Когда на город уже опустился вечер, я только перешагнула порог дома, где было светло и тепло в отличие от улицы. Тетушка Пак забрала меня у Торгового Центра, самого ближайшего, до которого я смогла добежать, чтобы потом она не проболталась моему отцу. Слишком удивленная, что я находилась не около школы.
В квартире тишина, папа, как обычно задерживается на работе. Зайдя в комнату, я бросаю рюкзак у подножия кровати. Беру махровое полотенце, и спешу закрыться в ванной, чтобы избежать встречи с отцом. В круглой чаше ванны барахтается мыльная пена, а я раскручиваю динамик плеера на максимум, наслаждаясь, оглушающими ударами палочек об барабаны. Через 20 минут, я слышу, как закрывается входная дверь, а это значит, что папа наконец дома. Вставая мокрыми стопами на сухое полотенце на полу, я оборачиваю чистое вокруг талии, стараясь не обращать внимание на своё голое отражение. Моя сестра, часто говорила мне, что у меня есть проблемы с принятием самой себя.
Неужели, если я не могу наслаждаться своим голым телом – то автоматически, у меня проблемы? Как мне кажется, нет ничего странного, что люди просто не хотят лишний раз рассматривать самих себя голышом. А раньше, Чонён заставляла меня ходить вместе с ней в общественную баню. Я вцеплялась в банное полотенце, как за спасательный круг, наотрез отказываясь снимать его куда-либо, кроме душа.
В комнате я переодеваюсь в домашние белые бриджи и однотонную розовую футболку больше моего размера в два раза. Собрав высушенные феном волосы в высокий пучок, я направилась на кухню, завидя около плиты сутулившегося отца, который старался скрыть свою усталость от меня. Хоть кто-то из нас двоих должен быть сильным.
- Привет, папа, - я целую его в щёку, одновременно пытаясь скрыть горечь в голосе, от воспоминаний нашего последнего разговора, и присаживаюсь за стол.
Хватаю пульт от телевизора и включаю первый попавшийся канал, как бы намекая, что продолжать разговор не хочу. Папа грустно смотрит на меня, сжимая губы в тонкую полоску. Отворачивается к сковороде и продолжает тушить овощи с курицей.
Репортер, в идеальном сером костюме с белой рубашкой, чёлка которого закрывает его пронзительно-зоркие глаза наполовину, смотрит, прищурившись в объектив камеры, повествуя о произошедших событиях на территории заброшенной больницы, некогда занимающаяся лечением больных ВИЧ-инфицированных. На обваленных бетонных стенах группа неизвестных устроила показательные выступления на байках. О странной пронзительной музыке и сомнительной компании на закрытой территории, сообщила пожилая пара, проживающая в паре километров от места события. Удалось задержать нескольких очевидцев. В настоящий момент задержавших допрашивают в полицейском участке.
-Как дела в школе? – спрашивает папа, когда ему всё уже удаётся поймать мой взгляд. Я быстро отвечаю ему, что «Всё хорошо, ничего нового», и продолжаю уплетать овощи, смотря на экран телевизора.
Папа слишком громко вздыхает. Отбирает у меня пульт и выключает телевизор, благодаря чему в комнате воцарилась гробовая тишина.
-Мне не очень нравиться, ёжик, когда меня игнорируют, хотя я этого не заслужил, - говорит папа, глубоким твёрдым голосом, как будто я в чём-то провинилась. Безразлично пожимаю плечами, ковыряясь вилкой в овощах. Папа следит за моим незаинтересованным лицом, и шумно втягивает воздух. –Мне жаль, что я не смогу присутствовать на твоём конкурсе по химии...
-Физике, - сурово поправляю я, закатывая глаза.
-Хорошо, физике, - соглашается он. – Давай сделаем, по-твоему. Как ты хочешь, - взвинчивается отец, -Оставлю своих коллег один на один с прорванной центральной трубой. Наш подвал полностью затоплен. Вода стремительно поднимается на верхний этаж. Мы уже потеряли 37% своих материалов. Но, я так и быть, брошу все дела, и приду на твой конкурс. Пока другие будут страдать от ожогов кипяченной воды, я искренне порадуюсь, за тебя дочурку, когда ты на доске будешь выводить теорему Штейнера...
-Шеннона-Хартли, - недовольно бурчу я.
-Хватит! – прикрикивает он, ударяя кулаком по новенькому столу. Я вжимаюсь в стул, прикусывая нижнюю губу до крови. – Прости, - шепчет он. –Господи, - папа устало массирует ладонями виски, - извини меня, я не хотел кричать на тебя, - продолжает он, не отрывая ладоней от лица.
