***
Страх. Первое что я ощутила, переходя от пробуждения после быстрого сна к панике. Не так. Не здесь. Второе что меня поглотило – это злоба. Ярость – за свой испуг, за себя. Что я испугалась, что это существо, давно потерявшее человеческий облик, собирается меня изнасиловать. Гнев – что он посмел об этом подумать, что он пытается это сделать! Я не очень хорошо себя контролировала – но ударила рукой наотмашь изо всех сил. Что-то брызнуло и попало мне прямо в глаз, брезгливость и омерзение начали скручиваться в тугой комок в животе – но ощущение тепла стекающего по моему лицу, закрытым глазам. Медный привкус. Это не была его… его.. В общем, это была кровь. Я смотрела на свою руку, словно давно ее не видела. Как солнечный свет играет и пляшет зайчиками, отливаясь на перчатках оканчивающихся заостренными кусочками металла. Словно когтями. Свет падал на мою руку из трещины на потолке, и пускал зайчиков по всей комнате, отражаясь от липкой жирной блестящей поверхности – кровь покрывала светло-фиолетовую перчатку на моей руке, и стекала в лужицу около меня. - А…Пожалуйста… - Завороженный мозг наконец-то отвлекся от созерцания моей руки, и я перевела непонимающий взгляд на… бомжа? Это действительно был бомж? Он был одет в рванину, грязные спутанные волосы, небритое лицо, омерзительное амбре… Он поспешно и с какой-то болезненной надеждой продолжал запихивать требуху себе обратно в живот. Не обращая внимания, что лежит в луже крови, что становится все больше и больше, что тёмно-фиолетовое щупальце продолжает выскальзывать из его брюшной полости, как только он убирает руку, что бы попытаться запихнуть другую его часть внутрь. Второй подельник, убегал торопливо вдаль. Даже не удосужившись натянуть штаны, и лишь вопя что-то об убийце… К горлу подступал противный и тугой ком… мне нужно выйти... на свежий воздух… И я просто перестала быть. Оттолкнулась от этой реальности, мое тело исчезло, как туман с утренними лучами света. Наконец то, я почувствовала себя в безопасности. Я инстинктивно понимала, что в данный момент – мне ничто не угрожает, у меня нет тела – и ты не можешь убить то, что не живешь… Ну, на самом деле нет, не знаю, может Эйдолон мог бы вытащить какую-нибудь крутую способность, или еще кто-то с необычными силами, но вот Александрия, Крюковолк или еще какие кейпы дерущиеся лишь физически – я не думаю, что смогут мне навредить. Я… на удивление чувствовала себя нормально без тела. Я попыталась оглянуться,…но не имя шеи или головы… я так сказать согнула себя и наконец, увидела, как выгляжу. Я была прозрачной и обесцвеченной. Немного напоминает тот жуткий эффект мальчика с силовой времени. Он еще был участником бойни номер девять, и убивал людей в петлях времени, заставляя их переживать одно и то же снова и снова. Но в остальном – все та же я. Вьющиеся густые волосы, слишком широкий рот, средние глаза и средний нос. Обычная по длине и ширине шея и ну все остальное – тоже было во мне обычным… Вот только я явно стала стройнее – знаете, не образ супермодели – но хотя бы не видно выпирающего живота. В кино все супергерои с плоским животом и грудью третьего размера, а также накаченными задницами. И теперь – я хотя бы могу себя представить в образе супергероя… Вот только одежда… если бы я только не была невидимой и неосязаемой, то есть несуществующей – я бы сгорела со стыда. Такое ощущение, что вместо того чтобы выдать мне одежду – меня просто окунули в чан в жидким спандексом, а потом достали – и тот слой что прилип к моей коже и повторяет все тело – и решили назвать одеждой. Даже униформа Славы с мини юбкой – была более невинной, чем ЭТО! Я попыталась схватить и стянуть ее – но мои пальцы прошли сквозь руку. Ах да, точно. Не существование. Если это так работает, то я могу… Нет. Моя рука не прошла сквозь стену. Но и подобрать хотя бы пару камешков с полу я тоже не смогла. Тейлор Призрак, буууу! Тейлор призрак идет за тобой! Бойся Тейлор призрак! Пхахах… Честно говоря, я смогла остановиться от смеха сидя у стены на корочках. В десяти метрах лежал труп бомжам в луже крови и с вылезшими тёмно-фиолетовыми потрохами. Я чувствовала, что плачу – но не чувствовала слез на