Как мать, Как дочь (Like Mother, Like Daughter)

Лето 2024 г., Кенсингтон, Лондон. Роза Грейнджер-Уизли была официально разочарована. Она закончила Хогвартс на отлично, как и ожидалось, и только что получила от Скорпиуса Малфоя почести на два балла. О параллелях между ее матерью и отцом Драко в тот день кричали в «Ежедневном пророке», что оставило у нее довольно кислый привкус во рту. После инцидента на четвертом курсе она и Скорпиус стали ближе. Никогда официально не исключались, но, безусловно, они склонялись друг к другу для утешения в трудные времена. Определенно, когда гормоны перегружались, обычно после окончания экзаменов. Несмотря на все усилия Малфоя, он так и не смог заставить ее стать его девушкой, и, честно говоря, она относилась ко всему этому неоднозначно. Ее мать была министром магии последние 5 лет и оказалась лучшей с тех пор, как начались записи. Новый уровень достижений, к которому нужно стремиться! Справедливость, казалось, не входила в уравнения, из которых складывалась ее жизнь. Она вздохнула на кухне, когда кружка кофе остыла на кухонном островке. Было утро субботы, а это означало, что ее отец катался на метле с Хьюго и другими двоюродными братьями Поттерами и Уизли. Это означало, что ее мать заперлась в своем кабинете, было бы полезно, если бы она была рядом, чтобы поговорить. Почти телепатически Гермиона Грейнджер-Уизли ворвалась на кухню. Роза посмотрела на свою мать, которая по-прежнему оставалась невероятно красивой ведьмой, несмотря на нагрузку на работе. — Рози, ты выглядишь немного мрачной. Что у тебя на уме? Гермиона приняла сгорбленную позу дочери, чьи локти были на поверхности кухонного острова, а руки обхватили подбородок и линию челюсти. — Ничего, ничего на самом деле. Гермиона подошла к Розе, успокаивающе положила руку ей на плечо и чмокнула в щеку. — Думаю, мы оба знаем, что это неправда. Ты немного опасаешься присоединиться к Министерству в его программе для выпускников или что-то еще? Роза наклонила голову, чтобы посмотреть на мать. — Что-то еще. Это Скорпиус. Он хочет, чтобы все было официально. Я имею в виду, он хороший и все такое. Но я не могу отделаться от мысли, что упускаю что-то большее. К тому же папа все еще ненавидит Малфоев. Так что, хотя я и достигла совершеннолетия, я никогда не услышу конца этого. А я этого не хочу. Роза почувствовала, как мать наложила тепловые чары на ее кружку, прежде чем отошла к раковине и налила себе стакан воды. — Что-то другое? Что-то более опытное? Кто-то более опытный? Роза покраснела, когда ее проницательная мать увидела суть дела. — Да. Я целовалась с мальчиками. Интереснее что бы это было с мужчиной. Я не хочу идти по жизни, имея дело с людьми, которые только учатся, как я. Хоть раз я хотел бы, чтобы меня научили. Поняв, в чем она только что призналась, Роза со стоном смущения обхватила голову руками. Она почувствовала, как рука матери медленно, успокаивающе провела кругом по ее спине. — Я имею в виду, вы с папой встретились после битвы за Хогвартс. Я слышал о Викторе Краме и склизком МакЛаггене. Но это было не то, не так ли? Присутствие ее матери уменьшилось, и она почувствовала, как изменилась атмосфера. — Разве это не так, мам? Гермиона пристально посмотрела на нее. — Нет, не было. Роза подняла голову и полностью выпрямила спину. — Во имя Годрика, что ты имеешь в виду? Последовала еще одна многозначительная пауза. — Можешь ли ты дать мне обещание, что то, что я скажу, никогда не выйдет из этой комнаты? Я имею в виду никогда, даже если я умру, а ты все еще жива. Свирепость слов ее матери потрясла Розу, но это была слишком важная возможность, чтобы упустить ее. — Обещаю. Клянусь своей магией, что никогда никому не расскажу то, что ты мне расскажешь. Гермиона улыбнулась торжественности обещания. — Очень хорошо. Пожилые мужчины имеют большой опыт и определенное щегольство. — Она слегка нахмурилась. — Очень редко это приводит к счастливому долгосрочному будущему. Понимаешь? Роза понимающе кивнула. — После года работы в Министерстве мы с твоим отцом расстались. Этому способствовали давление на работе, разные