Махнуть, что ли, на Камчатку?

Минимум документации, допросы без адвокатов, экспертизы без разрешения кого-то помимо непосредственного начальства, а порой и без него — Брагина всё это сводило с ума! Так быть не должно, это форменная безнаказанность, а там ведь и до преступлений недалеко! Это всё чревато, и Юрий надеется — буквально молится — чтобы его отсюда выперли обратно, в СК, можно даже в не в Питер — в Москве оставляйте! А хотите — откомандируйте на Камчатку — года на три. Только, пожалуйста, подальше от треклятого ФЭС! — Юра, зайдите ко мне! И это их чёртово панибратство! Только начальница обращалась на "вы", хоть и пренебрегала отечеством. Все остальные сразу "Юра" и на "ты". Ну неправильно это! Нельзя так с бухты-барахты. ФЭС точно сведёт его с ума. Его первое дело здесь как начальника группы, где все косятся на него и его "никому не нужный" протокол, Майский даже посмеивается. Раздаёт команды и прикрывает глаза, думая, что не готов сегодня уговаривать окружающих "весельчаков" работать, открывает и... челюсть отвисает: Майский уже ушёл опрашивать соседей (даже не спросив, зачем это нужно), Шустов выполняет обыск, Котов докладывает обстановку Рогозиной и ищет все электроприборы — отвезти Ване. Брагин вздыхает и идёт говорить с женой потерпевшего, что-то с ней нечисто, а Юрий не привык доверять ответственные задания кому-то... кому-то кроме Миши. Но Шибанов сейчас далеко, так что придётся самому. — Дикий он какой-то, не находишь? — Не придирайся, Майский. Да, педант, но ты погляди, как у нас раскрываемость после его прихода возросла! — Но как он на нас смотрит — словно мы тупицы необразованные, тьфу! — А чего же ты его подкадывал весь первый месяц? — Я и тебя подкадывал, со всеми так поступал, даже когда сам новичком был! — Я не обиделся, потому что в нос тебе дал, а Брагин — человек интеллигентный. Приятнее всего было проводить время в офисе (который почему-то все называли "лабораторией" — тоже мне, лаборатория: на один непонятный прибор — три компа) с Ваней и Белозёровым. Иван напоминал сына и умел отвлечь своей бесконечной трепотнёй, Белозёров был близок по духу. Да только с каждой неделей возможности зависнуть с ребятами было всё меньше: Галина Николаевна ставила его главой чуть ли не каждой группы. Даже съездить на выходные к семье стало настоящей проблемой. Брагин ужасно тосковал. Лето. Билет в Питер. Отпускные... Стоп! — Почему так много? — Вы заслужили! У нас раскрываемость поднялась на 15%! Язвительное: "о, они тут статистику считают" — пронеслось в голове. — Я не имею права взять столько. — Всё официально, Юра, не беспокойтесь. Брагин, было, хотел продолжить спор, но вовремя вспомнил: в конфликтах с Рогозиной он всегда проигрывал. ОАЭ. Вера в восторге, дети пищат от радости — буквально. Один Юра ходит понурый: ну не должен следователь столько зарабатывать. Его стопроцентно подставили! Вернётся домой, и с аэропорта — сразу в тюрьму, чует его сердце. — ЮрИваныч, я могу слышать твои мысли. Ах да, денег хватило, чтобы взять с собой Шибанова и (теперь уже его, Мишину) Настю (хотя это скорее Миша попался в сети, но напоминать ему об этом не стоит)! Его точно посадят. Майский лично скрутит и засунет в каталашку... — О, русские! — радостно сказал Миша, указывая на противоположную сторону Молла. Вера и Настя синхронно смерили его взглядом, который так и говорил: "Ну откуда тебе знать?!" — Да наши это, наши! — гнул своё Шибанов. — Юр, подтверди! Брагин поднял глаза и остолбенел. Майский с Ритой, Ваня с Ксюшей и Белозёров с семьёй шли прямо им навстречу. — О, машут нам! Ну точно русские! Тогда-то Юра и понял: на Камчатке он точно не спрячется.