-Мне всё равно будешь ты присутствовать или нет, - стирая руками выступившие слёзы, отвечаю ему. Мои губы дрожат от злости и обиды. Папа наконец смотрит на меня, и в его глазах читается безграничное сожаление и любовь. Он протягивает мне руку, но я игнорирую его. –Каждый раз, на протяжении всей мой жизни ты находишь отговорку лишь бы не приходить, - сквозь зубы, произношу я. Папа пытается возразить, но я не позволяю, продолжая говорить, -внезапная неотложная командировка, собрание директоров, твоё важнейшие присутствие на разгрузке товаров. Ты всегда находил причину, лишь бы не приходить. Но это никогда не касалось соревнований Чонён. Тебя позвала на свидание Джинён с аптеки, так ты отказался. Коллеги подарили тебе горящую путёвку в Мексику, которую ты так отчаянно мечтал посетить, но завтра у Чонён полуфинал. Ты чёрт возьми, сломал бедренную кость, едва мог передвигаться, и без разрешения врача пошёл на её награждение, - повысив голос произношу, перебивая его желание заключить меня в поспешные объятия, и убегаю в комнату, закрывая дверь на ключ.
Папа торопливо бежит за мной, и сурово ударяет кулаком по моей двери.
-Цзыюй, открой дверь! – возмущенно требует он, на что я, включаю лампу на рабочем столе, достаю тетради с невыполненной домашней работой, и специально, на секунду поворачиваясь к двери, надевая наушники, чья звуковая волна музыки заглушает слова отца:
-Пожалуйста, прости меня. Я не могу потерять ещё и тебя...
Утром, я просыпаюсь на час раньше, чем папа. Принимаю душ, холодный, как назло, на что я морщусь, стараясь не смотреть на затвердевшие соски, просвечивающие даже через ткань полотенца. Сегодня я надеваю замшевую чёрную юбку с кнопками выше колена, и кашемировый белый свитер. Я думаю не завтракать, чтобы не встречаться с папой. Прямо сейчас мне не хочется его видеть. Но, прямо как удар по сердцу, на кухонной плите стоит длинный противень с испеченными папой булочками с яблочным джемом. Я думаю подняться к нему. Извиниться за своё поведение, но вместе этого, складываю две булочки в пакетик и закрываю входную дверь.
Сегодня химия, а это значит, что учитель Минатодзаки заставит нас объединиться в пары. Я занимаю место за первой партой, как обычно. Место рядом со мной всегда пустует, за исключением того дня, когда приходит мой единственный в школе собеседник, Чон Хосок, опорный полузащитник в школьной мужской команде по футболу.
Должна сказать спасибо сестре, благодаря ей, я знаю, чем отличаются особенности позиций защитников.
Каждый урок он спрашивает у меня карандаш. Пожалуй, на этом наше общение ограничивается. Когда произносится звонок, в класс заходит учитель Минатодзаки, позволяя опоздавшим успеть занять свои места. Я невольно улыбаюсь, разглядывая её нежно-розовый брючный костюм, с красивыми запонками на пиджаке, и белым кожаным ремнем на талии.
-Здравствуйте, класс, - улыбается она, и в ответ все посылают ей бурные овации, а кто-то с задних парт берёт пальцы в рот и свистит.
Минатодзаки – любимый учитель в нашей школе. Во всяком случае потому что самая молодая и красивая.
-Сегодня мы изучаем: реакция реагентов на щёлочь. Пожалуйста, распределитесь по своим парам, когда я оглашу составленные списки, - объявляет она, в момент наклоняясь, чтобы поднять распечатанный лист со стола, и с задних мест раздаются возбужденные перешёптывания, когда ткань брюк, очерчивает линии идеальной задницы учительницы.
Я собираю волосы в высокий хвост, единственная, кто заботится о безопасности в классе. Даже староста этого не делает. А, ну да, Ким Дахён.
Учительница прочищает горло, и мальчики вновь возбужденно перешёптываются.
«Так соблазнительно она это делает, интересно, как глубоко она вбирает. Эй, как думаешь. Она сделает мне минет, если я прокачу её на своей машине?»
В моих руках ломается мой любимый острозаточенный карандаш. Мальчики – ходячее оплодотворение, только о своём и думают.
-Ю Цзыюй и Ким Дахён.
Я не сразу понимаю, что огласили меня. Поворачиваю голову за спину, и вижу, как недовольная староста направляется к моей парте.
-Привет, - сухо бросает она, явно сделав это, чисто для показухи.
Я молчаливо киваю головой.
В моих конспектах всё идеально. Количество катиона и реактива. Аккуратно подписываю, что здесь будет бурый осадок, и заглушаю пламя горелки. Лучезарно улыбаюсь собственной работе, и отвлекаюсь на запись Ким. Моя челюсть где-то потерялась. Она умудрилась нарисовать дракона, несущегося по волнам, с большой татуировкой розы на спине, спешащего к берегу, где его ожидает принцесса с короткой причёской боб, в открытом купальнике бикини, облизывающей мороженное в рожке.
-Дахён~а, - неловко дотрагиваюсь до её плеча, на что она сурово оборачивается ко мне, как будто я отвлекла её от важного занятия, -Нам нужно сдать работы в конце урока. Ты уже всё записала?