цели и борьба за то, чтобы вернуться к какому-то подобию нормальности. Это и было слишком для нас, чтобы быть в постоянных отношениях. Гермиона уставилась в свой стакан с водой, как будто это был Омут памяти. — Однажды я шла по коридору и увидел Люциуса Малфоя в сопровождении двух авроров. Его вызвали в министерство для проверки условно-досрочного освобождения. Я чуть не прижалась к стене. Несмотря на то, что я был на стороне победителей, мужчина-Малфой по-прежнему представляет собой пугающее и внушительное зрелище. — Она улыбнулась дочери. — Хотя влияние Астории на Скорпиуса и изменение отношения Драко смягчили это. Но тогда они все еще запрещали волшебников. Разум Розы проанализировал факты и увидел, как это могло быть. Гермиона продолжила. — Затем он сделал самую неожиданную вещь. Он извинился передо мной. Разум Гермионы ясно помнил случайную встречу. Она прижалась спиной к стене, прижимая к груди папку и палочку для слабой защиты, в то время как старший Малфой остановился, чтобы поговорить с ней, опираясь на свою трость с серебряным набалдашником. Два аврора направили на него палочки, но он, похоже, совсем не смутился. Затем последовали судьбоносные слова. — Мисс Грейнджер, я был бы рад, если бы вы предоставили мне возможность извиниться перед вами за мою, очень большую, роль в ваших страданиях. — Он посмотрел по обе стороны от себя на авроров. — Но не здесь, при таких обстоятельствах. Если бы вы могли найти время, то я хотел бы принести вам частные и полные извинения. В свободное время. Может быть, за чашечкой кофе? Один из авроров огрызнулся на него. — Иди вперед, отбросы Темных Волшебников! Прежде чем ее мозг полностью обработал слова, троица снова двинулась вперед. Гермиона приняла решение за долю секунды и поспешила за ними, остановившись перед ведущим аврором. — Я согласна. — Я пришлю вам сову, когда и куда в поместье Малфоев. На лице старшего Малфоя промелькнуло удивление — единственный сигнал, показывающий, что он ожидает от нее отказа. Когда оно пришло, извинения были полными и искренними. Почти уничтожение всего, что он любил, лишило его приверженности расистской идеологии, которую его семья отстаивала на протяжении стольких поколений. Одна встреча стала повторяться раз в две недели, и, несмотря ни на что, они подружились. Драко женился на Астории и теперь управлял семейным бизнесом из Парижа, чтобы помочь ему восстановить свою жизнь. Она выразила свои соболезнования в связи со смертью Нарциссы, которая очень сильно ударила по обоим волшебникам Малфоя. И, конечно же, богатство знаний, которые она могла получить от него, очень привлекало. Недели превратились в месяца, а через полгода Люциус был полностью освобожден от условий испытательного срока. Как ни странно, оказалось, что их дружба была замечена Кингсли Бруствером, а Люциус расценил ее как искренний акт раскаяния и раскаяния. Благодарность старшего Малфоя была почти смущающей, когда он сказал ей, прежде чем он сделал шаг, которого Гермиона не осознавая ждала. Приглашение на обед в мэнор. Люциус заверил ее, что все поместье было перестроено за несколько месяцев после окончания войны. Ничто не напомнит ей о первом и единственном ужасном разе, когда она была там. Через неделю после его полного освобождения Гермиона очутилась у парадных дверей, дрожа от предвкушения. В логово Змея. Обед сам по себе был вкусным, но она не съела слишком много. Люциус сидел во главе стола, а Гермиона заняла свое место справа от него, а Свободные Домовые Эльфы оказали великолепную услугу. Она почти чувствовала себя виноватой за то, что осталась. Почти. Голод в глазах старшего Малфоя было достаточно, чтобы поддерживать целую армаду бабочек в ее желудке. Гермиона была опрятной, хлипкой или каким словом она могла придумать, чтобы быть слегка пьяной за ланчем. Это был ее ход. Всегда ее. Она встала на дрожащие ноги, когда взгляд Люциуса пробежался по ее телу, и сделала несколько шагов, чтобы устроиться у него на коленях и поцеловала его полные губы. Люциус чуть отстранился, и выдохнул ей в губы, он посмотрел в ее полузакрытые