп появился на пороге в халате и домашних тапочках. Когда их взгляды встретились, сердце Гермионы забилось о грудную клетку с сумасшедшей частотой. «Чёрт, чёрт, чёрт!» — в такт ударам повторяла она, пока Снейп пристально всматривался в её лицо и недоумевал, что могло заставить её прийти сюда. Когда несколько дней назад он в дружеской беседе обронил, что живёт прямо напротив известного рыбного ресторана, он не думал, что Гермиона когда-либо воспользуется этой информацией. — Добрый вечер, Северус. — Добрый вечер, Гермиона, — он посторонился, приглашая её в дом, помог снять плащ и предложил одно из кресел возле камина, сам сел в кресло напротив. — Чаю? — Нет, спасибо. — Воды? Она помотала головой. — Водки? — он многозначительно посмотрел на её трясущиеся руки. Гермиона непроизвольно улыбнулась и сцепила пальцы в замок. В комнате горел слабый свет от пары подсвечников на стенах, создавая интимную обстановку. Всё было неправильно, не так, как она ожидала. Гермиона уже поняла, что совершила огромную глупость, придя домой к этому человеку. Не здесь должна быть сейчас образцовая девушка, каковой она себя считала, а на Девоншир стрит, с Роном, в спокойной, привычной обстановке. Минуты протекали в гнетущей тишине, заставляя Гермиону всё больше сожалеть о своём решении, а Снейпа всё сильнее теряться в догадках. — Погода сегодня… — Я пришла, чтобы… Оба замолчали, не желая перебить другого. Северус сделал жест рукой, прося её продолжить. — Я пришла, чтобы задать несколько вопросов… Снова гулкая тишина. — Мне нужно знать, что вы имели ввиду под «познакомиться поближе». — Я думал, что выразился ясно. — Не совсем. Какие у вас планы на мой счёт? — Гермиона напоминала самой себе строгого отца, разговаривающего с приятелем дочери. — Пригласить вас на свидание. — Допустим, первое свидание пройдёт удачно, что дальше? — Дальше второе, я полагаю. Она шумно выдохнула. — Планируете ли вы семью, детей? — У меня даже женщины сейчас нет, какие тут дети… — попытался отшутиться он, но Гермиона явно была настроена припереть его к стенке. — Мистер Снейп, — сказала она, — насколько серьёзны ваши намерения относительно меня? — Знаете, я, пожалуй, выпью. Вы точно не хотите? Отличный виски, девятнадцать лет… Ну, как знаете. Налив себе стакан и устроившись на прежнем месте, Снейп сделал несколько глотков и только после этого заговорил. — Я не ищу мимолётных развлечений, если вы об этом. Мои намерения относительно вас будут зависеть от того, насколько комфортно нам будет вместе. — Хорошо. И всё-таки, насчёт детей. Да или нет? И если да, то сколько? Он отпил ещё. — Даже один — это слишком много для меня, но я бы попробовал этот эксперимент с женщиной, которую полюблю. — То есть, сейчас вы хотите сказать, что НЕ любите меня? — Я очарован вами и хотел бы узнать вас ближе. Но это ещё не любовь. «1:0 в пользу Рона, — подумала Гермиона. — Он, хотя редко, но говорил, что любит». — У вас есть какие-то пристрастия? — Я не курю, не пью, но вам это и так известно. Могу засидеться в библиотеке допоздна, это единственная вредная привычка. — Нет, я о… — она набрала в грудь побольше воздуха, — я о пристрастиях в постели. Снейп открыл рот в попытке что-то сказать и закрыл. Часто заморгал, нахмурился. Снова открыл рот и снова закрыл. Отвёл глаза. Допил остатки виски и повторил порцию. — Почему вы спрашиваете? — Стоит знать заранее о предпочтениях и странностях человека, ради которого собираешься бросить парня. — Вам не нужно беспокоиться, — уклончиво ответил он. — Обо всём можно договориться. Если мои пристрастия будут вам не по душе, это не проблема. — То есть, пристрастия есть? — У всех они есть. Комнату снова наполнила тишина. Второй стакан пустел значительно быстрее. — Это все вопросы? — сказал он наконец. — Да, — она поднялась с кресла и прошла в прихожую. Снейп проводил её. — Спасибо, что ответили на них, Северус. Он пожал плечами. — На ночь остаться не хотите? Гермиона резко обернулась и напоролась на его горящий хмельной взгляд, который выражал только одно — желание. Она едва могла противиться