Воспитанник

— Роб, тебя твой не запалит? — спросил соседский мальчик, смотря через забор на Роберта, который курил и качался на качелях. — Он сегодня работает, — ответил Роберт и надел наушники. Парень почувствовал свободу. Сегодня он прогулял уроки, якобы «проспал» их. Затем он выиграл в карты у местной шпаны, они ему за это купили сигареты. Как прекрасна жизнь! Такие моменты свободы Роберт чувствовал только тогда, когда Иван уходил на работу. Не сказать, что мальчику жилось с Иваном плохо. Жилось хорошо. Иван — заботливый дядька. Он добрый, всегда поймёт, поможет. Редко когда руку поднимет, только если его очень и очень разозлить. Роберт знает пару приёмов, которые могут разжалобить Ивана. Он нередко ими пользуется, и в последствие ему всё сходит с рук. Но не вчерашний случай. Хотя, не сказать, что Роберту не понравилось. Он понял потом, как это кайфово — быть выпоротым. Но это не значит, что ему хотелось быть выпоротым розгами или ремнём. Порка ладонью — самое то! Роберт услышал звук открывающейся двери. Он испугался и вжался в кресло. На пороге появился Иван. — А ты что не на работе? — спросил Роберт. Он был удивлён тому, что дядя пришёл так рано. Было три часа дня. — Пахнет куревом, — мужчина принюхался. — От тебя? — Нет, как ты можешь такое подумать?! — мальчик изобразил удивление. — Ты ходил сегодня в школу? — спросил Иван. — Эм… Да… — пожал плечами Роберт. — Ходил, а как же? — Могу ли я посмотреть твою классную работу? Не то, что я тебе не доверяю, просто… — Иван взял тетрадку в руки и открыл её. Роберт дрожал, он чувствовал как тело начало неметь. — Почему вы сегодня ничего не писали? — спросил он. У Роберта сердце ушло в пятки. Он не знал, что ответить. — Эм… Мы… — Пожалуйста, не ври мне. Скажи так, как есть, — сказал мужчина. — Ты не ходил сегодня в школу? Прогулял? — Ваня… — Роберт попытался снова разжалобить дядю, сделав щенячьи глазки. — Меня не получится разжалобить, говори как есть, не то я возьму ремень, а лучше розгу! — сказал Иван. — Я прогулял… — опустив голову, грустно проговорил Роберт. — Причина прогула? — спросил мужчина. Роберт молчал. — Ну, думай, а я пока что за ремнём схожу, — Иван ушёл в комнату. Роберта трясло. Он не был готов к порке. Он знал, что ему так и так достанется, но он не мог сказать, боялся. — Надумал? Что скажешь? — Иван сложил ремень вдвое и шлёпнул по руке. — Мне… — Насчёт курева, — перебил его мужчина. — Я знаю, что ты употребляешь табачную продукцию. Так что за враньё получишь по полному. Я смотрю у тебя задница от вчерашней порки зажила, раз ты нарываешься на новую. — Откуда ты знаешь, что я курю? — спросил Роберт. — Не скажу, — ответил Иван. — Снимай штаны и нагибайся. — Нет! Ты же говорил, что ремнём очень больно! Я не хочу, пожалуйста! — Роберт надул губы. — Я сделаю всё, что ты скажешь… — Тебя за такое безобразие нужно розгами выпороть, а я тут с тобой с помощью ремня нянькаюсь, — Иван закатил глаза. — Я хочу, чтобы ты снял штаны и подставил зад! Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее получишь тридцать ударов и со спокойной душей пойдёшь в угол! — Тридцать?! Почему так много? — захныкал Роберт. — Десять — за прогул, ещё десять — за курение, и ещё десяток — за враньё. — сказал мужчина. — Можно как-нибудь заменить это наказание? — спросил Роберт. — Я могу простоять в углу, я могу вылизать пол, могу помочь по хозяйству в огороде. — Мне больше нравится вариант, которого здесь нет, — с улыбкой сказал Иван. — Наказание. — Вы садист! — крикнул мальчик. Из его глаз брызнули слёзы. — Ты думаешь, я закрою глаза на твоё плохое поведение? — спросил Иван. — Сегодня ты куришь, а завтра будешь наркоту принимать? — До этого дело не дойдёт! — сказал Роберт. — Я бы никогда… — Ты вчера тоже говорил, что будешь