глаза. — Салазар. Я слишком долго хотел это сделать. А теперь я собираюсь полакомиться твоим телом, пока не взойдет солнце. Пока не…. Ты хочешь, чтобы все происходило медленнее? Пальцы на ногах Гермионы плотно сжались, когда он засунул язык ей в рот, крепко обнимая ее. Это было то, чего она так терпеливо ждала. — Просто отведи меня в постель и сделай так, чтобы мне было хорошо. Люциус положил одну руку на ее спину, а другой обхватил ее колени, прижавшись губами к ее губам, он засунул язык в более чем готовый рот Гермионы. Она обвила руками его шею, прижавшись всем телом к ​​нему, когда он вышел из комнаты в коридор. Люциус повернул направо и направился вверх по лестнице в главную спальню. Гермиона ожидала, что в пылу их явной страсти друг к другу они сорвут одежду друг с друга. Это было совсем не так. Отнеся ее в комнату, он поставил ее на ноги перед зеркалом в полный рост и встал позади нее. С мучительной медлительностью он целовал ее шею с обеих сторон, пока его руки медленно расстегивали ее кремовую блузку и вытаскивали ее из темно-синей юбки-карандаш. Бюстгальтер тоже был кремовым и полностью прозрачным. Она вздрогнула, когда его руки обхватили и сжали ее более полный бюст, время от времени проводя пальцами по соскам через ткань, заставляя потоки удовольствия течь к ее ядру. Люциус едва контролировал себя, он хотел только раствориться в ее коже, снова и снова вонзаться в нее с безрассудной энергией. "Этот первый раз должен быть особенным. Полная забота и внимание к ней. Прежде чем я отошлю ее, пока не восстановлю имя Малфоя. Просто проведите эту ночь вместе. Тогда я позабочусь о том, чтобы она была в безопасности от стервятников, которые утащили бы ее вниз". Как будто все происходило в замедленной съемке, руки Люциуса соскользнули с ее лифчика, и от потери контакта ей стало холодно. Его большие пальцы просунулись под пояс ее юбки в поисках пуговиц или застежек-молний, ​​которые освободили бы их от ее тела. — Правее, две пуговицы и молния. Она была потрясена тем, насколько гортанным стал ее голос. Он мастерски расстегнул их, и они присоединились к ее блузке на полу у ее ног. Несмотря на то, что это был холодный день, она не надела колготки и была благодарна за то, что не было еще одного слоя, отделяющего ее кожу от его прикосновений. "Не могу поверить, что эта красивая ведьма в моих руках". Прозрачный бюстгальтер был великолепен. Это должно быть сорвано с нее. Он заметил застежку спереди, что позволяло смущающе легко расстегнуть и спустить ее с плеч, и присоединить к растущей куче одежды у ее ног. Руки Люциуса потянули ее руки вверх, чтобы обвить их вокруг его шеи. Протягивание ее рук вокруг его шеи произвело желаемый эффект, позволив ему увидеть ее сжатые груди во всех мучительных деталях. Одна рука обхватывала, сжимала и пощипывала соски на обеих грудях. Другой он провел ниже, проталкивая кисть под резинку ее кружевных трусиков, один палец лениво чертил круги в ее личном саду. Более. Он хотел большего. Рука покинула узкие трусики, что вызвало нетерпеливое нытье Гермионы. — Ничего хорошего не создается на скорости, мое прекрасное создание. Он оттянул клочок кружева, а Гермиона помогла ему, покачивая бедрами, а затем сняв последний предмет одежды, и она была полностью обнажена под его голодным взглядом. Люциус поднял голову и плечи, заставляя тело Гермионы следовать за восходящим движением, вставая на цыпочки. — Ты чертовски великолепна. Открой свои глаза. Посмотри на мои руки на твоем теле. Ее глаза распахнулись, чтобы посмотреть на могучие руки, блуждающие по ее груди и талии. — Я хочу отметить тебя как свою. Но в уединенном месте, чтобы только ты могла видеть, что мы были вместе. Я хочу, чтобы ты отметила меня как своего. Говоря это, он ввел в нее один палец, не слишком сильно, но достаточно, чтобы она почувствовала, что он внутри нее, одновременно пощипывая сосок. Руки Гермионы распахнулись, когда она застонала и ерзала задницей на его промежности. Не было абсолютно никаких сомнений в реакции и размерах его тела. — Повернись, Гермиона. Она опустила руки и руки и повернулась в круге