ему. Внизу живота всё ныло, коленки подкашивались. Разозлившись на Снейпа за его наглость и на себя за слабость, она выплюнула: — О, вы бы этого очень хотели! — Да, — честно сказал Снейп. — Мне пора. Она сняла с вешалки плащ, а когда обернулась, Снейп стоял от неё в паре шагов. Быстро преодолев оставшееся расстояние, он склонился над ней. Гермиона сглотнула. Он стал медленно приближаться к её лицу не отводя взгляда. Ещё немного, и их губы соприкоснутся. Она увернулась и выбежала на улицу. Аппарировав к порогу своего дома и выровняв дыхание, Гермиона поняла, что, несмотря на всю нервозность встречи, обсуждать своё будущее с Северусом оказалось удивительно легко. Никаких манипуляций «если бы ты меня любила, ты бы так не говорила», никаких «мои родители вырастили семерых детей, а значит и мы четверых вытянем». Всё честно, открыто, по-взрослому. Он даже не стал врать ей, что любит. Это чертовски подкупало. Лёжа в постели рядом с храпящим Роном, Гермиона как обычно читала несерьёзные, отвлекающие от проблем статейки из «Ведьмополитена», когда на глаза ей попалась одна с многообещающим названием: «Проблема выбора парня? Кларисса поможет!» Изобретательная и счастливо вышедшая замуж ведьма по имени Кларисса рассказывала читателям о том, как сама когда-то не могла выбрать между двумя мужчинами, и в одно прекрасное утро её озарила идея заклинания, которое будет подсказывать девушкам, оказавшимся в таком же сложном положении, с каким парнем им лучше остаться. Создав и испробовав это заклинание, Кларисса наконец определилась с выбором и вот уже пять лет счастлива в браке. «Звучит многообещающе», — подумала Гермиона и вернулась к чтению. К сожалению, отдел патентования магических изобретений работает крайне медленно, сетовала в статье Кларисса, поэтому она долго не могла поделиться с читателями этим «сокровищем». Само заклинание представляло из себя четверостишие, которое требовалось произнести три раза, одновременно делая палочкой три круговых движения по часовой стрелке. Затем следовало лечь спать. Под впечатлением от вдохновляющего рассказа Клариссы Гермиона выдвинула ящик прикроватной тумбы, достала палочку, и, не обратив внимания на то, что никакого конкретного описания, как работает это заклинание не было, трижды произнесла строчки сомнительной литературной ценности:

— Пусть сон грядущий мне откроет, Мятежный дух мой успокоит, С кем счастье обрету, а кто Не стоит сердца моего.

Гермиону вдруг страшно потянуло в сон, она положила палочку на место, подтянула одеяло до шеи и, зевнув, почти сразу уснула.

***

Гермиона водила пальцем по корешкам книг — искала древний роман о барышне, за сердце которой боролись два рыцаря. Вдруг слева от себя она заметила фигуры. — Рон? Северус? — Привет, Гермиона. — Что происходит? — Кажется, мы снимся друг другу. — Нет, это не сновидение! — объявил голос позади Гермионы. — Это что-то более непосредственное и более загадочное — магия. Гермиона обернулась и увидела приземистого лысого человека, от которого пахло перегаром и табаком. — Наземникус Флетчер?! А вы тут откуда? — Подрабатываю ведущим, — сиплым голосом ответил тот. — Ведущим? — Да, и поскольку все в сборе, можем начинать. Он дважды хлопнул в ладоши, и стены библиотеки рухнули, словно картонные, а они вчетвером оказались на сцене перед огромной толпой зрителей. Раздались рукоплескания. — Потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — недовольно зашипел Снейп, не любивший быть в центре внимания. Не обращая на него внимания, Флетчер, этот массовик-затейник от магического мира, обратился к зрителям. — Леди и джентльмены! Сегодня у нас феноменальный любовный треугольник! Два отважных рыцаря, два героя войны поборются за сердце прекрасной дамы! Их ждут испытания, в конце которых останется только один! Гермиона начала понимать, что натворила. Она обернулась назад, чтобы посмотреть, нельзя ли спрятаться за кулисы, но за их спинами была только огромная надпись во всю стену: «ШОУ КЛАРИССЫ». — Да какого!.. — Рон дернулся в сторону Флетчера. Гермиона вцепилась в его