послушным, а что в итоге? — спросил мужчина. — Если так пойдёт дальше, мне придётся принять крайние меры и отправить тебя в исправительный интернат. Благо, я там работаю, поэтому смогу наблюдать за тобой. — Этого ещё не хватало… — пробубнил Роберт. — Как раз там тебе будет меня не хватать, а именно моей заботы. — сказал Иван. — Там с тобой нянчиться не будут. Схлопотал — получил по заднице. — Можно подумать вы со мной нянчайтесь, — мальчик закатил глаза. — Уже второй день бьёте! — Не путай воспитательные меры с насилием, — сказал мужчина. — Если бы я тебя и вправду бил, то от тебя бы давно сырого места не осталось. Иван схватил Роберта за руку и поднял с кресла. Он повернул его лицом к креслу и нагнул, заставив упереться руками о матрас. У Роберта снова задрожали колени. Он уткнулся носом в предплечьи и всхлипнул. Он очередной раз пожалел о своём поведении. Роберт почувствовал как с него стянули штаны. Было холодно стоять с голой задницей. И стыдно. Рука Ивана погладила ягодицы, затем кожи коснулся ремень. Роберт прикусил губу, в ожидании боли. Рука надавила на поясницу, заставляя мальчика оттопырить попку. Роберт услышал взмах ремня и в эту же секунду почувствовал боль. Он закричал. На ягодицах остался розовый след от ремня. — Не думай, что я только угрожать могу, — Иван похлопал по пояснице и ещё раз замахнулся. Роберт застонал и прикусил от боли губу. — Пожинай плоды своего поведения. Надеюсь, ремешок тебя научит уму — разуму. — ещё удар. — Больно! Не надо! — Роберт выгнул спину. Он вильнул бедром. — Отпустите! Я больше так не буду… — Это я уже слышал! — ещё удар. Роберт кусал себя за запястье, дабы приглушить стон. Он не мог выдержать. Порка ладонью по сравнению с этой казалась ласковым поглаживанием. Роберт не сразу понял, что порка закончилась. Ягодицы горели пламенем. Его ноги подкосились и он упал на колени перед креслом. Иван ушёл, не подняв его на ноги и не утешив. Роберту стало ещё обиднее. Он опустил голову на матрас и заплакал. Это было впервые, когда мальчик ощутил не только физическую боль, но и моральную. Ему было плохо от мысли, что Иван из доброго дядюшки превратился в строгого воспитателя из интерната. Роберт чувствовал себя чужим для дяди… Мальчик обернулся, когда услышал хлопок двери. — Ты всё ещё здесь? — спросил Иван, подходя к Роберту. — Не бойся меня. Мальчик опухшими глазами смотрел на мужчину. Этот человек был ему чужим. Это не тот дядя Ваня, которого он знал десять лет. — Признайся, что ты сам виноват в содеяном, — Иван погладил Роберта по голове. Мальчик поднял на него взгляд. — Нельзя бить детей, — сказал он, всхлипнув. — Роберт, ты уже достаточно взрослый человек и должен отвечать за свои поступки. — сказал Иван. Он сел на подлокотник кресла. — Это не оправдание, — мальчик шмыгнул. — То есть, ты считаешь, что я тебя просто так избил? Ни за что ни про что, да? — мужчина нахмурился. — И ты считаешь, что ты поступил правильно? По-твоему вести такой образ жизни — хорошо? Роберт молчал. — Вы мне не отец, чтобы поднимать на меня руку, — ответил Роберт. — Я, как твой опекун, имею право взяться за твоё воспитание, — ответил Иван. — Почему вы стали «браться за моё воспитание» только к семнадцати годам моей жизни? — спросил мальчик. Он натянул штаны на ноющие ягодицы и встал на ноги. — Раньше ты не давал повода, — ответил Иван. — А сейчас вы рады, что нашли наконец-то повод сделать мне больно? — раздражённо спросил Роберт. — Не начинай капризничать, ты же знаешь, что я не хотел бить тебя, ты сам напросился. — сказал мужчина. — Зато умнее будешь. Думаю, тебе не захочется в следующий раз получить по заднице. — Да идите вы! — мальчик ушёл в комнату, звонко хлопнув дверью. Иван томно вздохнул. Нелёгкая ему попалась задача — воспитать малолетнего хулигана.