Укрывший серебро бархатный шёлк

      Лёгкий поток ветра дёрнул тонкую расшитую золотыми узорами вуаль, что покоилась за спиной девушки. Взгляд её холодных глаз казалось смотрел прямо в душу, но Ред Вельвет даже не дёрнулся, когда Пастри сделала пару шагов в его сторону, приминая каблуками густую траву.       Они находились на краю какой-то деревушку посреди долины, укрытой холмами, которую давно покинули её обители. Встреча их была спонтанной, Пастри отправили на разведку, а Вельвет хотел немного развеется, вместо того чтобы находиться в собственном временном военном лагере. Сейчас же он сидел на уцелевшем ящике, чтобы не смотреть на девушку сверху вниз.       — Ты понимаешь, что мы не можем быть вместе, — холодная сталь девичьего голоса разрезает тишину, что повисла между ними.       А были ли они на самом деле вместе? Оба сказали бы, что нет, но судьба сводила их снова и снова, после той роковой встречи на этажах Тортовой башни. Сначала они были простыми врагами друг для друга, но всё резко изменилось, парень даже не заметил как именно. Девушка при встрече просто перестала направлять на него свой арбалет.       — Я до сих пор не могу понять, как смогла попасться на твои чары, — Пастри разворачивается к Вельвету, высказывая свои мысли. — Я не знаю, что заставляет моё сердце стучать, словно тревожный колокол, что заставляет дыхание остановиться, как перед выстрелом, чтобы не сбить прицел. Но я знаю кое-что другое.       Яркий взгляд голубых глаз скользит вниз и останавливается на обитых золотом мысках собственных сапог. Она не первый раз заводила разговор о своих чувствах, в глубине души надеясь, что это лишь магия, что затмила её ясные мысли. Но чем дальше шло время, тем сильнее чужеродные эмоции захватывали молодую девушку.       — Сначала они будут издеваться над тобой, после убьют, жестоко, беспощадно, и меня заставят смотреть на это, а я и не смогу им отказать. Это будет первой частью наказания. Дальше будут истязать моё тело, доведя до полусмерти, а потом все отвернутся, уйдут прочь, даже не смотря, как меня по милости лишат жизни, не выразив мне и толики сожаления.       Девушка закончила свою речь. Любой бы на её месте уже разразился бы эмоциями, начал от отчаяния драть волосы на голове, пустился бы в крик и слёзы, но только не Пастри. Яркий взгляд оторвался от сапог и встретился с разными глазами Ред Вельвета. Лицо её было непроницаемое, словно высеченная из камня строгость, но глаза, глаза были живыми и выражали всё как есть где-то там в глубине души. Вельвет ничего не говорит, поднимаясь с ящика, на котором всё это время продолжал сидеть, и в один шаг оказывается рядом. Его монструозная рука ложится на тонкую вуаль религиозного одеяния, прижимая девичью голову к своей груди. Холодный золотой клобук казалось обжигал кожу даже через ткань одежды.       — Я не позволю этому случится, — шепчет Вельвет.       Пастри обхватывает его руками, сгребая мягкую бордовую куртку и длинные темные волосы в собственных ладонях. Пусть в своём лице, что уткнулось в тёплую, вздымаемую от дыхания грудь, она совсем не изменилась, такой жест говорил для Вельвета больше любых эмоций и слов. Они привыкли к тому, что Пастри скупа на эти самые эмоции, иногда даже и на слова, в то время, как Ред Вельвет старался показать всё как есть, выдерживая грань, когда натыкался на леденящий душу взгляд, означавший отказ.       — Как? — спрашивает Пастри.       — Я придумаю, — отвечает Вельвет, зная, что это звучало не очень то убедительно.       