руку, не давая ему напасть на ведущего. — Отпусти! Я заставлю его заткнуться! — Он здесь ни при чём, это я, я виновата. — Ты?! Снейп, до этого презрительно оглядывавший зал, с интересом уставился на Рона и Гермиону. — Вечером, когда ты уже спал, я произнесла заклинание, которое помогает выбрать… — она потупила взгляд, — помогает выбрать… жениха. Прости меня. Рон вылупил на неё глаза. Его нервное лицо побагровело, после стало бледнеть, а под конец пошло пятнами. Снейп от души веселился, наблюдая за парочкой. — Итак, друзья, — обратился Наземникус к троице, — мы начинаем! — Я не буду в этом участвовать! — выкрикнул Рон. — Отлично. Мне же лучше, — самодовольно произнёс Снейп. — Э, нет, так не пойдёт, — возразил ведущий. — Испытания вы должны пройти в любом случае, мистер Уизли. Без этого заклинание не завершится, и вы застрянете здесь. — Прекрасно! — Разве вы не хотите доказать своей возлюбленной, что достойны её? — Я не должен никому ничего доказывать. Хочет Снейпа? Пусть остаётся с ним. А я найду другую девушку! Любящую и верную! Гермиона почувствовала укол стыда в сердце. Рон прав, прав! Она — предательница. — У любого человека в определённый момент жизни могут быть сомнения относительно своего выбора, — неожиданно встал на её защиту Снейп. — Я бы на вашем месте запихнул куда подальше оскорблённое эго и попробовал доказать Гермионе свою любовь. Если это действительно она. — Вот! Вот, мистер Уизли! Послушайте слова мудрого человека, — затараторил Наземникус. Рон фыркнул и сердито посмотрел на Гермиону: — Когда всё это закончится, мы с тобой серьёзно поговорим. — Когда всё это закончится, я приглашаю вас в тот самый рыбный ресторан, что напротив моего дома, — подмигнул ей Снейп. Гермиона напряглась, ожидая, что он сейчас сболтнёт лишнего. Что-то вроде: «и поскольку вы давеча уже побывали там, адрес найдёте без труда», но Снейп не выдал её. Флетчер, видимо овладевший невербальным сонорусом, заговорил ещё громче, и зал внимал его словам с жадностью патрициев перед гладиаторским боем. — Итак, первое испытание! Насколько хорошо вы знаете невесту. Ваша задача ответить на три вопроса. За каждый правильный ответ вы получите по одному баллу. Вопрос номер один: куда мечтает отправиться Гермиона на медовый месяц? — Франция, — первым буркнул Рон. — Франция, левый берег Жиронды, Медо́к. Гермиона мечтает побывать на виноградниках и собственными глазами увидеть, как делается лучшее в мире вино. Рон недоумённо посмотрел на Снейпа, потом на Гермиону. — Прекрасно! Оба ответили верно и получают по одному баллу! — огласил результаты ведущий. — Вопрос номер два: любимое блюдо Гермионы! Рон усмехнулся: — Яичница с колбасками, как и у меня. — Тост с сёмгой и авокадо, — сказал Снейп. Один балл у Северуса! У Рональда ноль! — объявил Флетчер. Толпа заулюлюкала. Снейп глумливо посмотрел на соперника. — Что?! — возмутился Уизли. — Но ты говорила, что тебе нравится яичница! — Нравится, Рон. Но это не моё любимое блюдо, — прошептала Гермиона, но её шёпот всё равно был услышан публикой. Ведущий озорно потёр короткопалые ладошки: — Вопрос номер три, с подвохом: любимый автор Гермионы? — Эээ… Бадж? — неуверенно ответил Уизли. — Зигмунт Бадж, Димитриус Мендельвейский, Апполинарий Загравский. Все три одновременно занимают первое место в списке её любимых, — сказал Снейп. — Оба правы и получают один балл, но за более точный ответ Снейп получает дополнительные полбалла. Толпа зааплодировала. Наземникус сделал останавливающий жест рукой. — Хорошо! Хорошо! Поздравим участников с окончанием первого раунда! Два балла у мистера Уизли и три с половиной у мистера Снейпа! Соперники достойно справились с заданиями. — Флетчер сжато исполнил нечто вроде чечётки под весёлую безвкусную музыку, и продолжил: — А теперь испытание с загадкой мудрёной: найдёшь ли ты губки своей наречённой? Главная виновница представления вдруг испарилась. На сцене возникли сразу три Гермионы Грейнджер. — Какого!.. Что за?! — никак не мог сформулировать мысль Рон. — Вы должны угадать, которая из них ваша невеста, а затем