Берлинская кровь 4

      — Ильза, ты не могла бы мне тут помочь?       Ильза, складывающая постельное бельё, услышала голос своей коллеги, доносившийся из кухни. Беккер горестно вздохнула, едва не бросив с психу аккуратно сложенную простынь. Она так устала за последнюю неделю, что чувствовала раздражение на каждую новую просьбу. Ей хотелось крикнуть: «нет, не помогу», но она понимала, что все её коллеги находились с ней в одной тарелке. И если она не будет помогать, то в следующий раз никто не поможет ей.       Но сегодняшний вечер выбил её из колеи окончательно: второе мероприятие за месяц, на этот раз посвящённое скромной свадьбе Гитлера и Евы. Гостей было немного, но Ильза пробегала от столика к столику весь вечер. Она видела, как многие были не рады находиться на этом празднике жизни, как сидели с натянутыми улыбками. Ильза и сама была не рада, но разве у неё был выбор?       — Иду, — крикнула Ильза и положила простынь к остальному сложенному белью. Она прошла на кухню, и девушка по имени Марлин отдала ей полный поднос еды.       — Отнеси это в переговорную.       Ильза приняла поднос в руки и отправилась в сторону переговорной. По пути Беккер думала о том, что за время пребывания в бункере она стала жить одним днём. Она больше не строила планов, и даже её отложенные деньги не воодушевляли на мечты. В отличие от своих коллег, которые грезили о растратах своих средств и смотрели далеко в будущее, Ильза думала о том, что ещё один день прошёл и о том, проснётся ли она на утро, услышит ли приказы, наденет ли форму, увидит ли Гюнтера.       Она отнесла поднос с едой в переговорную и покинула её также быстро, как и появилась там. С ней никто не заводил бесед, она ни на кого не смотрела.       Вернувшись обратно, она разобралась с бельём и решила уйти на покой. Повернувшись в сторону комнаты персонала, она с неудовольствием увидела, как к ней шла Эмма.       Эмма была одной из немногих, кто не попал под расстрел, хотя она, как и её погибшая семья, выражала в открытую ненависть к партии. Но Эмма была хитра. Она продумывала шаги наперёд, знала, где нужно стать подхалимкой, а где надавить. Возможно, это её и спасло. В отличие от своей семьи, которую сдали палачам её же родственники, вступившие в партию, Эмма сумела сбежать и доказать, что она непричастна к этим людям ни коим образом.       — Ильза, — пропела она, — как тебе обстановка? — Вопрос прозвучал издевательски. Ильза недолюбливала Эмму, и та об этом знала.       — Хотелось бы лучше. — Спокойно ответила Беккер, думая, как лучше уйти от разговора.       — Как ты думаешь, — у Эммы похоже были и время, и силы на диалог, — сколько нам ещё осталось жить? — Эмма знала, куда бить, потому что этот вопрос угнетал Ильзу больше всего. Невольно Ильза сравнила Эмму с энергетическим вампиром, который забирал из неё последнюю энергию.       — Не знаю. Я не хочу об этом думать. Я живу настоящим и радуюсь, что ещё дышу. — Ильза по-прежнему оставалась спокойной, и о том, что у неё есть шанс в один конец, она, конечно, умолчала.       Эмма сделала вид, что рассматривает свои коротко стриженные ногти, и ответила:       — А я думаю, что нам осталось меньше недели. Всё решится в конце апреля, и мы увидим белый свет.       — Я бы с удовольствием увидела его не на том свете. И, вообще, Эмма, сейчас вроде бы твоя смена. Почему же ты не идёшь?       Эмма посмотрела на Беккер и язвительно улыбнулась:       — Там достаточно людей, и они прекрасно справляются без меня, к тому же, я пришла сказать тебе кое-что очень интересное.       — Что же? — Ильза была уверена, что никакие новости не смогут её уже удивить.       — Говорят, что фюрер решил покончить с собой. — Эмма сказала это так обыденно, будто бы прочитала прогноз погоды в местной газете.       Ильза застыла, переваривая информацию. Если фюрера не станет, то, что будет с ними? Куда им деваться?       Не дождавшись ответа от своей собеседницы, Эмма продолжила:       — А ты решила, что будешь делать, когда выживешь и выйдешь отсюда?       Ильза постаралась остаться равнодушной.       — Нет, наверное просто жить.       