Ветер треплет фиолетовый подол рясы, расшитой серебряными нитями, тихо хлопая тканью. Раздаётся громкий металлический щелчок расправившегося арбалета. Пастри делает несколько шагов назад и направляет своё оружие на Ред Вельвета, будто разговора до этого не было вовсе. Тот берётся за длинную рукоять ножа, что стоял рядом, крепко обхватив его рукой, вторая же расправляет когти. Раздаётся колокольный звон, предвещающий начало беды. Силы Церкви Серебряной Вилки уже были на подходе, и девушка всегда чувствовала, когда те собирались оказаться рядом. Парень не понимал, как ей это удавалось.       — Не жалей сил, — Пастри уверенно заряжает серебряный болт.       — А ты целься не только в мою руку, — Вельвет ехидно усмехается.       Стрела только звонко отскакивает от плоской поверхности ножа, а Пастри уже пускает магический заряд, вытаскивая очередную серебряную стрелу из колчана спрятанного под рясой. Ред Вельвет успевает выбить ту из рук девушки, после замахнувшись ножом. Она успевает присесть и увернуться, ударив самим арбалетом по чужим ногам.       — Пастри! — слышится голос со стороны холма.       Девушка не отвлекается от потасовки, действуя на автомате, как она делала каждый раз расправляясь с тортовой армией. Сейчас они были врагами, которым стоило сражаться, пока кто-то из них наконец не падёт. Вельвет замечает, что к ним бежал немаленький отряд, отделившийся от основной группы, ещё пять боевых монахинь он не сможет осилить, а потому принимает странную попытку обернуть всё в свою сторону. Ему хватает одного движения, чтобы оказаться за спиной Пастри, которую всё же отвлёк очередной клич союзников. Монструозная рука крепко держит руки за спиной, заставляя арбалет неприятно упираться в спину. Перед горлом он держит свой зубчатый нож, уперев один из зубчиков в белую ткань.       — Ты думаешь они остановятся! — подаёт голос Пастри. Она кричала, надрывая горло, специально, чтобы услышали все. — Наша жизнь состоит из того, чтобы уничтожать таких, как ты и спасение не стоит того, чтобы отпустить генерала Тортовой армии.       Рядом раздаётся собачий лай. Тортовые гончие уже спешили на помощь своему хозяину и были явно не одни. Монахини переключились на вражеское подкрепление, пока Пастри смогла извернуться и выйти из хватки Вельвета. Они хотели продолжить свою битву, но на генерала уже летела одна из монахинь, что решила помочь Пастри сразить врага. Вельвет не подпускает её ближе, пуская свой нож по дуге, оставляя ровный глубокий порез на груди. Девушка отрывает глаза от удивления и выпускает из-за рта алые струйки. Кровь яркими брызгами оседает на красных одеждах, пачкает белую накидку и прозрачную вуаль. Серебро ножа, словно кисть окрашивает траву в красный. Картина была не из приятных, ведь девушка ещё какое-то время была жива, стремительно истекая кровью.       — Напросилась, — цедит Ред Вельвет, смотря на осевшее тело, которое спешно покидала жизнь.       — Мы бы всё равно все погибли, — безучастно произносит Пастри, на мгновение сложившая руки в молитвенном жесте. После она вскидывает руку, и магическая стрела пронзает спешившую к ней тортовую гончую. — Таков наш долг и мы знали, на что шли.       Они вновь скрещивают оружие, продолжая свою битву, не жалея друг друга. Вельвет пару раз смог зацепить девушку, оставляя на фиолетовых перчатках рваные порезы, через которые проступала окрашенная в красный кожа, раны были не глубокие, он не хотел заводить нож глубже и случайно переборщить, лишив девушку конечности. Из парня же торчало несколько серебряных стрел и одежда была местами прожжена их магическими вариациями.       По итогу Церкви Серебряной вилки приходится отступить. Их давили числом тортовые монстры и небольшого отряда не хватало на такую толпу. Пастри так же пришлось бежать с остальными. Ред Вельвет запретил своей армии преследование, давая возможность спастись. В погоне и без этого не было смысла, они бы только подошли ближе к основным силам врага.