его рук. — Люциус, — промурлыкала она, — на тебе слишком много одежды. Дьявольская ухмылка, вернувшаяся к ней, заставила его колени подкоситься. — Всему свое время. А теперь кое-что, что заставит вас чувствовать себя по-настоящему хорошо. Прежде чем Гермиона успела пошевелиться, он подхватил ее на руки и отнес к кровать. — Что ты собираешься сделать со мной? Нет ответа. Он уложил ее, но с торчащими из конца голенями. Любое замешательство закончилось, когда он опустился перед ней на колени и положил ладони на свои колени. — Ммм. Я не думаю, что это работает для меня. Я имею в виду, что никогда не было….. оооооо! Долгий, сильный удар его языком по ее складкам доказал ему то, что он подозревал, Гермиона когда-либо испытывала только дерьмо или была с ленивыми любовниками в своей жизни. Ей больше не придется соглашаться на второе место. Он использовал свои руки, чтобы удерживать раскачивающиеся бедра на месте, и продолжил свои вялые исследования. Никто не сказал ей, что это так. Да, конечно, в книгах, как о магглах, так и о волшебстве, это изображалось как легкое и приносящее удовлетворение. Опыт реальной жизни далёк от этого. Это был декадент. Было всего два часа дня субботы, и слабое декабрьское солнце освещало ее обнаженное распростертое тело, пока один из (бывших) главных Темных Волшебников пировал на ее невинном теле. Ну, может быть, не так уж невинном, но это была всего лишь деталь. Он остановился. Какого хрена он остановился? — Все в порядке, Гермиона? Она приподнялась на локтях, на ее лице появилось болезненное выражение. — Все было хорошо, пока ты не остановился! — Я всего лишь ваш покорный слуга, миледи. Он насмехался над ней. Прежде чем она успела гневно возразить, он снова провел языком по ее складкам. Сила испарилась из ее рук, и Гермиона снова упала на спину, вцепившись руками в одеяло. Люциус наслаждался собой, несмотря на то, что в брюках было болезненно тесно, а его член напрягался, чтобы вырваться наружу. Не стоит слишком много дразнить в первый раз. Он поднес руку к ее правой груди, как ласку, которая раньше вызывала чуть более громкие стоны. Затем переместил язык к ее клитору и увеличил скорость, другой рукой он проталкивая палец внутрь багрового ядра и скручивал его. Ее стоны становились все быстрее и громче. "Давай! Теперь! Я хочу, чтобы ты разбилась о мои пальцы и язык". Что Гермиона и сделала с отчаянным криком женщины, никогда не испытавшей оргазма от действий мужчины. Никогда Рон или любой другой волшебник не заставляли ее кончать. Люциус откинулся на пятки и смотрел, как ее тело вздымается от огромных глотков воздуха. Через пару минут она, задыхаясь, сказала. — Это было неловко. — Что было, моя милая ведьма? Его грохот снова заставил ее сердце дрожать. Гермиона закрыла лицо рукой, чтобы Люциус не увидел свирепого румянца. — Я кончаю вот так, так быстро. Такого никогда не случалось раньше. Люциус поднялся, возвышаясь над ней. — Я мог бы довести тебя до грани и несколько раз одарить тебя оргазма. Это то, что я приберегу на будущее. Гермиона сердито посмотрела на него. — Не смей, скотина. И я думаю, что ты мне кое-что должен, Люциус. — Да? — Она убрала руку, снова приподнялась на локтях, ухмыляясь шесту палатки в его брюках. — Это. Голый. — Все, что угодно миледи! Он начал снимать туфли и носки, прежде чем обратить внимание на белоснежную рубашку и черные брюки. Она зашипела от его огромных размеров, она никогда раньше не видела такого массивного и надеялась, что это не разорвет ее пополам. — Ты обычно ходишь в коммандос? — Нет. Это только для тебя. С демонической быстротой, с которой Гермиона сталкивалась в менее желательных ситуациях, он рванулся вперед, врезался в нее губами и прижался всем телом к ​​ее коже, что толкнуло ее обратно на кровать. — Мммммм. Слова быстро покидали ее. Он прервал поцелуй. — Ты готова? Можешь принять меня? — Да, но медленно. Он хмыкнул и ткнулся головкой в ее вход, снова искоса взглянув вниз. Действия значат больше, чем слова. Ее рука скользнула вниз, чтобы схватить его широкую голову и притянуть к себе. Во имя Морганы, я ждал этого