Потерянная душа

Карин насторожилась. Невольно даже захотелось расхохотаться: как предсказать такое, если даже сам брат не был в курсе, в какую авантюру втянут? Но тревога лишь разрасталась, несмотря на эту искру веселья, она нахмурилась, позвоночник будто превратился в железный и несгибаемый - лишь иллюзия. Не более. Она должна быть тверда: кто-то снова пытался забрать часть ее семьи. - И какие у них на то были основания? - ровно спросила она. - Ичиго оказался наследником силы Яхве - их Императора, - бесцветно молвила Юзу, руки ее чуть подрагивали, - а вот сам Яхве оказался сыном Короля Душ, - сестра подняла на нее пустой взор, - скорее всего Ичиго заберут в Королевский Дворец. Ярость вспыхнула в ее венах, кровь прилила к голове, и стало невыносимо жарко, захотелось сжать кулаки и разбить чертов стол и чертову посуду, спалить это поместье, дворец, мир к меносу. Она только нашла его, он только вернулся, только искры счастья стали мелькать в ее жизни, только семья начала оживать. - Мы не можем позволить этому случиться, - твердо ответила Карин. - Не нам решать, - покачал головой Бьякуя, - и, видимо, поэтому с тобой хочет переговорить сам Король. Ты в центре бури, Карин, и надеюсь, что ты ее переживешь. - Переживу, - твердо отозвалась она. Карин было невдомек, что та искра счастья и жизни, вспыхнувшая в ее жизни пламенем самого яркого и большого костра, уже давно горела в сердцах других, потому что они учились жить дальше, они старались это делать, они не имели права просто так позволить ускользать драгоценному времени, которое могли наполнить новым счастьем. Карин этого не знала и не понимала. Не то что бы не старалась или не то что бы не было кого-то действительно терпеливого, чтобы научить ее этому. Попав под влияние Айзена, пусть и невольно, но ее жизненно важная цель стала крайне ограниченной и искаженной, а представление о мире замутненным. Как бы осторожна она ни была с бывшим капитаном Пятого отряда, его опыт пересиливал там, где она пыталась брать стойкостью. И в этом была её главная ошибка. Юзу осторожно взяла мужа за руку, с трепетом переплетая пальцы с мужчиной. Ей неведомы были конечные планы сестры, но сейчас очень хотелось попросить её остановиться. Как бы сильно они обе ни любили Ичиго, им нужно было его отпустить. Иначе они могли его погубить. Увидев вернувшегося после похищения брата, она увидела то, что пока ещё не заметил никто другой. Была ли то вина квинси или последствия недолгого пребывания в Королевском измерении, но в брате что-то сдвинулось. То, что скрывало его всё это время, делая похожим на пусть сильную, но всё-таки обычную душу, начало истончаться, пробуждая огромную мощь ото сна. Бьякуя ещё не рассказал ей о возвращении Его Величества, а Юзу уже знала. Где-то в глубине души, где обитал так и не воплотившийся занпакто или, быть может, тот, кто хранил наследие её матери, пусть и не столь сильный, как у брата. Что-то встрепенулось в груди и категорично признало, словно вынося приговор. Долго в мире обычных душ Ичиго оставаться не сможет. Не заикаясь уже о мире живых. Ему жизненно важно будет нужен тот, кто сможет окоротить эту силу. Или же тот, кто разделит её на множество частей. - Я прошу тебя не торопиться, - тихо произносит она, когда сестра собирается подниматься. - И выслушать то, что захочет сказать тебе Его Величество. Карин дарит ей тяжёлый взгляд и... не обещает. *** Его Величество, Короля Душ она встречает не в какой-то помпезной комнате, не за столом и не на троне. Вышколенные слуги уводят ее в парковую зону. Там, среди раскидистых деревьев сакуры, он стоит рядом с небольшим прудом, в котором плавают знаменитые карпы Кучики. Он высок, статен и совершенно нечитаем. Его реацу абсолютно неощутима, незаметна и словно бы полностью отсутствует. На вид ему... что-то от тридцати до сорока. Точнее не скажешь, а при попытке приглядеться взгляд через раз соскальзывает, не в силах удержаться на молодом лице. Шелковистые темные волосы волной спадают до лопаток, контрастно выделяясь на светлых, богатых одеждах, почему-то напоминающих Карин одеяния онмедзе эпохи Хей-Ан. Только смешной шапки не хватает. Когда он оборачивается, глаза у него оказываются темные. Бездонные. Только эти глаза выдавали его возраст. Только в этих глазах отражалась целая вечность. Этих глаз было достаточно, чтобы испугаться до чёртиков. Их взгляд... пробирал. А ещё Карин с ужасом видела сходство. Скулы, тонкий изгиб губ, разрез глаз и тот же наклон головы. Невольно Карин захотелось попятиться, замотать головой и как маленькой девочке сжать кулаки и громко пронзительно закричать: "нет". Но правда была перед ее глазами, незапятнанная истина, слова, сказанные ранее, теперь словно плевок в лицо. Женщина склонила