***

      — Почему?       Пастри смотрела вслед заходящему солнцу. Вуаль религиозной накидки развивалась от легкого ветерка сбрасывая с себя капли крови на старые портовые доски. Они вновь пересеклись, потому что девушка не находила себе места после битвы, сердце металось и не давало успокоится. Ей даже не оказали должной первой помощи, не успели, та скрылась быстрее.       — Почему я влюбилась в тебя?       Она развернулась, быстро и резко, будто бы ей нужно было отразить удар. Кажется, Пастри впервые назвала это чувство влюблённостью. Лиловая челка растрепалась, а из-под белой ткани вылезло несколько прядей. На щеке напоминаем сверкала кровь, не её, чужая, попавшая туда во время сражения.       — Я не знаю, — честно говорит Вельвет.       Он сам выглядел не лучше, успел лишь вытащить из тела стрелы, а весь его нож был окрашен в красный и по-хорошему кровь следовало бы смыть, но сейчас было совсем не до этого.       — Я разрываюсь между своими мыслями. Долг, моя присяга, служение Церкви Серебряной Вилки — всё это кричит убить тебя и уйти как можно дальше, чтобы избавить от позора, что я заслужила. Но другая часть, она складывает руки в молитве и желает лишь одного, снова прикоснуться к тебе, прижаться к тёплой груди и слушать твоё резвое сердце.       Впервые Ред Вельвет заметил на глазах Пастри слёзы. Те прозрачными каплями заскользили по щекам, смешиваясь с кровью. На удивление голос оставался ровным, и кажется, девушка совсем не предавала значение выходящей из глаз влаге. Парень сделал несколько шагов и мягко положил свою монструозную руку на девичью голову.       — Я готов принять любое твоё решение, — он улыбнулся и отшагнул обратно, давая пространство не только в физическом, но и мысленном плане. — Просто помни о своём счастье.       Пастри заглянула в разные глаза, а после вновь отвернулась, обдумать, что она будет делать дальше с собственной жизнью. Раньше, всё было хорошо и понятно, она выполняла свой долг, служа Ведьмам и уничтожая отродья Торта, что мешали спокойной жизни Землям Печенья. Но миссия в Тортовую Башню изменила всё, для девушки открылась ужасная тайна, что разбила её жизнь вдребезги. Так ещё и Ред Вельвет, что встал на её пути и ушёл практически невредимым. Пастри пыталась забыть, пыталась не думать о том, что ей довелось узнать, но жить как раньше не представлялось возможным. А потом история закрутилась и вот она уже складывает свой арбалет и говорит с генералом тортовый армии, хотя должна была его убить.       Солнце в последний раз касается водной глади и исчезает из вида. Слышится звонкий щелчок и на правой руке расправляется серебряный арбалет. Вельвет прикрывает глаза, готовясь принять свою участь. Неожиданно для себя он чувствует, как Пастри прижимается к нему, уткнув арбалет в спину. Синие глаза смотрят с вопросом.       — Если ты разобьёшь мне сердце, я убью тебя, — произносит она строго, надавливая серебром сильнее. — И преподнесу твоё тело Церкви.       — Другого я и не ждал, — произносит Ред Вельвет. — Я принимаю, это условие.       Арбалет складывается, и девушка обнимает его за талию обеими руками. Он осторожно обхватывает её в ответ, а потом наклоняется и, вздёрнув девичий подбородок своим когтем, мягко оставляет на чужих губах поцелуй. Пастри не изменяет своей непоколебимости, но все же даёт скупой ответ. Парень был удивлён, что его моментально не оттолкнули, а позволили удовлетворить маленькое желание.       — Нужно избавиться от крови, — шепчет Вельвет, проходясь когтем по щеке, стараясь ту не поцарапать, но избавить от красных пятен.