несколько недель. Он внутри меня. Это намного лучше, чем моя фантазия. — Ххххнннн… — Люциус сделал паузу. — Слишком много? Гермиона открыла глаза и увидела его встревоженный карий взгляд. — Просто нужно приспособиться… к тебе, — она переместила руки к его бедрам и потянула его. — Дай мне еще немного себя. Он медленно двинулся вперед, она сфокусировала взгляд на татуировках на его груди и вдохнула опьяняющий аромат этого чертовски идеального лосьона после бритья. Люциус не останавливался, просто продолжал двигаться в том же очень медленном темпе, гарантируя, что все будет сделано в той мере, в какой сможет выдержать ядро ​​Гермионы. Через две минуты он был на три четверти пути, и ее руки сомкнулись на его бедрах, останавливая продвижение. Она ахнула. — Это все, что я могу вынести. Люциус медленно потянулся назад, пока его кончик почти не вышел, а затем двинулся назад немного быстрее. Он оперся на один локоть, а другой рукой надавил на ее точку, снова стимулируя ее клитор. — Слишком возбуждена? — Нет, но…. ааааа…. Люциус удерживал позицию на три четверти длины, вращая большим пальцем маленькие круги, чтобы усилить ее ощущения. — Посмотри на меня. Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь. Гермиона резко открыла глаза и увидела, что его серебряные глаза теперь стали почти черными из-за расширенных зрачков. Годрик и Мерлин, она была наполнена им и доведена до второго оргазма. Ее руки вцепились в его бедра с такой яростью, что Люциус знал, что завтра он с гордостью будет нести синяки. — Ты такая хорошая девочка. Не сдерживайтесь. Кончи со мной. Его темный голос вибрировал в ее уже возбужденном состоянии. — Люциус, черт… Я…. сейчас. Сжатие ее стен рассказало ему свою собственную историю оргазма Гермионы, почувствовал, как ее руки дрожащими руками оттолкнули его большой палец, прежде чем она закрыла глаза и позволила второй серии разрядов пройти через ее тело. Люциус медленно вышел из нее и лег рядом с дрожащим телом, чтобы крепко обнять. "Я не заслуживаю эту ведьму. Я использую свой единственный шанс с ней сегодня. Все будет кончено после сегодняшней ночи". — Ты… ты еще не получил удовольствия. — Она говорила ему в шею, а Люциус положил ее голову на свое мощное плечо. — У нас есть остаток дня, вечер и ночь, Гермиона. У нас есть время. — Просто дай мне еще несколько минут, — в ее голосе звучала умоляющая нотка. Люциус усмехнулся. — Возьми столько времени, сколько тебе нужно. Я никуда не уйду. Она ответила смехом и заерзала в его объятиях. — Где у тебя душ? Я хочу помыться. — Он сел, увлекая ее за своим телом, и кивнул на дверь в дальней стене. — Тогда давай, мой темный волшебник! Люциус открыл душевую в своей ванной комнате. Струи воды обдували его бледное скульптурное и покрытое шрамами тело со всех сторон. Его ноги были по ширине плеч, руки упирались в дальнюю стену, а голова была опущена. Гермиона подошла к нему в теплой воде и нежно прижала руки к узкому V-образному вырезу его бедер. Он повернул голову, длинные волосы свисали ему на лицо. — Здравствуй, ведьма. Этот звук заставил ее ядро ​​сжаться, а клитор затрепетать, но она не должна была удержаться от своего намерения. — Оставайтесь на месте. Он надеялся и молился, чтобы Гермиона вошла в его постель и была здесь, в его душе. Командуя им. Он определенно подыгрывал тому, что она имела в виду. Он вернулся в положение, упершись обеими руками в стену. Глядя вниз, он увидел, как длинные изящные пальцы достали его дорогое мыло с того места, где пол соприкасался со стеной, и изрядное количество пены попало на ладонь. Затем она поднялась и, поглаживая его длину, издала глубокий стон. — Сильнее? Вопрос был едва слышен из-за шума воды. — Да, пожалуйста. Ощущения становились сильнее, чем он мог вынести, особенно когда ее живот вплотную прижался к его твердому заду. Она была главной, и у него не было никакого желания менять такое положение вещей, ведь в будущем у него будет достаточно времени, чтобы показать ей, как он может ублажать ее тело. Ее рука продолжала ровные движения, а ранее свободная рука Гермионы прижалась к нижней части