лице, соли. Постепенно я смогла успокоиться, перестав делать судорожные вздохи. Мне кажется… я только сейчас наконец-то начинаю понимать, что происходит. Я одна. В доках в заброшенном здании, где меня пытались изнасиловать бомжи, пока я спала. София и Эмма запихнули меня в шкафчик, и теперь у меня есть…это? Я посмотрел на свою прозрачную руку – тонкий слой, уверена тёмно-фиолетового спандекса, облегал ее, переходя в перчатку с острыми металлическими когтями на кончиках пальцев. Я вся была одета в обтягивающий спандекс того же тёмно-фиолетового цвета. Я, почему то очень уверена в цвете, хотя в данный момент выгляжу как чёрно-белая прозрачная версия себя. И продолжая свою мысль – теперь у меня есть силы… и я атаковала Софию, и она оказалась Теневым Сталкером, и пришел Оружейник и спас ее, а я убежала… Как то все звучит как пиздец как не радостно… Со всеми этими мыслями, с осознанием в какой я жопе мира, остается лишь один вопрос. Что делать? И тут меня словно электрический разряд прошивает одна единственная мысль: Папа!***
Я медленно пробиралась по улицам, если в районе доков их можно было таковыми назвать, прячась по утопающим в тенях переулках. Учитывая мои силы и мое состояние – не существования, вероятность, что меня кто-нибудь увидит, была маловероятна. Но я только вчера стала кейпом, я не была до конца уверена, как это сработает. Вдруг что-то пойдет не так, и проезжающий мимо Оружейник остановится и попытается меня арестовать? К сожалению, прятки в переулках доков имели и обратную сторону – я двигалась крайне медленно. Скользя невидимой тенью от одного пустого пространства к другому, пережидая редкие автомобили, группы подростков употребляющих что-то явно не законное я приближалась к условной границе, где оканчивались доки, и начиналась более хорошая территория города. Ничейная земля – пара кварталов, на которые не претендовала ни одна из банд – этакая территория, где вы можете увидеть одних из самых пристойно одетых и трезвых торговцев, ребят с цветами АПП, что впрочем, просто идут куда-то по своим делам, или группу неонацистов. Уже скоро можно будет увидеть мой дом… Но чем ближе я подходила, тем больше и больше понимала. Осознавала. Все не так просто. На мне не было маски – ни сейчас, что не важно, ни вчера. Я точно помню, чем закончилось все вчера в школе. Оружейник видел мое лицо, как и София. Что им помешает меня поджидать дома? Как София поджидала меня у шкафчика, как они украли флейту. Как украли домашнее задание. И словно в подтверждение моих мыслей – на улице, около моего дома был припаркован черный фургон с тонированными окнами без каких-либо опознавательных знаков. Мой дом был все таким же – двухэтажный, старый, деревянный. Хорошо заметны участки стен, где уже краска облезла, отвалилась. Пробираясь все ближе и ближе к дому, незаметно ускоряясь – я вижу все больше деталей. Зашторенные окна – впрочем, они всегда были такими. Подгнившая ступенька, потертая ручка, что знакомой прохладой ощущается в моей руке… но я не могу ее повернуть. Не в таком состоянии. И я возвращаюсь в мир. Это происходит быстро – не моментально, но достаточно быстро, словно я выныриваю из теплой ванны. И на этот раз ручка от двери моего дома поворачивается, и я вхожу внутрь, отсекая уличные звуки снаружи. Небольшая прихожая с вешалками, на которых весит несколько папиных курток – осенняя, летняя, весенняя. Зимней нет – а сейчас январь, холодно – уже минус два градуса. Значит, его нет дома? Но почему я слышу телевизор из прихожей. Я не включаю свет, я ступаю так легко и осторожно как могу. Минная карта из скрипящих половиц выучена мною давно, и я не потревожу ни одну из них. Я захожу в большую комнату – кресло, в котором он обычно сидел после работы и смотрел телевизор – повернуто спиной к входу. Но мое внимание захватывает не кресло, горящий свет или человек, сидящий в гостиной. Экран. Там я. Мое фото. Ведущий новостей что-то говорит. «… мы повторяем информацию после вчерашней чрезвычайной ситуации в старшей школе Уинслоу в Броктон Бей. На данный момент Тейлор Энн Хеберт, пятнадцатилетняя ученица также известная как Пугало считается пропавшей. Мы не знаем ее месторасположения, и не