***
Альма была не рада, что Пепа решила пропустить обед с ужином, но показывать не стала, особенно перед Феликсом, что частенько на неё поглядывал за столом в ожидании бурной реакции на отсутствие одного из членов семьи, а может даже и распросов, но глава семьи специально не стала его допрашивать, так же как и показывать свои чувства. Пусть думает, что ей всё равно. После ужина зять подошёл к тёще, чтобы поговорить о жене, но та проигнорировала его уходя в свою комнату. Её комната — единственное место, где женщина может расслабиться после напряжённого дня, как сегодня, и надеяться, что её никто не станет беспокоить. Но как же она ошибалась. Послышался стук в дверь. Abuela решила проигнорировать его в надежде, что человек за дверью быстро сдастся, но он был настойчив. Не выдержав, женщина пошла открывать дверь. За ней стоял её ребёнок. Альма понимала, что Пепа пришла поговорить о Камило. — Мама, я… — Нет! Я ни хочу с тобой обсуждать Камило! С меня хватит его на сегодня! — женщина хотела уже закрыть дверь, но дочь не дала потянув на себя дверную ручку. — Нет. Мы поговорим о Камило. Хочешь ты этого или нет, — Пепа сдерживала свои бурные эмоции в отличии от матери, ведь та всегда говорила: «Поговорим, когда ты успокоишься». — Мне не нравится, что ты так относишься к Камило, а ещё… — Я бы относилась к нему нормально, если бы он относился нормально к нам! — Как он может относиться к нам нормально, если мы так грубы с ним? В особенности ты. — Я?! Я в особенности?! — такое обвинение не могло не разозлить женщину. Ведь если спросить её семью: кто хуже относился к Камило, Пепа или Альма, все дружно, кроме Феликса, скажут — Пепа. — За собой следи! Ты хуже меня к Камило относилась. Может, тебе напомнить, кто из нас решил запретить Антонио общаться с Камило?! Ты! Кто из… — Это было в прошлом. Сейчас я к нему хорошо отношусь, — перебила её дочь. Хватило одного из нескольких примеров «ужасной» матери, чтобы почувствовать нож в спине. — Так вот, помимо обсуждения того, что ты совсем не снисходительно относишься к Камило, я ещё хотела поговорить о сеньоре Анхеле, точнее о том, что ты веришь ей, а не Камило. — Я бы поверила в невиновность Камило, будь это три-четыре года назад, когда он не был такой неблагодарной свиньёй, как сейчас, что издевается над нами, как ему вздумается! И кто знает, как он ведёт себя за стенами Каситы! — Но ведь до этого жалоб не было. А значит дело не в Камило, а в ребёнке, мало ли Камило ему чем-то не угодил и… — Ударил его! — Нет. Он мог наврать маме, что Камило его ударил. — А синяк откуда?! Сам себя ударил?! Где в это время был Камило?! Почему он тогда не остановил Рико?! Почему сбежал, не дождавшись его мать?! Ему же нечего бояться! Давай! Как хорошая мать, ответь на один из моих вопросов! Ответа от Пепы хотя бы на один из нескольких вопросов глава семьи не услышала. — То-то же. Рыжая с силой закусила нижнюю губу, закрыв глаза, а ладони сжала в кулаки. — Тебя больше волнует Твоя репутация, чем семья! Не ты решила снять Камило с должности, а Анхела! Она пригрозила, что если ты не выполнишь её просьбу, она расскажет это всему Энканто и Твоя репутация упадёт на самое дно! А знаешь, что?! Это я расскажу всему Энканто! Я испорчу твою репутацию! Пусть все знают, кто у тебя на первом месте! — Иди и рассказывай! — глаза пожилой женщины снова встретились уже с разъярёнными глазами дочери. — Мне всё равно! Если хочешь, я снова поставлю Камило на эту должность наплевав на «свою» репутацию! Пусть всем рассказывает! Ещё раз повторюсь! Мне всё равно! Только знай одно, что репутацию не только Я потеряю, но и все Вы! Жители запретят своим детям контактировать с Камило! И этим ты только усугубишь его положение, и он явно тебе спасибо не скажет! Все будут сторониться Антонио, ведь тот дружит с животными, с хищниками! Мало ли ему придёт в голову натравить их на кого-то из жителей Энканто! И знаешь, почему?! Потому что все тебя будут считать ужасной матерью, что не в силах справиться со своими детьми! Один распускает руки, другой натравливает своих «друзей»! Долорес тоже попадёт под горячюю руку горожан, и дети Джульетты! Иса своими ядовитыми растениями может кого-то убить, так же как и Луиза со своей силой! О Мирабель пойдут слухи, что не зря она дар не получила! Мало ли, он