его живота. Между этой рукой и ее твердым животом его тело застыло на месте. Не было другого места, где он предпочел бы оказаться в этот идеальный момент времени. Через некоторое время она почувствовала, как дрожат его ноги, предвещая предсказуемые признаки того, что он близок к освобождению. Гермиона остановилась, но удержала руку на месте, слегка сжимая его кончик. — Гермиона… почему? Он не просил и не умолял, но явно был недоволен. — Слишком много, слишком рано. Ты заслуживаешь большего. Стон, вырвавшийся из его рта, был настолько близок к мольбе, насколько это возможно. Гермиона перешла к следующему этапу своего плана, держа руки на его талии, она поглаживала себя вокруг его талии, пока не оказалась под его вытянутыми руками спиной к стене. — Смывай мыло. Хоть у меня и грязный рот, я не хочу, чтобы его мылом мыли. Серебряные глаза Люциуса выглянули из-под мокрых платиновых волос, отчего у нее перехватило дыхание. И снова Гермиона заставила себя взять себя в руки. — Просто сделай это, Люциус. Без лишних слов он использовал руку, чтобы убедиться, что его член чист от всего мыла. Гермионе действительно пришлось пару раз замедлить движение его запястья, чтобы убедиться, что он не перевозбудился. Обрадовавшись, что все в порядке, Гермиона опустилась на колени и нежно пососала его, и тут же была вознаграждена глубоким рычанием гигантского воина над ней. Хорошо. Теплая вода, струящаяся по плиткам пола, означала, что ей было не слишком неудобно, и, взглянув сквозь ее влажные ресницы, можно было увидеть, как сильно расширенные зрачки Люциуса пожирают ее подпрыгивающую, покачивающуюся обнаженную фигуру, пока она начинает действовать на него. Лучше, чем хорошо. Он был огромен во всех аспектах, она никак не могла вместить его целиком в свой рот. Одна рука легла на его яйца, а другая работала синхронно с ее ртом. Гермиона была беспощадной. Ее щеки впали, когда сила всасывания увеличилась в несколько раз, рука на основании его члена скрутила его твердо, но нежно с той же силой, что и его яйца. Люциус был на седьмом небе. Так много раз в своей жизни он командовал, что очень немногие осмеливались бросить вызов его контролю над ситуацией. Здесь и сейчас Гермиона Грейнджер низвела его до нищенского слуги со своей властью, и он любил каждую драгоценную секунду этого. Он приближался к кульминации намного быстрее, чем обычно, и ему было все равно, потому что это была сбывшаяся мечта. Гермиона, Гермиона, Гермиона. Это слишком знакомое ощущение пучка нервов под его мясистой головой неумолимо приближалось к огромному апогею. — Гермиона… я больше не могу сдерживаться… Его голос звучал сдавленно, как раз перед тем, как дунуть. Рев, который сопровождал его освобождение, был бы слышен за много миль, и к счастью, поместье было так изолировано. Гермиона проглотила все, что он мог дать. Это было нелегко, она всегда подозревала, что не было в нем такого аспекта, в котором он не был бы всем или ничем. Он все еще стоял в том положении, в котором она велела ему оставаться, ее глаза были прикованы к напрягающимся мышцам его тела, пока Люциус прерывисто дышал, входя и выходя из своего могучего тела, и на этот раз его глаза были закрыты. Гермиона встала, все еще удивляясь тому, что ее высокая фигура оказалась в радиусе действия его мощной руки, и нежно поцеловала его в губы. — Хороший мальчик. Ты такой хороший, послушный мальчик. Она обвила руками его талию и прижалась к нему своей мокрой обнаженной фигурой.

**********************************

Мысли Гермионы вернулись к настоящему и к очень тихой Розе. Она рассказала о высокоуровневых моментах своей встречи с Люциусом Малфоем, пропуская самые интимные детали. Это было не единственное их время вместе, их короткий роман длился несколько месяцев после этого, прежде чем Рон умолял ее снова быть вместе. Роуз встала. — И, значит, ты думаешь, что это хорошо? Кратковременный роман с пожилым мужчиной? Гермиона снова улыбнулась при воспоминании. — Да, знаю. Пока ты держишь контроль. Кроме того, я слышал, что Скорпиус во Франции, а Драко дома один? Обе ведьмы хитро улыбнулись.