ГЕОРИ БЕЗ ОТТЕНКОВ: Паладин Рофим

В пещере, с интенсивной периодичностью, мелькали вспышки белого тёплого света, и если изначально Окли была настроена спокойно и расчётливо, с каждым потерянным мертвецом, она начинала терять и терпение. Окли обошла паладина, и остановила его жестом. - Мы можем изменить не только город, целый полис. Нужно просто напомнить людям, за что они сражались. Пусть боятся, пусть думают, что братья и сестры пришли покарать их за забытые притеснения. Они слишком суеверны, чтобы проигнорировать всё это. А ты просто театрально защитишь их. Ты выполнишь задание, и уйдёшь героем, а жители получат послание, - сказала она, допуская компромисс. Паладин пренебрежительно обошел Окли. - Даже если бы я хотел, а я не хочу, ибо план дебильный, но всё же, паладины не вмешиваются во внутренние конфликты. У тебя своя война, а у меня своя. - И думаешь, одно не зависит от другого? - Уверен, - сказал паладин, разрезав очередного трупа. Окли видела как её план таял на глазах, но не знала как это остановить. Она начала терять самообладание, что никогда не сопутствует хорошим решениям. Из-за пазухи она достала плотно набитый мешок, по пещере прошла волна гнилого смрада. Рофим замер, после чего медленно развернулся и сморщил нос. -Ели ты не прекратишь, я призову орду со всех уголков пещеры, - процедила Окли сквозь зубы. - А давай, облегчи мне задачу, - сказал Рофим, натужно улыбнувшись. - Я видела твой навык, с таким количеством тебе не справиться. -А я видел твой навык, умрёшь вместе со мной. -За великое дело... - Какое "великое дело"? – вновь не сдержав эмоций, воскликнул Рофим, жестикулируя руками. - Ты даже план свой осуществить не сможешь, ни один из двух. Ты просто умрёшь здесь из-за упрямости, так ещё и меня погубишь. Ты действуешь слишком эмоционально, и не думаешь над последствиями. Так что, пожалуйста, положи свой... что бы это ни было. -Я не шучу, - говорила она с надрывом в голосе, - ты прав, я слишком эмоциональна, но эти эмоции лишь порождают сомнения, мешающие сделать правильный поступок. Я всегда мешкала, боялась сделать решительный шаг, так пусть хоть перед лицом смерти я решусь на действие. В пещере горела лишь катана Рофима, образующая небольшой белый островок света, в котором находились паладин и эльфийка, окружённые непроглядной, вязкой и всепоглощающей тьмой. Лишь капли воды, разбивающиеся об камни, и гуляющий ветер разрушали монотонную тишину, и напоминали им, что они ещё в своём мире. В мире, от которого они зависимы, и который зависим от них, из-за чего просто уйти или принять компромисс они не смогут. Окли пыталась держаться стойко, но нерешительно перебирала пальцами по мешку, который взгромоздила над головой. Паладин долго смотрел на неё, спокойно, не совершая лишних движений, было это как сидеть на пороховой бочке. Он знал, что она дошла до того состояния, когда в любую минуту она сможет исполнить задуманное. Непонятно было только, чего ей для этого не хватает: решительности или отчаяния, но было ясно, что она уже всё решила. А значит, выбор действий был невелик. Паладин закрыл глаза, его лицо приобрело вдумчивый вид. Катана начала тускнеть, а вокруг него образовывалась белая аура, которая становилась всё ярче. Доспехи засеяли бело-золотым оттенком. Вся пещера была охвачена теплым светом, в эпицентре которого был паладин. Он открыл глаза, в которых танцевали белые искры. Черты его лица стали грубее, сам он будто возвышался над Окли. Его дыхание сотрясало воздух, заглушая звуки пещеры, тьма за ним исчезла за белой пеленой. Он сделал шаг, громоздкий шаг, от которого будто пошатнулась земля, а вместе с тем и задрожали колени у Окли. Она не могла пошевелиться, но при этом непроизвольно дрожала. С каждым шагом, приближаясь к ней, паладин будто становился все больше. Небывалая мощь, величественный образ, перед которым можно было только неуверенно встать на колени, склонив голову. Восхищение перебивал страх, но в этом была какая-то гармония, от встречи с чем-то настолько божественным. "Божий дар" подумала Окли, пустив скупую слезу. Подойдя к ней, паладин аккуратно забрал мешок из дрожащей руки. После чего, наклонился к её уху и едва различимо что-то шепнул, Окли рухнулась в обморок.