Хочешь, укушу?

      В лофте снова было неспокойно. Зайдя, Скотт удивился напряжению, от которого воздух вокруг практически искрился. На диване сидел Питер и расслабленно, с насмешкой наблюдал за развернувшимся скандалом, Кора отжималась и вообще не обращала внимания на окружающих. На кухне кто-то громко гремел посудой, Дерек усердно делал вид, что читает самую интересную книгу в своей жизни.       — Скотт, Стайлз, — произнес старший Хейл, — какой неожиданный сюрприз. Мы вас не ждали, но здорово, что вы пришли. Нужно сказать Алье, чтобы она приготовила на две порции больше. Вы же останетесь на наш скромный, семейный ужин? — Питер гадко улыбался, а когда со стороны кухни послышался звук разбитого стекла, он как ни в чем не бывало вернулся к наблюдению за происходящим.       — Питер, тебя что, единорог укусил? — спросил Стилински. — Когда это ты стал таким радушным хозяином?       — Во-первых, — раздался рык из-за книги, — это мой дом, и хозяин здесь я. Во-вторых, что вы здесь забыли? Пошли вон.       — Дерек, закройся! — Алья, как всегда, появившись быстро и неожиданно, обратилась к пришедшим. — Стайлз, Скотт, как замечательно, что вы соизволили появится! Хотя бы кто-то разбавит это сборище чертовых Хейлов. Понимаете, это невыносимо! Они все действуют мне на нервы, каждый из них. Точнее, двое. К Коре претензий нет, но эти, с ними просто невозможно находиться в одном помещении так долго! — девушка подвела их к дивану и, злобно смотря на восседавших на нём Хейлов, продолжила. — Ни один из них меня не понимает! Я устала с ними бороться! Этот старикашка вечно лыбится, что-то там себе придумывает, всё время шарится по лофту и раздражает своими наитупейшими шутками. А этот! Дерек, что ты сидишь? Не видишь, что гостям некуда сесть? Вставай!       Хейл злобно отрывается от книги и с ненавистью смотрит на девушку. Она глядит прямо ему в глаза, молча настаивая на своём.       — Нет. Если им так надо, пусть сядут на пол. В конце концов, сгоните Питера, — сквозь выступившие клыки отвечает мужчина.       — Нет! Ты совсем из ума выжил? Питер уже старый, у него ломит кости. Да, Питер? — спрашивает Алья, и все синхронно поворачиваются к Хейлу.       — Да, милая, именно так. Ничего не могу поделать. Видимо, погода сменится. Ох уж эта старость, — по Хейлу видно, что ему доставляет дикое удовольствие то, с какой силой сжимает книгу племянник, с какой яростью он смотрит на него.       — Вот видишь, о старших нужно заботиться, бессердечный волчара! Вставай! Я понимаю, что тебе очень дорог этот диван, но не волнуйся, у вас впереди целая ночь. Представь, снова ты, он, плед и луна. Романтика. А теперь вставай!       Дерек с недовольством поднимается, в его тяжелом вздохе Питер пытается скрыть смех, но у него не получается. Все прекрасно слышат несдержанные эмоции.       — Так, хорошо. Парни, садитесь! Устраиваетесь поудобнее, а я на кухню, — бросает Алья и гордо удаляется. Дерек так и остается стоять возле дивана. Книга падает на пол, а он уже тянется к пришедшим, чтобы силой поднять их и выгнать, но его останавливает громкий голос девушки:       — Хейл, только попробуй! Даже не смей, они остаются.       Дерек отступает, разворачивается и тяжелыми шагами удаляется в другую комнату. Шум на кухне возобновляется.       — Питер, — шепчет Маккол, — что происходит?       — О, Скотт, понимаешь, любовь — такое многогранное чувство. Сейчас вы страстно целуетесь, через минуту ссоритесь из-за разбившейся вазы, а через пару часов один закапывает другого где-нибудь далеко в лесу. И ведь всё это только отягощает тот факт, что вы оба являетесь оборотнями. Шансы убить возрастают, так?       — Подожди, Дерек разбил вазу?       — Нет, ничего он не разбивал, — произносит подошедшая Кора. — Мой брат, который, по словам Альи, самая последняя облезшая собака, ободранное бессердечное животное, сказал, что не пустит её со мной в лес в полнолуние. У него какие-то там дела, а мне он не доверяет свою ненаглядную. Из-за этого они уже второй день ссорятся. А Питер только помогает, да?       — Ну не могу же я просто наблюдать? Считайте, что у меня билет с полным погружением.       — У тебя полное погружение, а они сегодня с утра чуть головы друг другу не отгрызли.       — Кора, — говорит пришедшая Алья, — ты же знаешь, что Дерек не прав. Да, он заботится обо мне. Но бояться, что я поцарапаюсь веточкой или проглочу листок — это уже слишком! Я не маленькая и беззащитная девочка! Я оборотень, а мы можем исцеляться! Я не понимаю, почему он так не хочет меня отпускать!       — Алья, может, дело в том, что ты для него слишком дорога? Он же загнётся без тебя.       — Стайлз, я знаю это. Но я не могу терпеть, когда меня ограничивают в чём-либо! Тем более, мы не собирались далеко уходить, хотели просто прогуляться, а он, только услышал, сразу мне запретил! Ненавижу его!       — А полнолуние у нас послезавтра, да? — уточняет Стилински.       — Да, и мне нравится, что ещё пару дней мне не нужно будет перелистывать каналы на телевизоре, сериал здесь гораздо интереснее.       — Питер!