знаем, что и где она задумала совершить. Все что нам известно – что именно до таких ситуаций может довести людей школьный буллинг устраиваемый с молчаливого игнорирования школьными администрациями – по всей стране…» - Тейлор, мы ждали тебя – Из кресла в котором обычно сидел папа, встает другая фигура. - Мисс ополчения… - из меня вырывается тихий шепот. Я не ожидала ее увидеть, не здесь. Может Оружейник, или Штурм, или Скорость или даже кто-то из стражей. Но Мисс Ополчения… не ассоциировалась у меня по какой-то причине с моей ситуацией. Забыла о ней. Она была одета в штаны расцветки хаки, черную футболку с короткими рукавами и какой-то черный бронежилет поверх нее. Тяжелые даже на вид берцы, флаг, повязанный на лице треугольником и закрывающий ее от глаз до шеи. Мерцающий зеленоватым отливом большой пистолет в кобуре на поясе. Насколько я знаю, она могла его достать моментально, даже не так – он просто появлялся у нее в руке. - Тейлор, мы можем просто поговорить? – Я знаю, что она пыталась выглядеть миролюбиво. Я чувствовала это, чувствовала, что в ней была какая-то застарелая травма, что терзала ее изнутри годами. Так же как я видел эмоции, витающие над городом, как пары химических отходов – темные, грузные – страх, боль, отчаянье… агония. Город медленно умирал, словно человек упавший за борт и не умеющий плавать – он медленно, но верно погружался все глубже и глубже. В районе над моей школой было особенно много красных и черных оттенков и мне было стыдно. Мне было стыдно, но это была не моя вина. Это все виновата София. И Эмма. И Мэдисон, и Школа, и СКП, И ПРТ… - Тейлор, спокойно-спокойно – просто сделай глубокий вдох-выдох – Не приближаясь ко мне Мисс Ополчения, медленно делала успокаивающие движения рукой вверх-вниз, вверх-вниз. При этом она глубоко дышала, подавая мне пример. - Я…где мой папа? – Мне нужно было сосредоточиться на чем-нибудь одном. Я не хочу скатиться в очередную истерику прямо на глазах у нее. Хорошо хотя бы уходя в небытие – моя одежда становится чистой – не хотелось бы появиться заляпанной в чужой крови. - Тейлор, пойми… - Мисс ополчения все еще не двигалась и говорила, осторожно подбирая слова: - …Множество твоих одноклассников видели тебя, они разговаривали, это то – что мы называем публичным триггером… - Триггер? Я читала об этом. В сети не так много информации… но триггер это то что дает вам ваши силы? – Было вообще сложно найти хоть какую-нибудь информацию о том, как люди становились кейпами. На PHO даже подтвержденные аккаунты не делились своими историями, словно это было какое-то табу. - Да, Тейлор. Худший день в твоей жизни, момент – когда ты понимаешь, что стоишь на краю перед пустотой и пропастью, а потом твоя опора рушится, и ты падаешь. Без шанса на спасение или будущее. Момент, когда ты понимаешь – что это конец, и дальше ты жить не сможешь Я перебиваю ее недослушав: - Прямо как я вчера… София и Эмма, они… это они виноваты во всем. Они мучали… - Я знаю. Мы знаем. Твой отец нашел спрятанную тетрадь. Уверяю тебя, София и Эмма с Мэдисон понесут суровое наказание, но сейчас мы разговариваем не про них. Тейлор, пускай все было не очень хорошо вчера, но еще не поздно успокоиться, сесть, обдумать все. Попробовать поговорить. Я слушала, как она говорит, и представляла эту картину. Мы сядем поговорить, и она скажет, что все не так уж и плохо. Что никто не пострадал. Что никто не будет подавать на меня в суд или что СКП защитит меня в суде. Что вся вина будет на трио, и они будут наказаны. Что мы с папой сможем вернуться домой, все будет как прежде. Просто тебе Тейлор нужно будет приходить в СКП и ПРТ. Ходить вместе с Софией в патруль. Или может с Вистой или Крутышом – кто, знает, если они приняли такую психопатку как Софию за героя… то почему не могут все стражи оказаться такими? Вся эта милая картинка сгорела, обратившись в жирный черный пепел, разнесшийся по ветру. Секретарь говорила, что передаст жалобу директору, и, не заметив, как я смотрю из-за незакрытой двери, скомкала бумагу и выкинула в мусорное ведро. Мистер Гледли верил лишь трио. Лишь говорил, что можно что-то сделать. Что можно с ними поговорить, что можно прийти к