был бы опасен для всех! А это значит, что и Джульетту посчитаю ужасной матерью! Так что иди, порти Всем репутацию! Всё! На этом наш разговор закончен! — закрыв за собой дверь, Альма оставила Пепу на едине со своими мыслями. — Проклятье! — с этими словами она с силой ударила кулаком по двери. Надежда, что она сможет убедит свою мать в том, что Камило в ни в чём не виноват была уничтожена, так же, как и мимолётное желание унизить её перед всем Энканто, ведь она действительно может навредить своей семье, в особенности сыну. Чьи-то шаги заставили женщину повернуть голову влево. «Камило» Будто прочитав мысли, сын обернулся к матери. В его глазах читалось безразличие. Отвернувшись, он зашёл в свою комнату. Горько вздохнув, Пепа направляясь в свою комнату с проигрышем.***
Феликс сразу понял, что всё пошло не по плану, когда увидел тучу над головой жены, из которой лил дождь, как из ведра. — Я же говорила, что нет смысла к ней идти без доказательств, — никаких эмоций на женском лице он не увидел. Хотя туча обычно появлялась, когда лицо выражало злость, страх или, когда оно становилось мокрым от слёз. Но сейчас оно выражало… ничего. Закрыв дверь, она подсела к мужу, наплевав, что постель от её ливня будет мокрой. Феликс чувствовал себя виноватым перед женой, ведь он её туда послал вдохнув ложную надежду и вот, что получилось. — Прости меня, mi amor. Это моя вина. Не на… — В этом нет твоей вины. Ведь ты же хотел, как лучше. — Да, но всё же, частично есть. Она не видела смысла ему перечить. Какое-то время они сидели в угнетающей тишине и каждый думал о своём. — Пепита. Может… тебе стоит поговорить с сеньорой Анхелой? — Ещё раз повторю — у меня нет доказательств. — Ты с ней поговоришь, как мать с матерью. Заставь её войти в твоё положение. Знаю, что звучит бредово. Если уж твоя мама тебя не послушала, она уж точно, но всё же… Ну или поговори, если уж не с Рико, то с его братом. Пусть расскажет этот инцидент подробнее, что да как там было, что там происходило с приходом Камило в их дом. О чём говорили, во что играли, почему Камило решил ударить Рико, может, тот что-то сказал ему обидное или что-то в этом роде, ведь на всё есть свои причины. Сначала он утверждает, что Камило на такое не способен. Теперь предлагает разузнать причину непростительного поступка. Так он верит в то, что Камило на такое не способен или нет? Скорее всего второе. Она глубоко вздохнула. — Я сейчас видела Камило. Я не знаю, слышал ли он мой разговор с матерью, но когда он посмотрел на меня, мне показалось, что он смотрел на меня безразлично. Будто ему всё равно на то, что я пытаюсь его защитить перед моей матерью… Возможно, я плохо стараюсь и он это видит. — Ты стараешься, а это главное, да и тем более, каждый видит чужие старания по-разному: один не видит; другой видит, но считает, что этого недостаточно; а кто-то видит старания, так же, как и то, что ты делаешь всё, что в твоих силах. — А Камило? Он видит, что я стараюсь? — Ну конечно! Просто… — Считает, что этого недостаточно. — Если хочешь, я могу с ним поговорить. — И о чём же? — О тебе. Расскажу как ты переживаешь за него. Хочешь наладить с ним отношения. И действуешь. — Делай, что хочешь.***
Больше минуты Феликс стоял напротив двери старшего сына. Не решался войти. Что-то его останавливало, но, что именно он не знал. Но точно не страх. Ему незачем боятся Камило. Он же не поднимет руку на своего отца, ведь так? Феликс хотел было постучаться, но передумал. Не видя в этом смысла. Натянул фирменную «человека всегда на позитиве» улыбку, (которая передалась Камило) и открыл дверь. — Привет, Камило! В комнате было темно и единственным источником света служила прихожея. Он решил оставить дверь открытой. — Тебя стучаться не учили? Растерявшись, мужчина вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и тут же постучался в ожидании услышать «войдите». Камило не хотел в данный момент кого-то видеть и слышать. И с большой неохотой разрешил войти. Молча дойдя до кровати сына, Феликс снова улыбнулся. — Как твои дела, сынок? Сев на кровать по-турецки, юноша начал трогать своё лицо. — Нет. Черты лица мои, — после осмотрел комнату. — Антонио здесь нет. Да и комната не его вовсе, — он посмотрел на всё ещё улыбающегося мужчину. Его улыбка заставила парня