голову, поклонилась и тихо, смиренно и совершенно спокойно поприветствовала: - Это честь, Ваше Величество, - голос ее был непоколебим, - приветствовать Вас в скромной резиденции моей сестры, надеюсь, что как Ваша верноподданная, я сослужу Вам хорошую службу. Король в ответ промолчал, снова обратил взгляд на карпов, буквально из ниоткуда достал маленький шелковый такой же белоснежный мешочек с кормом для них и начал медленно его рассыпать. Карин так и осталась стоять в поклоне, не имея права поднять даже взора. - Поднимись, - раздался низкий и холодный голос. Женщина выпрямилась и снова узрела не спину, а лицо, хотя была уверена, что видела, как Король медленно и неспешно рассыпал корм рыбам. Мгновение, лишь мимолетное мгновение, секунда, дуновение ветерка, сомкнутые веки, и мир переменился, сдвинулся вокруг персоны, стоящей перед ней, и исчез и корм, и мешочек, изменилась поза, и даже жемчуг на его одежде потемнел на полтона. - Знаешь, дитя, - начал Король, - я всегда даю шанс объясниться первыми, - что-то мягкое проскользнуло в его тоне, - так что давай, скажи мне что-нибудь. Признайся. Карин... Карин просто замерла. Она не знала, что сказать, всего было слишком много, и она не была какой-то там грешницей, которая пыталась поклоняться дьяволу или той, кто пыталась свергнуть правящую династию. Карин - просто шинигами, капитан, которая теперь не знала даже собственной фамилии, спустя мгновение молвила. - Для нас, - она замолчала, подбирая слова, - это высшая честь быть одаренными таким благословением, как родство с... - Пустое, - прервал ее скучающим голосом Король, - воистину пустая болтовня. Мир вокруг него снова сдвинулся, в мгновение ока зацвела вишня, нежно-розовый цвет раскрасил округу и аромат цветов наполнил воздух, зажужжали пчелы и мелькнула пестрая вспышка крыльев бабочки. - Поведай мне, - сказал он снова мягко, с какой-то долей любопытства, - что же у тебя на душе. Пальцы на левой руке женщины невольно сжались в кулак, взор дернулся в сторону, и она где-то в глубине души чуть не расплакалась, не рассмеялась и не сдалась. - Я не понимаю, - спокойно ответила она, - я ничего не понимаю. - Все ты понимаешь, - вздохнул мужчина, как-то даже немного устало, и поднял руку, на которую опустилась большая белая бабочка. Мотылек. И Карин вздрогнула. — Вообще, - вдруг сказал монарх, будто в продолжение какого-то незаконченного разговора, - так делать не стоит, и, боюсь, теперь в поместье Кучики все сакуры собьются с ритма цветения. Возможно, зацветут однажды, даже зимой. Я оставлю небольшую защиту на них, чтобы деревья не страдали от этого. - Если не стоит, зачем же Вы это делаете? - спросила Карин, словно дернутая кем-то за язык. - Нужно куда-то девать силу. Я, конечно, управляюсь с ней лучше малыша Ичиго, но, в конечном итоге, даже мне не стоит покидать королевское измерение надолго. "Вот и сидел бы там, а не лез, куда не просят!" - мелькнула неожиданно злая и раздраженная мысль. Его Величество дёрнул углом рта и отвернулся обратно к прудику с карпами. Мотылек улетел с его ладони, растворившись в синем небе. - Ты можешь говорить здесь спокойно, - сказал он ей. - Не беспокоясь о правилах и статусах, нас никто не подслушает, а я не буду карать тебя за грубость. Она смотрит в нечеловечески древние глаза и кусает губы, до боли сжимая кулаки, скрытые широкими рукавами официального кимоно, расшитого бабочками и алыми цветами. Оружия ей сейчас не положено, да и подходить к Королю душ с мечом высочайшее оскорбление. А жаль. - Вы не можете его забрать, - произносит она, ощущая, как слова режут губы острыми лезвиями. - Не имеете права, кем бы Вы ни были. Вы не часть нашей семьи. Брат отдал жизнь за то, чтобы Ключ к Вашему измерению никогда не был создан. Неужели этого недостаточно, чтобы его оставили в покое? - Ты говоришь довольно интересные вещи, - он посмотрел на нее спокойно, но в наклоне головы угадывалась насмешка. - Вы и сами не сильно-то стремитесь оставить его в покое, а что касается члена семьи... Карин поняла, что ошиблась. Семья не заканчивалась кровью, только не в мире мертвых. - Да, - также невозмутимо продолжил Король, - я не ваша семья, - женщина замерла, - но его, - холодно подвёл черту он. - Дед в полной мере имеет право наблюдать за тем, как взрослеет его внук. - И где же Вы были всё это время? - со злостью интересуется она. Карин почти не повышает голос и держит интонации вровень с приличествующими к случаю. Ей давно уже не двенадцать, она капитан и просто взрослый человек. Да и крики, она уяснила это много лет назад, никогда не помогают. Не могут помочь, а вот чем тише и вежливей твой голос, тем опаснее для собеседника ты становишься. Конечно, она не Айзен Соске, что держал лицо и вежливо улыбался перед теми, кому