Помощь лжеца

      Первым, что увидел Камило, открыв глаза, была стена. Ещё не проснувшийся мозг не сразу среагировал на неё и на то, что он сейчас не в своей комнате. Только через минуту, смотря в стену, что из-за недостатка света казалась серой, до него дошло. Приняв сидячее положение, он обернулся к Доротее, что лежала лицом к нему. Она всё ещё спала. Волосы закрывали половину её лица, а одеяло лежало на полу. Парень аккуратно убрал прядь волос с её лица, заправив за ухо. Встав с кровати, он взял одеяло и укрыл им девушку.       Стрелки часов показывали 5:53. Он никогда так рано не вставал.       Мадригали не должны знать, что Камило ночевал не дома, ведь они будут в ярости. Начнут расспрашивать: где ты пропадал; ночевал ли ты у кого-то; у кого ночевал.       Если раньше слово «кухня» Камило ассоциировал с едой, то сейчас с криками и ссорами, где он был виновником этой шумихи и испорченного настроения семьи.       «Интересно, с чем у Доротеи ассоциируется кухня?»       Порывшись в ящиках тумбочки, Камило нашёл листок с карандашом и оставил записку с благодарностью.       «Спасибо, что впустила в свой дом и дала переночевать.»       Посмотрев напоследок на Доротею, Камило вышел из комнаты.

***

      Запах мокрой земли и сырости веял по всему Энканто.       Камило медленно подходил к Касите, а та тут же начала махать створками его окна. Камило автоматически поднял руку в качестве приветствия. Подойдя к дому, Мадригаль ожидал, что Касита тут же поможет юноше подняться, но этого не произошло.       — Касита, может поможешь под…       — Камило! Зайди в дом нормально, а не через окно!       Подняв голову, он увидел Пепу, что безэмоционально смотрела на сына из окна его комнаты. Пару секунд юноша смотрел на мать, а после, ничего не сказав, направился к двери.       Войдя в дом, парень застал женщину стоящей на втором этаже. Её лицо было спокойным. Оно не выдавало ни радости, ни печали… Ни злости, которые обычно видел Камило при разговоре с ней.       — Подойди.       Он медленно начал подходить к рыжеволосой. Ступенька за ступенькой. И вот, он стоит напротив неё.       Пепа молчит. Её лицо до сих пор было спокойным, учитывая, что рядом с ней стоит тот, из-за кого Антонио разозлился на неё.

***

      Стрелки показывали 2:28.       — Я ужасная мать, я ужасная мать, — повторяла себе под нос Пепа, ходя по комнате старшего сына туда-сюда.       «Пойду обрадую дядю Бруно. Его дорогая сестрица скоро начнёт петь песню о своём ничтожестве "Не упоминай Камило"»       — Неужели он имел ввиду, что уйдёт, как Бруно на десять лет? Или навсегда? А если навсегда, то куда? В стены? Но ведь там Бруно живёт и он бы сказал, что Камило хочет какое-то время побыть в одиночестве, а он не сказал, значит, он не там. Тогда, где? А что, если он уже… Нет, нет, нет, он в Энканто, в Энканто. Да. В Энканто. Да, он гуляет. Гуляет. Да, он придёт весь мокрый. Ведь на улице дождь, значит, придёт мокрый. Или он у кого-то ночует. Но у кого? Так, так друзья. Друзья, друзья, друзья. Как же его там, Ди… Диего. Он ведь с ним дружит? Да, дружит. Они же не разлей вода… Ох, зря я ему это сказала. Зря, зря, зря… Но ведь он сам виноват в этом… Я же просто так ему это не скажу? Нет. Он ведь мой сын. Да. Да, я бы просто так ему не сказала бы… Он сам виноват. Зачем он так со мной?.. С нами… Да, с нами. Ведь… Они же его любят? Ну, я же люблю… — она села на кровать. — Так. Значит, завтра… А если не… Нет. Он придёт завтра и что я сделаю? Так, самое главное не орать на него. И… Обнять. В детстве он всегда любил, когда я его обнимала… А сейчас он любит? Надеюсь. Потом я извинюсь за свои слова и скажу, что сильно его люблю. Да. Так и сделаю.

***

      Не долго думая, мать обняла парня. Камило ожидал, что она начнёт орать, задавать вопросы, на которые он будет отвечать враньём. Она будет злиться, что он врёт и начнёт ещё больше орать на него. Что угодно, но точно не это. Парень не знал, что делать: обнять или не стоит; что-то сказать или промолчать. Он боялся, что сейчас сделает что-то не так и мать на него обозлится.       — Прости меня за мои слова. Мне правда очень стыдно. И я не обижусь, если ты не захочешь меня простить. Просто знай — я люблю тебя.       Женщина говорила шёпотом на ухо. После чего посмотрела в глаза сына. В них читался страх. Страх того, что мать проявляет к нему то, что она уже давным-давно не показывала — свою любовь.       Камило пытался найти в этих действиях подвох, но найти его так и не смог и это пугало его ещё больше.       — Иди в свою комнату, — устало сказала мать.       Пару секунд Камило продолжал смотреть на Пепу испуганным взглядом, а после, ничего не сказав, направился к себе.