поцеловать, — пояснил Снейп. — Мерлин, зачем я только вам подсказываю! — Прошу вас, мистер Уизли, приступайте! — сказал ведущий и вместе со Снейпом отошёл в сторону. Рон стоял спиной к зрителям и смотрел на совершенно одинаковых девушек. Прямо как в операции «семь Поттеров». Он почесал затылок. — Эээ… Гермиона? — Никто из трёх Гермион не отреагировал. — Гермиона, дай мне знак. — Знаки давать запрещено, — вмешался Наземникус. — И как я тогда должен угадывать? — Проявите изобретательность. Рон продолжил хмуро пялиться на каждую из девушек. Ему показалось, что одна из них незаметно улыбнулась уголком губ. Рон подошёл к ней и обхватил ладонями её лицо, чтобы поцеловать. Девушка растаяла как облако. Растаяла и другая, а третья осталась стоять на месте с грустным выражением лица. — Какая жалость! — возвестил ведущий. — А теперь посмотрим, как справится с заданием второй ухажёр. — Он взмахнул палочкой и в тот же миг на сцене вновь появились три Гермионы. Снейп ходил туда-сюда, поглаживая подбородок, бросая взгляды то на одну, то на вторую, то на третью. Наконец он остановился перед ними и сложил руки на груди. — Мисс Грейнджер, при всём моём уважении к вам и при всей моей нелюбви к публичности, я должен вам сказать это. Я надеюсь, вы поймёте, что это ради победы, и что я ни в коем случае не намереваюсь оскорбить вас. Ещё раз повторю, я вас уважаю. Но это никак не противоречит тому, что я мучительно, дико, до безумия, хочу вас трахнуть. Одна из Гермион ахнула, прикрыв рот рукой, другая округлила глаза, третья покраснела, глубоко задышала и отвела взгляд. Зал взорвался хохотом, возмущениями, аплодисментами, пошлыми фразочками, но очень быстро угомонился и замер в ожидании. Наземникус сдерживал Рона, порывающегося навалять сопернику. Снейп подошёл к третьей Гермионе, той, что смущённо опустила глаза в пол, и поцеловал. Две другие Гермионы тут же растаяли, а эта вырвалась и отвесила ему пощёчину. Снейп кивнул головой, мол «я всё понимаю» и отошёл в сторону. — Какой неординарный подход! Браво, Северус! Вы получаете один балл! Промежуточные итоги: У Северуса Снейпа четыре с половиной балла! У Рональда Уизли два! — Наземникус обратился к залу, — Сколько эта парочка уже вместе, а? Кажется продолжительность отношений никак не влияет на их качество?! — Зрители зафукали, выставив большие пальцы вниз. — Ну что же, пора переходить к следующему испытанию. В супружеской жизни страсть ох как важна. Не зря говорят, положение ваше шатко, если в постели не всё гладко! Посмотрим, кто из женихов опытнее. Наши бойцы за девичье сердце, наши рыцари без страха и упрёка попробуют возбудить Гермиону, не касаясь её! Поехали! Заиграла песня «Sweet Dreams (Are Made Of This)», Наземникус кивком головы показал Снейпу освободить сцену и сам, пританцовывая, отошёл в сторону. Рон стоял напротив Гермионы, красный как рак, не способный пошевелиться, и зло пялился на неё. — Ну же, молодой человек! Смелее! Неужели вы позволите этому старикашке победить? — сказав это Флетчер сжался под взглядом Снейпа, виновато пожал плечами и хрипло прошептал, — без обид, я должен делать шоу, вы же понимаете. Тем временем, слова Флетчера что-то пробудили в Роне. Он сжал кулаки и подошёл ближе к Гермионе с видом вратаря проигрывающей команды, напряжённо старающегося не пропустить очередной квоффл. — Слушай… это… ты вспомни, как мы целовались после уничтожения крестража. Вспомнила? Правее и чуть позади Гермионы находился огромный несуразный, как и вся окружающая обстановка, термометр, который был ей не виден. Голубая жидкость в трубке не сдвинулась. — Наш первый раз, — сказал он как можно тише, но зал всё равно расслышал, — вспомни, как это было. Датчик температуры всё ещё показывал: холодно. — Ты мне не помогаешь! Давай, Гермиона, сделай это! Представь нас. Как я раздеваю тебя, трогаю… там… везде… — последние фразы он пробубнил неразборчиво, сквозь зубы. Жидкость чуть всколыхнулась, но снова опустилась продолжая болтаться внизу. Рон резко развернулся и ушёл, не оборачиваясь. Гермиона жалобно смотрела ему