Вдруг в комнату вошёл незнакомый Ильзе мужчина в сопровождении Гюнтера Рихтера. Ильза едва не расплылась в улыбке при виде подполковника, но постаралась сохранить спокойное выражение лица. Гюнтер тут же поманил её к себе рукой, и Ильза, извинившись перед Эммой, закончила их диалог, чему была несказанно рада, и подошла к Гюнтеру.       Стоявший рядом мужчина был немного выпившим и глупо улыбался, прося ещё шампанского. Ильза кивнула и удалилась на кухню, чтобы достать из огромных запасов алкоголя, среди которого был и коньяк двенадцатилетней выдержки, и вино, и даже пиво, дорогое игристое шампанское с приятным сладким привкусом.       Пока Ильза искала шампанское, Йохан донимал Гюнтера расспросами.       — Ты выбрал себе прекрасную партию, Гюнтер. — В который раз повторил офицер и пьяно ухмыльнулся.       — Йохан, перестань. — Немного смущённо ответил Гюнтер.       — А почему перестать? Ты решил сбежать, и это прекрасно. Теперь у тебя есть смысл, и ты не бросаешься под пули просто так. Нам недолго осталось подчиняться этому придурку.       Гюнтер шикнул на него.       — Во-первых, не кричи так, во-вторых, ты не забывай, что, выйдя отсюда, мы станем живыми мишенями для всех. Прямо хочешь, Йохан, выбирай: русские, англичане или американцы.       — Две последние нации — одна бурда. — Йохан икнул и привалился к стене.       Гюнтер вздохнул и покачал головой.       — Эта свадьба, — вдруг сказал лётчик, — полное неуважение к нам. Мы находимся здесь, как заложники, а он смеет гулять, праздновать свадьбу, хоть и не в больших масштабах.       — Я же говорю: придурок.       Гюнтер посмотрел на Йохана. Мужчина, стоявший перед ним, был его учителем. Когда-то Йохан обучил Гюнтера полётам, передал все знания о самолётах, о боевых стратегиях, о крутых виражах, заставляющих противника открывать рот. Йохан стал для него практически отцом. Несмотря на нацизм, который бродил в рядах солдат, Йохан остался добряком с огромным сердцем. Он никогда и пальцем не тронул мирных жителей, с уважением относился к старикам, женщинам и детям. Он понимал, что они не виноваты в том, что лидеры их государств затеяли войну. Он даже сочувствовал советским солдатам, которые просто защищали свою родину от наступления фашистов. И он никогда не поддерживал Гитлера. Но, как и многие, шёл на бой, потому что таково было его призвание.       — Йохан, тебе пора перестать пить, а то найдешь себе беду.       Йохан посмотрел на Гюнтера туманным взглядом.       — Возможно, ты прав, мой друг. И наверное мне стоит отступить. — Пробормотал он, а потом резко перевёл тему: — Мы всех своих похоронили?       — Да. Сегодня попрощались с Вильгельмом.       — Жаль, хороший был парень. Чистый, светлый, словно ангел.       — Порой, Йохан, мне кажется, что он и был ангелом. Молодой, наивный. Страна его погубила.       — Как и многих молодых. Ладно, мы с тобой уже стары, но что делать совсем юным ребятам?       — Не знаю, надеяться на себя или собираться в группы. Быть вместе. Куда-то бежать. Без званий проще, а вот у нас с тобой и звания, и документы.       — Ты думал когда-нибудь повернуть время вспять и не пойти на службу?       — Нет, а смысл? Вселенная привела меня сюда. Здесь я встретил её, — Гюнтер кивнул в сторону кухни, где находилась Ильза, — а значит, такова моя судьба. По-другому и быть не могло.       Йохан кивнул невпопад и отлепился от стены.       — Ладно, удачи, — сказал он и немного покачнулся, — надеюсь, ещё встретимся на этом свете.       Гюнтер похлопал его по плечу и попрощался. Как только Йохан скрылся за углом, в комнату вернулась Ильза с полной бутылкой шампанского.       — Извините, что заставила долго ждать… — Беккер прервала себя на полуслове и стала оборачиваться в поисках товарища Гюнтера. — А где господин…       Гюнтер рассмеялся от её растерянности и ответил:       — Ушёл на покой.       Ильза вздохнула, и Гюнтер вдруг подумал о том, сможет ли он отпустить войну и заменить её любовью? И он надеялся, что сможет, что не будет рваться больше в бой, что будет хотеть иного, нежели стрельбы, полётов и убийств.       Посмотрев на Ильзу, он решил, что ради неё он постарается.