хотелось собственноручно свернуть шею, ей не хватает его опыта и выдержки, а темперамент Шиба с трудом загоняется в рамки. Но даже так, ей есть куда бить. По лицу мужчины напротив пробегает тёмная судорога, а Карин уже откровенно несёт. - Да, впрочем, и неважно где. Уж что-что, а историю в Академии преподают хорошо. И если Император квинси действительно Вам сын, то факты говорят против Вас. С чего вдруг Вы решили, что свалившись нежданно-негаданно в любой из существующих миров, Вам будут тут рады спустя столько сотен лет? Быть может, Готей Тринадцать, шинигами и все души на четыре измерения, Ваши подданные... - она кривит губы в нехорошей усмешке, которую, если по существу, когда-то очень давно подхватила у брата. Тогда ещё живого. Любимого, старшего брата, что возвращался домой со сбитыми до крови кулаками. - Быть может, никому из нас не сравниться с Вами по силе, и без Вас, в конце концов, погибнут все Миры. Быть может. Но Вы врываетесь туда, где Вы не нужны, где Вам нет места. Где и без Вас могли бы разобраться. И считаете, что так и надо. Неужели Вы думаете, что кто-то будет Вам за это благодарен? Она сжимает губы в тонкую линию и смотрит с силой всего того пламени, что тлел в глубине души последние триста лет. Шиба не склоняются. Однажды так сказала тётка Куукаку. Сказала и отвела взгляд в сторону. Потому что даже слепой понял, что их отец склонился. Карин склоняться не собирается. Не перед этим существом. Каким бы могущественным он ни был. Непокорность горит во взгляде, и она готова встретить своё наказание за дерзость, несмотря на все его слова. Встретить, но не сдаться. Она не уступит. Кем бы он ни был. Но вместо закономерной злости или презрения, так часто мелькавшего на лицах аристократов, он смотрит на нее взглядом полным иронии. Так родители смотрят на неразумных детей. - Девочка, - мягко усмехается Король Душ. - Неужели я похож на того, кто ищет чей-то благодарности? - он смотрит на нее из-под полуприкрытых век. -И неужели ты не думаешь, - по спине Карин пробегает волна холода, - что сама врываешься туда, где тебе не место? Она замирает. Всего на секунду, жалкое мгновение, на лице Карин почти проскальзывает недоуменное выражение. Глядя в глаза этого существа, видя его снисхождение, ей хочется кричать. Он смотрит на неё, будто на глупого, не понимающего ни единого слова младенца. Дрожь ярости кипит в костях. Все так похоже на поединок. Соревнование. Кто кого больнее уколет, кто нажмет на больное место, кто посыплет соль на рану и кто выстоит. Так всё выглядит с ее стороны. С его, это разговор с запутавшимся, уставшим человеком, который закрыл уши руками, плотно сомкнул веки, встал твердо на обе ноги и двинулся прямиком к цели. И неважно, что произойдет, когда капитан ее достигнет, неважно, окупит ли эта цель потраченные на нее ресурсы, неважно, будет ли она стоить того и принесет ли радость достижение. Это просто нужно. - Нет, - твердо отвечает Карин, - Ваше Величество, на оба вопроса ответ только один: "нет". Я не думаю, что Вам нужна чья-либо благодарность, иначе Вы давно приняли бы участие в управлении собственным измерением, - она усмехается, считая, что вращает метафорический нож в ране. - Позаботились бы и об Айзене, и об отмене казни Рукии, и если уж Ичиго Ваш внук, то уделили бы ему внимание, и если уж на то пошло, - она крепко сжимает кулаки, - допустили ли бы смерть собственного ребенка? - Кто знает? - он продолжает, как ни в чём не бывало, улыбаться. - История не любит сослагательного наклонения, ты не знала? Она вздрагивает, а он просто молчит. Что ж. Она и вправду ребёнок. Глупый. Очень бедный. Вся её вина в том, что она отказалась смотреть в глаза реальности. Принять реальность. С его стороны, будет глупо злиться на ребёнка, который сам не знает, что делает. Однако, как хороший правитель, он будет тем, кто заставит её открыть глаза. Как бы больно ни было. - Это чудовищная точка зрения, - почти сплёвывает на ухоженную траву Карин. Мужчина снова усмехается, кивает и беспечно пожимает плечами. - По общепринятым правилам, меня, действительно, можно назвать чудовищем, - соглашается он. - Но я скажу так: оказавшись на дымящихся развалинах, бессмысленно рвать волосы и кричать о потерях. Потери не возвратятся от твоего крика. Даже богам не дано изменить прошлого. У всех живущих же есть настоящее, чтобы жить в нём и будущее для ориентира. - Делай, что должно, и будь, что будет, - со злой насмешкой цитирует Карин. - Да. Как-то так, - снова соглашается Его Величество. - Хотя мне, признаться, больше импонирует фраза активации клинка твоего брата: "Смотри вперёд. Шагай вперёд". - Так у нас философский диспут, оказывается? - зло щурится бывшая Куросаки. - Нет. У нас обсуждение твоей жизненной позиции.