вслед. Когда Уизли спустился со сцены, его встретила помощница, отвела за кулисы и сообщила, что уйти сейчас нельзя, нужно дождаться окончания испытания. Снейп вышел на середину сцены под песню «Tainted Love» и, прожигая Гермиону взглядом, стал раздеваться. Медленно, одну за другой, он расстёгивал пуговицы сюртука, пока голубая жидкость в градуснике поднималась вверх, постепенно меняя цвет на бордовый и приближаясь к делению шкалы: тепло. Когда с сюртуком было покончено, Снейп бросил его на пол и стал также неторопливо избавляться от белой сорочки. Гермиона, зал и даже сам Наземникус заворожённо смотрели на это действо. Жидкость в термометре приобретала оттенки красного, приближаясь к отметке: горячо. Скоро Снейп остался в одних брюках. Он взялся за пряжку ремня. У Гермионы подкосились ноги, она не могла отвести взгляд, хотя знала что лучше бы ей сохранить достоинство и гордо отвернуться. Снейп протянул конец пояса через шлёвки, поднял руку с болтающимся в ней, как змея, ремнём и аккуратно положил его перед собой. Полностью красная субстанция поднялась до деления: очень горячо. Северус зацепив края брюк, освободил пуговицу, и очень медленно стал расстёгивать ширинку. Жидкость в трубке достигла высшей точки: ПОЖАР, и оповестила об этом громким неприятным звоном. Гермиона обернулась на звук и только тогда увидела большой уродливый термометр. Вся красная от стыда она убежала со сцены.

***

Гермиона проснулась от того, что её толкали в бок. — Сколько можно дрыхнуть? — послышался недовольный голос Рона. — У меня в животе скоро чёрная дыра образуется. — Рон? — она открыла глаза и резко села на кровати. — Ты… ты ничего не помнишь?! Уизли подсчитывал что-то в уме, бесшумно открывая рот. По его губам можно было прочесть: «так, день влюблённых уже был, день рождения осенью, годовщина первого поцелуя в мае… — Эм… что я должен помнить? Гермиона на радостях сжала его в объятиях и убежала на кухню. За завтраком она внимательно наблюдала за Роном и спрашивала, а её ли это мужчина? А с ним ли она хочет встретить старость. Уизли с аппетитом поглощал яичницу с колбасками, просматривая спортивный раздел «Пророка», и не догадывался, какие мысли бродят в голове у его девушки. «И так будет до конца твоих дней, пока смерть не разлучит вас» — отчего-то вдруг подумалось ей. Они почти никогда не разговаривали за столом, потому что Гермионе не нравилось, когда Рон вещал с набитым ртом, а по-другому он не умел. Она внезапно вспомнила их с Северусом дружеский спор за ланчем в пятницу насчёт того, какой из ингредиентов-катализаторов более стабилен и не заметила, как на её лице заиграла улыбка. — Ты чего? — спросил Рон. — Да так… ничего. «Просто думаю о другом мужчине. И это чертовски неправильно». Гермиона обнаружила, что после этого дурацкого сна уже не способна воспринимать Рона как раньше, будто спала пелена, туман рассеялся, розовые очки разбились. Волшебный сон показал ей, что в их отношениях не всё идеально, и есть над чем работать. — Дорогой… Он оторвался от газеты и резко прекратил жевать. — Я же говорил, не зови меня так. Звучит нелепо и слащаво. — Извини… Рон. Кстати, а ты знал, что моё любимое блюдо — тост с сёмгой и авокадо? — И что? Зачем ты мне это говоришь? — с набитым ртом спросил он, продолжая читать газету. Потом со всего маху ударил по столу, так что остатки яичницы на тарелке подпрыгнули. — Чёрт! Говорил же, меняйте вратаря! Этот Линтон ни на что не годится! Пять голов подряд! Это как вообще?! — Да, это неприятно, — подавленно сказала Гермиона, задетая тем, как Рон отреагировал на её слова о тосте. Проблема была не в том, что Рон совсем её не знает, а в том, что даже не пытается узнать. Получается, она ему совсем не интересна? Кто она для него, в конце концов? Любимая женщина или удобное домашнее приложение, которое будет готовить, убирать, воспитывать четырёх (Гермиона поёжилась от этой цифры) детей, разговаривать только на темы, которые интересны ему? — А Северус знает, что я люблю тост с сёмгой и авокадо… — медленно проговорила она, но так тихо, что Рон не