***
— Как думаешь ты, Мирча, — начал Владислав, — почему наш брат Раду горько плачет? Старший грустно выдохнул, пожав плечами, совсем как лекари. — Не знаю, брат, однако не к добру это всё. Младший согласился, слабо кивнув ему, а затем взор свой на солнце обратил, задумавшись. А задумался он о прошлом, в котором достопочтенная матушка, а затем и брат пели ему колыбель по суровым ночам, колыбель пели с общей мелодией, что в голове его осталось до сих пор. Глаза его слипались тут же, да в сны свои глубокие отправлялся Владислав, успокаивался. «Может, и Раду поможет?» — подумал он вдруг, голову повернув к Мирче. — Я, кажись, знаю, как брату помочь! — воодушевлённо вскрикнул Владислав, на что старший вскинул брови. — Колыбельная! — Колыбельная? — не скрывая удивления, повторил он. — Да. Ведь вспомни⁚ мне ведь помогала она в страшные для меня ночи, да и тебя она не раз выручала, разве я не прав, брат мой? Кивнул, но всё ещё сомневаясь. — Верно, но Раду явно плачет не из-за страха, а из-за неизвестного… — замолк, будто бы язык прикусил, — неизвестного чуда. Однако Владислав всё никак не унимался. — Прошу тебя, уговори отца с матерью, они тебя послушают! Мы бы могли одну ночь провести в покоях нашего маленького брата, успокоить его в конце-то концов, ну же, Мирча! Мирча же меж тем губу прикусил, обдумывая слова по нескольку раз. Взглянув на брата, он встретился с жалостливым взглядом, который так и молил его об этом, будто кричал о том, как сильно Владислав хочет помочь Раду. В итоге старший, не выдержав такого взгляда, поддался младшему. — Будь по-твоему, Владуц. От этих слов глаза мальчишки засверкали, и он, воодушевлённый решением братца, потянул его за руку, волоча прямо к родителям. — Ну же, вставай скорее! Старший тихо усмехнулся. — Тише, я уже иду, Влад, иду-у!***
— С Вашего позволения… Оба брата учтиво склонили головы пред родиями, будто бы и не смели взглянуть им в глаза. В этот час они видели в них не своих отца с матерью, а правителей Валахии, пред которыми нужно склонить головы, и они не исключение. Князь молчал, оглядывая сыновей с ног до головы. Его взгляд впивался в них, словно остриё меча, а безмолвие, затянувшееся на, казалось бы, целую вечность, заставляло сердце биться быстрее прежнего. — Будь по-вашему, — бросил Владислав Дракул, не скрывая своей радости. Мирча и Влад одновременно подняли головы, светясь от счастья. — Спасибо, отец! — первым отозвался Влад, широко улыбаясь. — Благодарю Вас, отец, — старший сын благодарственно кивнул отцу, отец кивнул в ответ. Они зашагали прочь от отца, направляясь к младшему брату. Впереди обыкновенно шёл старший, однако в этот раз он уступил младшему, а сам стал его «хвостом», что вызвало у княгини огромное удивление.***
Братья окружили плакавшего во всё горло и даже покрасневшего до неприличия малыша. Закрыв глаза, Раду размахивал обеими руками и ногами, будто бы пытаясь отогнать их, но у него это никак не получалось. — Смотри-ка, дерётся! — усмехнулся старший, поглаживая красную руку брата. — Настоящим воином будет, прямо как ты и я! — гордо заявил Владислав. Мирча тепло улыбнулся, поднимая Раду с кровати. Уложив его на себя, тот начал петь ту самую колыбельную, которую помнил с самого детства. Тихий голос звучал у самого уха маленького княжича, что плакал до сей поры, совсем не унимаясь. Однако он плакал намного тише и, казалось, реже. Вскоре колыбельную продолжил Владислав, который пел так же тихо, как и Мирча, дабы не напугать младшего своим громким голосом. Он всегда думал, что совсем не умеет петь, и не считал это чем-то постыдным, но сейчас это было в радость, ибо он поёт ради своего кровника, и возмущения будут крайне излишни, а посему стыдится Басарабу было нечего, да и не от кого. — Ты молодец, — шепнул Мирча, убаюкивая Раду на руках, а Влад меж тем устало улыбнулся. — Без тебя я бы не справился, брат мой. Все трое погрузились в глубокий сон, прижавшись к друг другу до самой зари.