Я не хочу замуж за тебя

      Вывалившись из зелёного пламени, Джинни шагнула вслед за Малфоем, тянущим её за собой. За их спинами камин снова вспыхнул и в комнату вошли Нарцисса и Люциус Мафлой.       — Какой позор! Брак с предательницей крови! — цедил последний.       Джинни, не сделав ни одного движения, всё же каким-то образом оказалась за спиной младшего Малфоя.       — Люциус, — тоном, которым она обычно указывала сыну на его неподобающее поведение, Нарцисса обратилась к мужу, — в конце концов, она чисто…       — Она Уизли! — гаркнул Люциус, — предатели крови, нищеброды, позор магических…       — Не стоит так её называть, отец, — в голосе младшего Малфоя звучало предупреждение.       — Это еще почему? — старший Малфой сверкнул глазами.       — Ты слышал Тёмного Лорда: Она. Моя. Невеста. — отчеканил Малфой.       У Джинни закружилась голова и, почувствовав, что совсем теряет силы, она вцепилась в мантию стоящего рядом Драко Малфоя.       Сын и мать заметили это, и Нарцисса предложила:       — Отведи девушку в комнату для гостей, Драко, я велю домовикам приготовить ей снадобье и устроить её там поудобней.              — Я отведу её в свою комнату, — уверенно ответил ей сын.       — Но Драко…       — Не беспокойся, я её не обижу, — он мягко прервал мать, и, переведя взгляд на отца, добавил: — и никому не дам обидеть.       Развернувшись, он повел за собой всё больше слабеющую девушку, а за их спинами продолжался разговор:       — Он ещё и собрался поселить эту Уизли в своей комнате?!.       Дальнейшие возмущения Люциуса и тихие ответы Нарциссы Джинни уже не смогла разобрать. Она почувствовала, как оседает на пол и как Драко подхватил её на руки. Дальше она провалилась во тьму. Такую тёплую, всепоглощающую тьму.       Джинни очнулась от ощущения приземления на что-то мягкое и прохладное. Кровать. Голова неимоверно болела и кружилась, на глаза будто наложили тугую повязку, а тело придавило глыбой. Попыталась пошевелиться — не выходит. Но тело не потеряло чувство осязания: к ней прикасались.       Она попыталась открыть глаза и прошептала:       — Не трогай меня, Малфой…       Глаза, будто чем-то острым, резанул свет. Над ней стоял младший Малфой с палочкой в руках, вернее она поняла, что это он, потому что в ярком свете видела белокурый силуэт.       — Сейчас не до праведной целомудренности, Уизли, — услышала она его голос.       Он снова коснулся её рук палочкой, произнося что-то. Потом повернулся к домовику:       — Принести обезболивающее и восстанавливающее зелье, на ссадины и раны — обеззараживающее и ранозаживляющее… сведи эти ужасные синяки, — потом добавил. — И накорми ее. Бульон, или что там обычно нужно. Но она давно не ела нормально, поэтому много еды не стоит давать. Станет только хуже.       Домовик что-то пискнул и исчез. Силуэт Драко дернулся и стал удаляться. Джинни испугалась альтернативы остаться одной:       — Ты куда? — прошептала она.       — Надо поговорить с родителями. Домовики позаботятся о тебе, — и, подумав секунду, добавил: — Тебе тут ничего не угрожает.       Силуэт исчез, а рядом материализовалось уже два домовика. Шепчась, они принялись обрабатывать её тело, а Джинни снова провалилась в такую приятную и уже давно знакомую тьму.       Он вернулся, когда домовики уже заканчивали свои медицинские процедуры, а Джинни уже пришла в себя. Она ещё не ела, сил не было.       — Дальше я сам, — обратился он к домовикам. Те с хлопком исчезли из комнаты.       — Можешь сесть?       Джинни кивнула и, садясь, поняла, что большая половина её тела обнажена. Она подобрала к себе свои бледные худые ноги, обвивая их руками и пытаясь прикрыться. Но Драко её не разглядывал, просто подтянул к ней покрывало. Прикрывшись им, Джинни наблюдала за его действиями. А он в этот момент палочкой трансформировал поднос с едой в подобие маленького столика, с которым к ней приходила мама, когда Джинни болела в детстве и кормила её с ложечки. Отлевитировав столик к ней на кровать, он сел в кресло неподалёку и скомандовал:       — Ешь.       Дважды просить её не надо было. Она не ела толком два дня, а за последние сутки ей досталось всего пару глотков воды. На столике-подносе стоял изящный фужер с тыквенным соком, фарфоровая чаша с, кажется, бульоном, и в тон ей фарфоровое блюдце с теплой булкой. Первым делом Джинни схватилась за стакан с соком и жадно его осушила.       — Не торопись, тебя вывернет, — раздалось с кресла.       — Давно не пила, — вытирая губы, смутилась девушка.       Драко направил палочку в её сторону и она вся сжалась от страха.       — Агуаменти.       Бокал наполнился водой.       Даже не поблагодарив, она прижалась губами к фужеру.       — Еще, — попросила Джинни, осушив бокал.       — Говорю же, нельзя сразу много. Поешь.       Джинни послушно взялась за ложку и принялась за бульон, заедая ароматной булкой. Драко отметил для себя, что её движениям свойственно определенное изящество даже в такой ситуации.       Пока она ела, оба молчали. Покончив с бульоном и булкой, она с надеждой посмотрела на фужер, а затем на Малфоя. Бокал наполнился на треть водой.       Драко щелкнул пальцами и в воздухе материализовался домовик. Без лишних объяснений он забрал столик-поднос и опять исчез.       Тишину никто не нарушал.       Вопросов у неё не было. Вернее, их было много, но сформулировать ни один из них она не могла. Она не смотрела на него, но чувствовала, что и он на неё не смотрит. Просто замер, будто и нет его здесь вовсе.       — Что со мной будет? — наконец решилась Джинни.       — Что? — вышел из оцепенения Малфой.       — Что будет со мной? — повторила вопрос Джинни.       — Через пару месяцев ты станешь миссис Малфой, — спокойно ответил Малфой, поднимаясь с кресла и двигаясь в её сторону.       Джинни вся напряглась и ощетинилась.       — Не переживай, малышка Уизли, — он остановился рядом с кроватью. — Никто тебя до свадьбы не станет принуждать к чему-то подобному, — он кивнул на кровать и, ухмыльнувшись, добавил: — если сама не захочешь.       Джинни кивнула, а когда до неё дошёл смысл слов, спросила спину, удаляющуюся, кажется, в ванную комнату:       — А после свадьбы?              Он остановился, развернулся и задержался взглядом на её лице:       — А после свадьбы наши желания никого не будут волновать, только долг.       И исчез за дверью ванной комнаты.