скривится. Хозяин комнаты обернулся к открытой двери. — Касита. Можешь, пожалуйста, закрыть дверь. Ты же прекрасно знаешь, в отличии от некоторых, как я не люблю, когда дверь в мою комнату открыта, — Камило говорил смотря в глаза нежеланного гостя. Намекая, что он плохо его знает. Понадобилось время, чтобы зрение привыкло к темноте. — Сынок, я хотел поговорить с тобой о… Камило никогда бы не подумал, что слово «сынок» может вызвать такое отвращение. Даже сильнее, чем улыбка Феликса. — Будто бы я не знаю причину, по которой ты сюда пришёл. «Камило, ты расстроил свою маму. Иди и извинись перед ней». На этом же строится наш диалог. — Нет! — соврал гость, поняв, что сын не желает говорить с ним о матери, но и уходить он не собирался. Если уж не о матери, то поговорит об инциденте. — Я пришёл поговорить о том инциденте. Точнее, узнать причину, по которой ты решил ударить мальчика. Я же знаю, что без причины ты бы не ударил его. — То есть, ты веришь, что я на такое способен? — Нет! Я знаю, что ты никогда бы не ударил ребёнка. Просто… в жизни всякое бывает. Скорее всего он сказал или сделал то, что вывело тебя из себя, вот ты и ударил его. — Так значит веришь. И почему я не удивлён? — парень закатил глаза. Феликс почувствовал себя виноватым перед сыном и решил сменить тему. — Тогда… давай поговорим не о том инциденте, а например… О спектакле! О том самом, когда Альма попросила тебя написать самому пьесу! Мне будет очень интересно узнать, о чём она! — К чему это ты так заинтересовался моей жизнью? — Потому что ты — мой сын, а я —твой отец! Нет! Всё же «сынок» не так противен, как «отец». Его уж точно никто не переплюнет. Даже «Мирабель» с «Альма». — Я — не твой сын. А ты — не мой отец, — с большим отвращением сказал он последнее слово. — Ха-ха, ох, ну ты и шутник у нас! Рад, что ты не потерял чувства юмора! И спасибо, что рассмешил меня! Давно я так не смеялся! — нервно отшутился Феликс. — Ты же не можешь просто взять и откреститься от отца. — Официально — с восемнадцати. Хотя эта мысль настигла меня ещё в шестнадцать. Я всячески пытался выкинуть её из головы. Искал в тебе плюсы. Решил вспомнить прошлое, когда ты в моих глазах был эталоном «хорошего» отца. Тем самым внушив себе, что ты по-прежнему «хороший» отец. Но лучше бы я этого не делал. — Что?! Почему?! Я ведь никогда тебе плохого не делал! Что в прошлом, что в настоящем! — В том-то и дело, что ты ни черта не делал! Что тогда, что сейчас! Ты всегда играл роль молчаливого слушателя при маме! Ты хоть раз заступился за меня, когда она на меня орала?! Нет! Когда я задавал самые разные вопросы, ты что делал?! «Спроси у мамы, ей лучше знать»! А знаешь, почему?! Потому что ты боялся её! Боялся, что если ты начнёшь меня защищать, то разозлишь её! Или когда дашь ответ на мой вопрос, ты опять её разозлишь, ведь она бы по-любому ответила бы по-другому! Или, не дай Бог, я скажу ей в лицо, что отец лучше тебя! И единственное, что раньше тебя спасало — это то, что изредка ты спрашивал меня, как мои дела, да и то, когда мамы рядом не было! Никогда не орал на меня! И мог поднять мне настроение, когда видел меня грустным, но опять же, когда мамы рядом не было! А что сейчас?! Ты начал игнорировать меня! Не спрашиваешь, как мои дела, не пытаешься поднять мне настроение, даже если и мамы рядом нет! А второй пункт и вовсе превратился в жирный минус! Мужчине было неприятно слышать такое от сы… Камило. Вздохнув, Феликс опустил голову. — Прости меня, пожалуйста. Я правда не хотел, чтобы так было. Просто… Ты же знаешь нашу маму. Она довольно вспыльчивый человек, учитывая какой у неё дар, то порой приходится молчать, чтобы ещё большн её не разозлить. Ты бы понял меня, если бы у тебя была такая жена. Камило не знал, что сильнее его злит. То, что мужчина просит у него прощения или то, что он пытается себя оправдать? Скорее первое. — Прости?.. Прости?! Ты действительно думаешь, что я просто так возьму и прощу тебя?! Я тебя разочарую, но я тебе не Мирабель, что так просто простила Альму за все десять лет издёвок над собой! А теперь убирайся, Феликс! Как и Пепа, мужчина пошёл в общую с женой комнату с проигрышем.***
— Пепа, ты сегодня у меня спрашивала: «Ужасная ли я мать?». Я ответил, что нет, но… Скажи, я ужасный отец? — Мы оба с тобой ужасны для Камило.