***

      Пастри шла строго за Вельветом. Тортовый патруль вскинул оружие, как только заметил её, но взмах монструозной руки заставил их опустить его. Под непонимающие взгляды с плескавшейся в них ненавистью пара продолжила свой путь к лагерю Тортовой армии.       — Что она здесь делает?! — кричал один из воинов. — Она же убьёт нас всех, как только будет возможность.       — Пастри никого не убьёт, просто не беспокойте её зазря, — мягко отвечает Ред Вельвет. — Занимайтесь своими делами и следите за окружающими территориями, Церковь не оставит ту небольшую стычку просто так.       Услышав команды, воины и не стали больше задавать вопросов или как-то реагировать. Не хотелось ставить авторитет собственного генерала под сомнение. Вельвет протянул Пастри свою обычную руку, та не отказалась и приняла её. Всё же они устали и раны только сильнее вытягивали из них силы.       — Генерал! — восклицает лекарь, когда они оказываются в его палатке. — Эти раны! Где вы так долго ходили? Нужно срочно с ними разобраться!       Лекарь не задаёт вопросов, выполняя свою работу. Сначала он расправляется с ранами оставленными стрелами. Те кстати, Вельвет велел собрать и принести в лагерь, назвав их трофейными. Пастри обратила внимание, что на теле парня было множество шрамом. Она думала о том, какие оставила ему своими руками, а какие тот получил от других врагов. Очередь дошла и до девушки. Одним взглядом та показала, что Вельвету лучше уйти, он спокойно спрятался за ширму, усевшись там на кушетку. Нет, Пастри вовсе не стеснялась, но раздеваться перед парнем, в которого она была влюблена, как сегодня ей довелось убедиться, не могла, в то время как снять одежду перед лекарем в её голове казалось совершенно нормальным.       Чуть позже перебинтованные, в порванных одеждах, они сидели в палатке Вельвета. Тот перебирал имеющуюся одежду, чтобы заменить гардероб Пастри. Её бело-фиолетовый наряд сильно бросался в глаза, так ещё и был ненадлежащего вида. Со своей белой накидкой девушка наотрез отказалась расставаться, а вот поменять рясу на что-то другое была голова.       — Явно будет большевата, но лучше ничего предложить не могу, — Вельвет протянул свою красную рубашку. — Вот, возьми ещё пояс.       Скрывшись от голубых глаз за одной из тканевых перегородок палатки, Пастри надела рубашку, подпоясав её черной лентой. Та оказалась и правда длинной, скрывая часть бедер и могла сойти за короткое платье. Вернув накидку на место и кое-как поправив волосы, девушка вышла обратно.       — Приемлемо, — произносит она, осматривая себя, крутясь вокруг оси, чтобы оценить новый вид.       — Когда вернёмся к башне, я попрошу сшить что-нибудь для тебя, если ты захочешь, — Ред Вельвет мягко улыбается, хлопая рукой по подушкам, на которых сам расположился.       Пастри усаживается рядом, упираясь в чужую грудь. Она снимает с головы золотой клобук, смотрит на запачканную в крови вуаль. Вельвет рискует и легко проводит пальцами по завитку лавандовых волос. Его руку тут же перехватывают, а яркий взгляд говорит, что лучше не стоит так играть. Прикосновения рук без перчаток кажутся совсем другими, заставляя обоих застыть от нового ощущения. Они быстро отпускают друг друга, будто бы ничего и не было. Румянец на щеках говорит об обратном.       — Если ты не хочешь, чтобы я ещё что-то делал, скажи об этом, — говорит Вельвет, подложив монструозную руку под голову.       — Ты можешь касаться рук или лица, когда не видишь прямой отказ, остальное, — Пастри делает паузу, ей было сложного говорить о подобном, о том, как генерал мог нарушить её личные границы. — Спрашивай.       — Смогу ли я когда-нибудь увидеть тебя без белой накидки?       — Возможно.       Даже такого пространственного ответа хватает Ред Вельвету, чтобы мягко улыбнуться. День для обоих выдался длинный. Пастри укладывается рядом с парнем на подушки, разрешая тому прижаться к её спине и даже положить на неё руку. Пусть всё внутри кричало о протесте, о том, что стоит потребовать себе отдельное место, девушке хотелось почувствовать то тепло, что всегда исходило от её тортовой влюбленности. Оно было приторно сладким, немного чуждым, но таким манящим. Пастри первая проваливается в сон, отбрасывая лишние мысли прочь.