Хочешь, укушу?

      Вампиры и ведьмы, кажется, всегда были связаны. Элайджа говорил, что их мать — колдунья — сделала их первыми вампирами, использовав магию. Наверное, именно от туда пошла их связь. Находясь на алтаре для жертвоприношения, Мэг не понимает, когда частью их отношений стали простые люди. Да, встречается она с первородным вампиром, ну и что здесь плохого? Неужели, нужно всё испортить, ведь какой-то ведьме срочно понадобился рычаг давления на Майклсонов. Первое и единственно, что она придумала — это взять девушку одного из них. Просто замечательно.       — Да, женщина. Вы не отличаетесь оригинальностью, скажу я вам. Вы хотя бы представляете, скольких дам так ловили, ожидая, что их придёт спасать мужчина, от которого похитителю что-то нужно? Я не думаю, что древняя ведьма смотрит кино, но если бы вы потратили время с пользой, а не занимались вот этой белибердой, и ознакомились с парой хороших фильмов, то знали бы, что это — классическое клише в кинематографе. Ко всему этому, вы явно не знаете, как заканчиваются подобные гениальные планы. Злодей всегда лишается головы.       Мэг язвит, пытаясь показать все присущие ей самоуверенность и смелость. На самом деле, ей безумно страшно. Ведьма замешивает что-то в каких-то склянках, добавляет травы и другие странные ингредиенты, игнорируя девушку, которая не уверена, что Элайджа спасёт её от смерти.       Мэг никогда не умела держать язык за зубами. Кроме того, иногда у неё совсем не получалось думать. В этот раз вся её безалаберность отразилась на девушке. Она снова вляпалась в неприятности, решив, что сможет лучше первородного вампира решить насущные проблемы. Связываться человеку с оборотнем было бы глупо, связываться со стаей — ещё глупее. Однако Мэг всё-таки не получила степень магистра, и оказалась явно глупее кандидата наук. Девушка, наплевав на предупреждения Элайджи, сама отправилась к волкам, надеясь договориться о временном перемирии. И сначала всё выходило просто замечательно. Дом симпатичный, а вожак не такая сволочь, как говорили Майклсоны. Так думала Мэг, пока мужчина не покивал головой в знак согласия и не ушёл, приказав сыну охранять их новую пленницу.       — Понимаете мисс, — сказал он напоследок, — нам не нужна гармония с вампирами, нам нужна их смерть. И мы достигнем цели. Майклсоны станут лишь первым звеном в цепи смертоносных убийств.       Мэг не была совсем тупой. Смекнув, что оборотни и не предполагают, что Элайдже и его семье их укус не принесёт смерть, она принялась придумывать план побега. Ключевым моментом был сын вожака, который оказался тем ещё говнюком. Высокомерный и самонадеянный, он не повёлся на умелую лесть и ложь, которыми Мэг так умело его поливала. Сбежать не удалось, а вот клыки оборотня оказались в непозволительной близости от шеи девушки.       — Думала меня обмануть? Тупая вампирская сучка, знай своё место, — волк со злостью ударил Мэг по лицу. Она со стоном упала на пол, осознавая, что в ближайшее время ей придётся много перенести. Но, раз уж получать, то получать по полной.       — Я надеялась, — прохрипела девушка, сплёвывая кровь. — Однако я не думала, что ты такой умный. Признаю свою оплошность. Прошу прощения, пощади меня, пожалуйста, — лицемерила Мэг, отлично притворяясь отчаявшейся. — Хотя, не убьёшь, и папочка рассердится. Он же не хвалил тебя в детстве, верно? Ты был самым никчёмным и поганым ребёнком из всего вашего волчьего выродка? Самый облезлый щенок из всех? — Мэг доставало удовольствие то, как быстро меняются эмоции на лице оборотня. Девушка в принципе не надеялась на спасение, так зачем сдерживаться, если можно дойти до грани, пройдясь по острию ножа.       — Тварь! — ревёт парень, готовый броситься на Мэг и разорвать её на куски. Всё же оборотни слишком вспыльчивые. Волк уже замахивается, нанося новый удар, но замирает, услышав чужой голос.       — Я бы не стал, — звучит из-за его спины, и тот замирает, ошарашенно глядя на Мэг. Она тоже изумлена. И, безусловно, напугана. Чёртов Элайджа Майклсон всё-таки пришёл её спасать. И, судя по его голосу, по спокойствию и абсолютной хладнокровности в нём, им обоим не светит ничего хорошего. Вот как раз этого Мэг страшится больше смерти.       Убийство ликантропа не отнимает у вампира много времени. Он вырывает оборотню сердце, и, отбросив его в сторону, вытирает запачканные руки об костюм. Довольно-таки потрёпанный костюм. Элайджа подходит к Мэг, помогает ей подняться. Когда девушка едва не падает, Майклсон берёт её на руки, направляясь к выходу.       — Я могу всё объяснить, — неуверенно произносит девушка, когда они проходят мимо трупов.       — Я в этом уверен.       Ссориться с тем, кто сильнее и могущественнее тебя — глупость, ссориться с тысячелетним вампиром, который может в любой момент свернуть тебе шею — непоправимая глупость. Но Мэг это не останавливает. Сдаваться она не привыкла, поэтому с совершенно безнадёжной самоотверженностью отстаивает свою правоту.       — Элайджа, я хочу помочь тебе! Хочу участвовать в решении ваших проблем, а не сидеть дома, узнавая на утро от твоей сестры, что ночью весь город едва ли не погиб! Ты не можешь не вмешивать меня в это!       — Могу, если запру тебя дома! — Майклсон кричит, подобно Мэг. Она видит, что он сейчас по-настоящему зол, почти в ярости, но не останавливается, продолжая развивать конфликт.       — Ты не сделаешь этого! Не имеешь права! Да и не сможешь! Я тебя не послушаю! — Девушка вздрагивает, когда Элайджа оказывается возле неё, удерживая на месте, не давая и шанса на побег.       — Послушаешь, если я внушу тебе это.       — Только попробуй меня остановить, и я выгоню тебя из моего дома и моей жизни!       — В таком случае, я сам уйду. Не провожай.       И Элайджа действительно уходит, громко хлопнув дверью. Мэг всё ещё рассержена, чтобы осознано принять произошедшее. Лишь немного успокоившись, она понимает, что чувствует вину за произошедшее, но, в конце концов, это не первая и яво не последняя их крупная ссора. Девушка обещает себе завтра извиниться перед Майклсоном и ложится спать       Утром Мэг действительно звонит Элайдже, планируя попросить прощения. Мужчина несколько раз сбрасывает трубку. Мэг удивляется ещё больше, когда натыкается на такое же игнорирование со стороны Клауса и Ребекки. Что ж, раз они объявили ей байкот, она его поддержит.       Мэг отвлекает от чтения стук в дверь. Она прекрасно знает, кто стоит за нею. Элайджа единственный, кто не пользуется дверным звонком. Однако девушка не спешит встречать гостя. Элайджа стучит ещё несколько раз, но потом перестаёт. Посидев на диване ещё немного, Мэг плюёт на гордость, бежит к двери, надеясь окликнуть Майклсона, собираясь попросить прощения, но, открыв её, видит букет белых лилий. Её любимые. Она не забирает их в дом, а выносит на улицу вазу, в которую ставит цветы. Девушка повторно звонит Элайдже, но ей не отвечают. Мэг надеется извиниться завтра, когда Майклсон, она уверена, придёт опять.       Но на следующее утро мужчина не приходит. Вместо него — снова лилии.       Вскоре весь её двор заполняют прекрасные белоснежные цветы. Элайджа оставляет по три, а то и больше, букета за день. Соседки завистливо присвистывают, а Мэг не знает, что делать. Она пытается застать Майклсона, но у неё ничего не получается. Он всегда приходит в разное время, когда девушка чем-то занята. На телефонные звонки мужчина не отвечает, и Мэг начинает злиться на свою несдержанность ещё больше. Она приходит к нему домой, но ей не открывают. Не приноси он ей цветов, девушка бы подумала, что Элайджа уехал, бросив её. Но Мэг уверена, что каждый букет доставляет Майклсон сам: каждый из них почти невесомо пахнет им. Девушка долго нюхает каждый цветок не из-за цветочного аромата, а именно ради ноток дорогого парфюма.       Однажды Мэг дольше обычного не может заснуть из-за бессонницы. Повернувшись в очередной раз, она надеется отправиться в мир грёз. И у неё почти получается. Сон постепенно настигает её, но его прерывают тихие шаги по комнате. Сначала девушке кажется, что они ей снятся, но потом кто-то останавливается напротив неё, оставляя на щеке короткий поцелуй. Эти губы она узнает из тысячи. Мэг замирает, боясь вдохнуть и спугнуть Элайджу. Она не шевелится и почти не дышит от напряжения, слыша, как Майклсон садится в кресло, стоящее рядом. И девушка искренне радуется его спокойному дыханию, редкому скрипу мебели, шелесту одежды, возникающему из-за движений. Рядом с ним становится так спокойно, хорошо и тепло. Между ними расстояние в несколько метров, однако Мэг радуется, что они так близко друг к другу. Утопая во вновь вернувшемся тепле, она не замечает, как засыпает. Утром комната оказывается пустой, на крыльце — лилии.       