компромиссу. Но все это были лишь разговоры и разговоры. Оружейник… он должен был быть героем. Защищать таких как я – от таких как София. Так почему же он был на другой стороне? - Тейлор? - Где мой отец… - я тихо спросила, но думаю, что-то выдало мое решение, потому что рука героини потянулась к поясу - Тейлор, все заинтересованные люди в городе знают твою личность, ив попытках оказать влияние могут попытаться связаться с твоим отцом, так что на данный момент он проходит процедуру защиты свидетеля, и если ты пойдешь со мной, вы увидитесь и будете вместе… Но я не верил ей. Потому что за те полтора года, что были у СКП и ПРТ – они не сделали ничего. Не заметили, как их маленьких психопат пытает меня. Не арестовали ни АПП, ни Империю. Кажется, все, что делает СКП и ПРТ в городе – это просто существует. Так же как папа и школа – они просто есть. Неизвестно зачем. Не помогают. И даже если Мисс Ополчения такая хорошая – то ее начальники – Оружейник, СКП, ммм… все остальные… Я разорвал пространство и исчез из мира. Две металлических иголки ударились в стену за моей спиной, пройдя через мое нематериальное тело насквозь. По тоненьким проводам, прикрепленным к иголкам и идущим от измененного оружия Мисс Ополчения, пробежал разряд, безвредно уйдя в дом. - Мне жаль, что все так получилось, Тейлор, но это для твоего же блага! – Однозначно Мисс Ополчения не видела меня – и кричала куда-то в пустоту чуть левее, где покоилось мое несуществующее я. Спустя пару минут она подняла телефон и связалась с кем-то – я не стала подходить ближе… потому что это все еще было стрёмно. Быть таким призраком. Все еще страшно – вдруг она все же обнаружит меня и зарежет ножом, превратившимся из пистолета в лезвие. Только на одних инстинктах. - Ало? Да, это Мисс Ополчение. План по мирному урегулированию провалился -… - Да, я сказала про отца. -… - Нет, я не упоминала участие СКП и ПРТ в деле Теневого Сталкера -… - Хорошо, возвращаюсь. Наконец выключив телефон, телевизор, свет, и в последний раз обернувшись и осмотрев комнату, героиня пошла на выход. Скользя невидимой тенью, я следовала за ней – ведь самостоятельно мне было не выбраться из моего дома превратившего в ловушку. Кто знает, нет ли тут жучков? Кто знает, что они не следят за домом? Что бы я пошла к себе наверх, легла спать, а проснулась уже в тюрьме… Нет уж. Наконец, как только дверь была открыта, я проскользнула мимо и уже не скрываясь, направилась обратно. В доки. Меня притягивала черно-красная дымка, вившаяся где-то в глубине этой области. На самом деле я чувствовала, что чем больше подобных энергетических эманаций были рядом со мной, чем они были ближе и гуще – тем лучше я себя чувствовала. Сильнее, быстрее, выносливее – здоровее. Я… Просто, что мне еще оставалось делать? Одна на улице. Без дома. Без школы или чего-то похожего в будущем… Посреди умирающего города. Но если у меня есть силы, если единственное, что я теперь могу делать, это использовать их… Не так я хотела стать героем. Не таким. Но кто-то должен был сделать уже хоть что-то. И с этими мыслями я проскользнула за мужиком в тяжёлом кожаном – но грязном и рваном пальто, что оглядываясь, зашел в заброшенное здание, кажется офисное. Солнце уже медленно клонилось к закату. Мгновенно меня оглушила громкая музыка и множество криков. Повсюду были кучки неряшливо одетых людей – но ни одного черного. Кто-то держал в руках бутылки, кто-то что-то курил или употреблял. Фривольно одетые, или скорее раздетые девицы слонялись между более богато выглядящими мужчинами, среди тех, кто был в более новой и чистой одежде. И посреди всего этого… странного клуба была площадка на небольшом возвышении. Четыре столба по бокам и натянутые между ними по кругу канаты… Это был ринг, где сейчас отчаянно избивали друг друга два чернокожих мужчины. Это что, помесь Бойцовского клуба и рабовладельческого шоу Империи восемь десять восемь!? Сразу мою голову наводнили мысли об услышанных рассказах, о неонацистах – как они ненавидят чернокожих, как считают все остальные расы достойными лишь участи слуг, рабов или скота для забоя… Во мне росло негодование, желание что-то изменить, сделать что-то хорошее. Остановить это.