услышал. — Чего ты говоришь? — переспросил он. — Говорю, что мне надо на работу. — А-а-а, ну давай, — спустя пару минут, когда Гермиона уже закрыла за собой дверь, он опомнился. — Погоди, какая работа, сегодня же выходной. Разумеется, Гермиона отправилась не на работу, а прямиком домой к Снейпу. Вполне могло статься, что он так же, как и Рон, ничего не помнил о том абсурде, что творился в её сне, и, в таком случае, всё произошедшее являлось лишь игрой её воображения. Но так ли важно, сработало заклинание или нет, если переживания, противоречивые и тревожные, остались с ней? Гермиона чувствовала разочарование и обиду на Рона за то, что тот не смог справиться с простейшими заданиями, чувствовала симпатию к Снейпу, который, как оказалось, знает её слишком хорошо, чувствовала себя грязной и порочной из-за того, как её тело откликалось на его сексуальные провокации. Снейпа дома не оказалось, и Гермиона решила побродить в близлежащем парке. Ей требовалось время, чтобы всё обдумать. Был мерзкий мартовский денёк, когда можно было ослепнуть от солнца и в тот же миг продрогнуть от порыва пронизывающего ветра. В кармане Гермиона нащупала фантик от маленькой шоколадки. Этот пустяковый презент дарился каждому, кто приобретал карту постоянного клиента в кофейне «ДаблЭр». Пару недель назад обзавёлся ею и Снейп. И вот официантка в белом накрахмаленном фартуке принесла ему заказ, а на блюдце лежала эта самая шоколадка. Северус просто переложил её со своего блюдца на блюдце Гермионы со словами: «дополнительная энергия вам не помешает». Чёрт, он даже это знал, знал, что она любит сочетание горького кофе с молочным шоколадом. У неё потеплело на душе. Гермиона осознала, что почти всегда, когда думала о Снейпе, испытывала радость, нежность и массу других приятных чувств. От неожиданно налетевшего ветра она спряталась за ближайшей статуей на углу пересечения парковых троп и вдруг на соседней дорожке увидела смутно знакомую фигуру мужчины. Она не сразу узнала в нём Снейпа, поскольку он был с ребёнком. «У Снейпа есть сын?» — эта мысль была тут же отброшена, поскольку малыш был белобрысый и очень уж походил на Драко Малфоя. — «Значит возится с ребёнком крестника». Она стала наблюдать. Снейп опустился на корточки и загородил собой малыша от ветра. Гермиона имела возможность хорошо рассмотреть его лицо — таким она Северуса ещё не видела. Её строгий профессор, её деловой и серьёзный начальник строил комичные рожицы и улыбался, когда ребёнок заливисто хохотал. Её тело покрылось мурашками. Гермиона отвернулась, прислонилась спиной к статуе и прикрыла глаза: — «Ну как в такого можно не влюбиться?» — Она свернула на тропку, уходящую вглубь рощи, и чуть ли не побежала прочь, чтобы не встретиться со Снейпом. Придя домой, Гермиона застала пустую квартиру и записку: «Ушёл с Симусом и Дином на игру. Буду вечером. Целую». Рон был удивлён, когда, вернувшись около полуночи, обнаружил свет в гостиной и Гермиону не в пижаме. — Ты чего не в постели? — спросил он. — Нам надо поговорить. Рон ненавидел эту фразу. С неё начиналась любая их ссора. — Слушай, давай не сейчас. Поздно уже, я устал. — Это не займёт много времени. — Да что за срочность? Я спать хочу! — А я хочу, чтобы ты интересовался моей жизнью! — выкрикнула она нервно. Гермионе стало противно оттого, как прозвучал её голос, и она продолжила тише: — Хоть немного. Хочу, ну знаешь, ради разнообразия, не чувствовать себя пустым местом. — О Мерлин! Опять началось! — всплеснул руками Рон. — Я не хочу четверых детей, — она всё ещё пыталась говорить спокойно. — Я тоже много чего не хочу, а делаю! — Рон… я не просила тебя идти на жертвы. — А я пошёл. А ты ради меня не можешь… и ещё говоришь, что любишь. Где твоя любовь?! — Рон, послушай меня, я не буду рожать четверых. Я не хочу быть домохозяйкой и жить за городом. Мне нравится Лондон. Я хочу остаться здесь. — Да что ты прицепилась к этому Лондону! — Да потому что мне здесь нравится! И мне было бы приятно, если бы ты считался с моими желаниями! — С моими ты не считаешься! — Это какой-то