В первый раз Мэг с сомнением верит в произошедшее, смахивая всё на сон. Девушка решает проверить, пьёт крепкий кофе, пробегает несколько кругов вокруг дома, принимает холодный душ и ждёт. Майклсон действительно приходит. Он залезает в окно, оставляет почти невесомый поцелуй и вновь опускается в кресло. Мэг пытается не спать как можно дольше, наслаждаясь его присутствием. Но одно его нахождение рядом рушит все её планы: погружается в сон она почти сразу.       Так начинается борьба девушки со сном. Днём она спит, а ночью бодрствует, чувствуя присутствие Элайджи, зная, что он обязательно придёт и будет вновь сидеть там. Однажды она задумывается, не извращение ли это, но потом вспоминает обо всём, что происходит в её жизни и отметает эти мысли. Майклсон всегда уходит к утру. На прощание он вновь её целует и исчезает. Мэг же, полежав несколько минут, бросается к креслу, усаживается и наслаждается мнимой близостью. Она может отчётливо учуять его парфюм, представить, как он сидит там. Это её успокаивает. Как-то раз она сама засыпает в этом кресле. Просыпается девушка без спины. Мэг и не представляла, что оно такое неудобное. Конечно, Элайджа — вампир, вероятнее всего, ему не доставляют никаких неприятных ощущений эти посиделки, но тогда Мэг покупает подушки для него, сидеть становится удобнее. Девушка успокаивает себя тем, что ей они тоже нужны, и об Элайдже она не заботится. Врать себе у неё никогда не получалось. В особенно светлую ночь, когда сияние луны освещает всё вокруг, Мэг слышит чужое сопение. Она помнит, Майклсон всегда издает такие звуки, когда спит. Девушка рискует, не в силах удержаться. Она осторожно открывает глаза: Элайджа спит. Возможно, виной всему лунный свет, но его кожа выглядит слишком бледной, кажется, под глазами появились мешки, если они могут быть у вампиров. Мэг не уверена. На этот раз они меняются местами: Майклсон спит, наклонив голову, а девушка наблюдает за ним, не отводя глаз.       А потом он перестаёт появляться. Букеты цветов медленно вянут, новые не дополняют картину. Мэг плачет, понимая, что Элайджа более не нуждается в ней. Ей больно расставаться, но она отпускает его, убеждаясь в собственной никчёмности.              Засыпать в своём дома, а просыпаться в неизвестном помещении — странно, ещё страннее, когда при этом ты точно трезв. Но Мег в какой-то часовне, рядом, кажется, ведьма, и она, кажется, сегодня умрёт. Женщина что-то твердит о мести Майклсонам и проклятье, перед тем, как приступить к ритуалу. Всё, что Мэг может — это сидеть и смотреть вокруг. Шансов у неё нет.       Чем ближе к завершению обряда, тем страшнее.       — Что-то тебя не спешат спасать, — произносит ведьма. — Лучше бы Элайдже поторопиться, зелье потеряет мощность, если остынет. Не скажешь, где твой ненаглядный.       — Тебе нужен Элайджа? Зачем? — интересуется Мэг. — Хотя, какая разница. Он не придёт.       — Ты так в этом уверена?       — Да.       — Ты действительно дура, если думаешь, что Элайджа так легко отступится от своих чувств. Он давно уже не подросток, его не проймёшь этой ерундой.       Мэг не хочет больше ничего говорить, поэтому молчит, погружаясь в собственные мысли. Ведьма довольно терпелива, она и слова больше не произносит, не двигается. Кажется, будто она спит. Мэг всё же пытается придумать, как бы ей спастись. Девушка и шага не успевает сделать в сторону выхода, когда ведьма появляется перед ней, хищно ухмыляясь.       — А ты говорила, что не придёт.       Последним, что помнит Мэг были невыносимая режущая боль в груди и крик Элайджи.              Девушка приходит в себя уже в своей кровати. Всё тело ломит, но ей удаётся перевернуться на бок. Напротив в кресле сидит Элайджа. Он внимательно наблюдает за каждым действием девушки.       — Как себя чувствуешь? — спрашивает он.       — Честно? Хуже не было, — отвечает Мэг.       — Это хорошо, что хуже не было. Может быть, запомнишь, чем оборачивается твоя глупость, — говорит он, поднимаясь и направляясь к выходу из комнаты.       — Что? -возмущается девушка. — При чём здесь я?       — Мэг, — Элайджа произносит её имя, и сердце пропускает несколько ударов. — Помолчи, пожалуйста. И полежи спокойно, пока я хожу за чаем.       — Хорошо, — соглашается девушка.       Чай, который приносит Майклсон, как всегда не сладкий. После недолгих пререканий он всё же добавляет ещё сахар, хоть и ворчит что-то по поводу диабета.       — Рано или поздно это отразится на твоем здоровье, — говорит он, но, если честно, Мэг всё равно. Девушка не притрагивается больше к кружке, так как опрокидывает её прямо на постель, пока тянется к Элайдже, целуя его.       — Люблю тебя, — шепчет она в поцелуй и улыбается, слыша аналогичный ответ.