***

      Стайлз и Скотт уходят ближе к ночи, оставляя Хейлов и Алью разбираться самим. Вскоре Кора отправляется к подруге, Питер тоже куда-то исчезает, и Алья остаётся одна.       Ну, естественно, с Дереком.       Она уходит в их спальню, планируя поспать. На кухне издает характерный звук микроволновка, и Алья, принюхиваясь, узнает по запаху пирог, который она так старательно готовила. Девушка специально оставила несколько кусочков для Дерека. Ссора ссорой, но не заботиться о нём она не может. Девушка лежит на кровати, разглядывая потолок и думая о том, что она хладнокровная и ужасная, эгоистичная. Ведь она прекрасно понимает, почему Дерек так бережёт её, так оберегает, но что-то внутри неё не желает принимать именно свою слабость. Её самолюбивая натура не желает считать себя беззащитной.       Тяжело вздохнув, Алья уже думает подниматься и идти извиняться, но, открыв глаза, она видит перед кроватью Дерека. Девушка вздрагивает, задумавшись, она не услышала, как тот пришёл.       - Хей, Дерек, ты меня напугал.       — Прости, я не хотел.       Всего несколько слов, и они молчат. Каждый хочет сказать многое, но никто не знает, с чего начать. Хейл ненавидит себя за свою трусость, за свою паранойю, за свою глупость. Он не знает, как Алья всё ещё терпит его, не бросает, поддерживает. Почему-то сейчас объясняться гораздо страшней, чем встретить охотников.       — Может, сядешь? — спрашивает Т/и.       — Да, пожалуй, — отвечают ей.        Дерек подходит и опускается совсем рядом, он чувствует тепло её тела рядом с собой.       — Алья, ты правда ненавидишь меня?       — Что? — изумляется девушка. — Кто тебе это сказал?       — Ты сама, когда Скотт и Стилински приходили, — голос Дерека звучит до невозможности трагично и уныло. Оборотень напряженно сжимает руки, ожидая ответа.       — Нет! Ничего подобного!       Алье больно осознавать, что Хейл целый день думал, что она его разлюбила, предала. Ещё хуже от того, что Дерек сдержал своё обещание. В начале отношений они договорились: никто не будет применять волчий слух, чтобы узнать, говорит ли пара правду. Девушка не была уверена, что Дерек не нарушал клятвы, теперь же она чувствует себя полной дурочкой. Алья винит себя, она усомнилась в Хейле, этом безумно сильном, мужественном, верном человеке, который, она убеждена, любит её очень сильно. Ей не нужен был слух, не нужен был нюх, не нужны никакие волчьи способности, чтобы это понять. Его чувства проявлялись в заботе, в недовольном ворчании, в беспокойстве. Он всегда её оберегает, рискуя собой, только чтобы она не пострадала. Иногда он забывает о самом себе, но продолжает её спасать, помогать ей. Алья хотела бы, чтобы ей сейчас врезали со всей силы.       — Дерек, прости меня, — девушка пододвигается ближе и кладёт свою ладонь на сжатые руки Хейла. — Я была не права, прости. Я скажу тебе сейчас кое-что, а ты послушай моё сердце. Забудь про обещание, просто послушай.       Дерек молча кивает.       — Дерек, я не буду говорить много, знай, что я люблю тебя больше жизни.       Алья ждёт реакции, любой реакции. Хейл не шевелится, смотря в одну точку на стене. Он издает лишь какой-то непонятный вздох или всхлип, а потом, резко повернувшись, прижимает к себе девушку.       — Не говори ничего больше, просто давай так посидим.       Девушка обнимает мужчину в ответ. Она сделает вид, что не заметила выступивших на глазах Дерека слёз, сделает вид, что не почувствовала, как подрагивает его тело, сделает вид, что не видела этой его слабости. Алья знает, что Хейлу трудно принять свою уязвимость, поэтому никогда не говорит, что в ней есть нечто прекрасное и завораживающее. Возможно, когда-нибудь потом, когда воспоминания перестанут приносить столько боли и сожаления, когда всё успокоится и настанет тихая, спокойная жизнь, она скажет ему о любви к его другому «Я»: к измученному, израненному, поломанному, но такому до ужаса живому и удивительному. Сейчас же она поддержит его, сделает всё, чтобы он чувствовал себя лучше. Алья не простит себя, если Дерек будет ещё сильнее страдать.       Сейчас, сидя на кровати и чувствуя, что на плечо капнуло несколько слезинок, Алья понимает, что ей всегда нравилось бескрайнее море, такое мощное, неконтролируемое и неподвластное человеку, но при этом ласковое и убаюкивающее. Она всегда боялась утонуть, погибнуть в морской пучине, но в небесно-голубых глазах Дерека она готова захлебнуться хоть сейчас.