бессмысленный спор. Это не разговор двух взрослых людей. — Согласен! Потому что кто-то здесь ведёт себя, как маленькая девочка. Гермиона закатила глаза. — Рон, прошу тебя, услышь меня. Я не буду рожать четверых детей, не перееду за город и не уволюсь с работы. Тебе придётся либо смириться с этим, либо найти себе другую девушку. — То есть твои желания тебе важнее, чем я? — Это моё тело, и моё право распоряжаться им… — Да-да-да, я слышал эти твои феминистские штучки уже тысячу раз. — И? — Что и? — Что ты намерен делать? — Сейчас я намерен пойти спать. Так заканчивалась почти любая их ссора, кто-то либо уходил спать, либо шёл прогуляться, а когда оба остывали, они с большой охотой попадались на умственную уловку, что о детях всё равно говорить ещё рано, а из Лондона они ещё не скоро уедут, так что спорить в общем-то незачем. Внутри они знали, что когда-нибудь им придётся довести спор до конца, но оба предпочитали этого не делать, потому что догадывались, каким болезненным может быть заключительный вердикт. — Рон! — Чего?! — Либо ты примешь мои требования, либо мы… — комок застрял у неё в горле, мешая говорить. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов и тихо выговорила: — расстанемся. — Вещи сегодня соберёшь или завтра? — пробурчал он. Волна горечи, массивной, тяжелой, накатила на неё и чуть не сшибла с ног. Гермиона ждала, что он скажет именно это, но всё равно, его ответ выбил из неё последние остатки самообладания. Тёплые слёзы покатились по её щекам. Она всхлипнула: — Рон! — Бросилась к нему, чтобы обнять, разрыдаться друг у друга на плече, просить прощения друг у друга и говорить о том, как им обоим больно и как жаль, что их отношения вот так закончились. Но Рон предпочёл справиться с эмоциями в одиночестве. Он грубо отбросил её руку и буркнул: — Не трогай меня. Дверь в спальню захлопнулась. Комок в горле начал расти, перекрывая кислород. Этим жестом Рон словно обвинял её во всех грехах, оставаясь при этом сам в положении благородной, несправедливо оскорблённой жертвы. Будто в их отношениях всё было прекрасно, а она, такая вредная, в один миг взяла и всё испортила. Гермиона опустилась на диван и заплакала.

***

Дыхание выравнивалось вместе с тиканьем секундной стрелки. Гермиона подняла голову — часы показывали половину первого. Было ощущение, что время замедлилось, пространство вокруг загустело, а предметы и тени казались то преувеличенно большими, то неестественно маленькими, создавая, как в дурном сне, чувство ирреальности происходящего. В организме не осталось жидкости, чтобы выжать из себя ещё хоть немного слёз. Гермиона уставилась на дергающуюся стрелку. В спальню идти не хотелось. Наверное, Рон уже спал, но она не решалась это проверить. Её чувства были слишком острыми и тонкими, чтобы не порваться от неосторожного слова. В мире существовал только один человек, которого ей хотелось сейчас видеть, который, как ей казалось, не способен, или, вернее, не станет говорить или делать что-либо, что её ранит, перед которым она могла быть уязвимой и в котором чувствовала поддержку. Гермиона накинула плащ, вышла за дверь и аппарировала прямо к порогу дома Северуса, не озаботившись тем, какая на улице погода, чтобы обнаружить, что её никто не ждёт. Гермиона успела слегка намокнуть, и теперь стояла под проливным дождём с наколдованным над головой куполом, ожидая, пока хозяин дома соизволит впустить её, но никто не торопился ей открывать. Гермиона постучала в пятый раз, ещё настойчивей и громче. Послышалось шевеление, ворчание, шаги. Дверь открылась, и перед ней предстал Северус, в том же халате и тапочках, что вчера, но с более недовольным и сонным видом. Волосы его были растрёпаны, а на щеке отпечатался след подушки. «Вам просто необходимо выучить правила этикета, Гермиона», — собирался сказать он строго, но как только увидел её опухшее от слёз лицо, всё его возмущение как ветром сдуло. — Что произошло? — сказал он тихо. Она вздохнула. — Ваше предложение ещё в силе? — спросила она. — Какое? — Девятнадцатилетний виски. Мне надо. Очень. — Подождите, что слу… — «Идиот, что ты делаешь! Заводи её! Заводи скорее внутрь!» — Да, конечно. Заходите. Гермиона расположилась там же, где и вчера. Снейп развёл в камине огонь, подал ей наполненный доверху стакан и обеспечил тёплыми шерстяными носками, а сам молча уставился на жёлтые искры. Гермиона понимала, чего именно он ждёт, но она также знала, что стоит ей попросить, и Северус без разговоров приготовит ей комнату, не требуя никаких объяснений. Поленья приятно потрескивали в камине, их красноватый, пляшущий свет отгонял мрак, а янтарный напиток мягко обжигал гортань, согревая тело. Наконец Гермиона достаточно расслабилась чтобы заговорить. — Виски действительно очень хорош, — сказала она и сделала несколько последних глотков. Снейп поднялся, чтобы повторить порцию. — Нет, спасибо, не тратьте на меня такой замечательный напиток. — Ну что вы, напоить женщину — святое дело! Она улыбнулась и позволила ему наполнить её бокал снова. С ощущением какого-то дежавю они молчаливо сидели в полутёмной комнате, только теперь пила она. — Мы с Роном расстались, — неожиданно прозвучал её голос. Снейп собирался обронить вежливое «мне жаль», но врать не хотелось. — Если я могу что-то сделать для вас… — Обнимите меня. Их взгляды встретились, Гермионе показалось, что в его глазах что-то вспыхнуло, за секунду в них пронеслась целая вселенная. Снейп почему-то мешкал. Она подосадовала: — Вчера вы были решительнее. — Я… — Забудьте. Я слишком много выпила. — Нам лучше пересесть на диван, — быстро перебил он, пока она не ляпнула что-нибудь ещё, что навеки похоронит возможность перевести отношения в другую плоскость. — Там… удобнее. Поначалу неловкие, затем всё более уверенные касания. Его руки обнимали, прижимали к себе, поглаживали, губы шептали, что всё будет хорошо, целовали макушку. Мерлин, как же хорошо ему было с этой женщиной. Даже просто сидеть рядом и слушать её сбивчивые жалобы и всхлипы. Когда Гермиона выговорилась, она слегка отстранилась от Снейпа и посмотрела ему в глаза: — Ты всегда был рядом. Спасибо. Снейп поморщился. Слова резанули ухо, прозвучав как дружеская благодарность. Он обхватил ладонями лицо Гермионы и приблизил к нему своё. Пусть лучше он сейчас получит пощёчину за свою дерзость, чем упустит момент и навсегда останется для неё лишь утешающим другом. Снейп коснулся губами приоткрытого рта, осторожно, ожидая, что она отпрянет. Не встретив сопротивления, он прикусил её нижнюю губу, а потом нежно лизнул укушенное место и остановился. Услышав требовательный стон, он ухмыльнулся и продолжил наступление. Гермиона не удержалась и прижалась к нему всем телом. Довольный развитием событий, Снейп углубил поцелуй. Его руки опустились ей на шею, легли на плечи, поползли ниже, чтобы трогать, сминать, гладить более интересные места, язык проник внутрь, коснулся её языка, и она обмякла в его объятиях. Снейп стал покрывать поцелуями её лицо, шею, добрался до мочки уха и прошептал: «Если бы ты знала, как долго я ждал этого, — он услышал согласный стон, — как сильно желал».

***

Прошло два года. За это время вещи Гермионы перекочевали сначала из квартиры Уизли-Грейнджер в новую съёмную комнату, а затем в дом к Снейпу; была проведена тихая тайная церемония, на которой всё же удалось поприсутствовать одному любопытному жуку, после чего вышли несколько статей от «Снейп женится на бывшей ученице!» до «Возраст любви не помеха?»; Рон стал встречаться с Лавандой Браун. Он и Гермиона не вернулись к прежней дружбе, но могли спокойно находится в компании друг друга, что уже было неплохо; и наконец ближний круг четы Снейпов узнал об ожидании первенца — наследника рода Принцев. Гермиона тяжёлой поступью направлялась в магазин для будущих мам обновить гардероб. Её живот уже был хорошо заметен, и о своём привычном сорок втором размере пришлось забыть. Двигаясь вниз по Косой Аллее, она увидела в толпе волшебников знакомое лицо. Мужчина тоже её заметил. Наземникус Флетчер остановился, гаденько ухмыльнулся и подмигнул ей. Гермиона отвернулась и ускорила шаг. Кое-кто всё-таки помнил.