-Отвали, - лениво произносит она, возвращаясь к своему нелепому рисунку.
С задних парт идут смешки, на парту приземляется скомканная бумажная записка. Дахён тут же разворачивает её, и пробежав глазами по содержимому, начинает загадочно улыбаться. Я понимаю, что ей написал Джин.
Завершаю отвечать на тест, как боковым зрением улавливаю движение. Ким задумчиво смотрит на варианты ответов, в то время как, её левая рука, с зажатым в ладони телефоном, пристраивается к широко разведенным под партой бёдрам, и она уверенно нажимает на фото. Мне даже не нужно строить догадки, чтобы знать, кому она это отправит. Через минуту, я слышу, как за последней партой раздаётся протяжный вздох.
Урок заканчивается, и я спешу к своему шкафчику, чтобы поменять учебники. На мой телефон поступает оповещение, на что он начинает дребезжать в моём кармане. Сообщение от папы. Удаляю, даже не прочитав.
За спиной открываются шкафчики, и мне случайно удаётся подслушать разговор.
-Мои предки свалили в Канаду на неделю. Как насчёт вечеринки? Сегодня, этак часов в 9:00? – спрашивает вишневоволосая, Пак Джихё, лучшая подружка Дахён.
-Я даже не знаю, - задумывается в ответ Ким, а я сдерживаю фырканье. Она те и не знает? Мне кажется, нет такой вечеринки в нашем городе, где бы она не присутствовала.
-Ну чего ты? – игриво прищуривается Пак, облизывая полные губы, -Дай мне всего 5 минут, и Сокджин тоже там будет присутствовать.
Дахён ещё немного отнекивается для приличия, но всё-таки соглашается.
-Расскажи-ка, - продолжает Пак, когда я заканчиваю прибираться в убранном шкафчике, -Как вчера свидание с Джином?
Я украдкой смотрю на Дахён, чьи щёки заливает густой румянец. Белокурые волосы до поясницы. Большие тёплые карие глаза. Вздёрнутый носик. Пухлые розовые губки в форме сердца. Чёрная рубашка просвечивает кружевной соблазнительный красный лифчик, и округлую грудь. Запрещенные школой, джинсы обтягивают задницу, на которую ложится широкая ладонь Джина, мягко поглаживая.
Она и вправду красавица. Готова поспорить у неё нет проблем с самооценкой. Ах, ну да, она делает интимные фотки своему дружку прямо на уроке, с чего бы?
Остаток дня я увлекаюсь учёбой, как и в остальные школьные дни. Клуб, в котором я состою, по постановке любимых проектов по физике сейчас закрыт, пока идут конкурсы. Во время перерыва, в библиотеке я повторяю законы Ньютона перекусывая булочкой и водой. Нам объявляют, что сегодня день рождения у директора, поэтому последние три урока отменяют. Возбужденные ученики покидают школу, пока я лениво плетусь за ними. Сегодня должен был быть урок по математике. Контрольная к которой я готовилась две недели. Очень обидно.
Около ворот школы, я случайно врезаюсь в спину Дахён, из-за чего она роняет надкушенный шоколадный батончик на землю.
-Блять, - ругается она, поминая вафельного друга.
-Прости, - виновато произношу я.
-Эй, Цзыюй! – зовёт меня Джихё, закидывая свою руку мне на плечо. Немного странно, учитывая, что я на голову выше её. – У меня сегодня дома вечеринка, приходи. Ты же наша любимая отличница в классе, - после её слов, все подхватывают смех.
-Брось, Джихё, - широко смеётся Дахён, поправляя дизайнерскую сумку на плече, -Она, наверное, боится заразиться от нас страшными болячками.
Я выпутываюсь из объятий Пак, и спешу уйти.
«Была бы здесь ты».
Как-то Чонён учила меня базовым приёмам самозащиты, когда в нашем районе объявился маньяк. Однажды, я случайно ударила прямой ладонью по горлу папы. Его голос потом неделю хрипел.
Я понимаю, что мои школьные «друзья» смеются надо мной из-за того, что я единственная отличница в классе. Радужная овца в стаде белых. Чонён говорила мне, что нет ничего плохого в том, что любить физику так сильно, как она раньше любила Брэда Питта. И очень здорово, что я без проблем могу подсчитать правильный угол, чтобы она смогла забить идеальный гол. Однажды, сестра взяла меня с собой в кафе, где был популярен бильярд. Надо было видеть лица тех завсегдатаев, когда школьница выиграла партию у главного бармена. Мужчины присоединялись к нам в игре, не стесняясь трогать Чонён за талию и плечи, но, когда один подошёл ко мне и попытался просунуть руки под юбку, сестра вдарила коленом ему в пах. Вот такой она была. Такой я её и запомню. Храброй и победно улыбающейся.
Мои балетки останавливаются на ровной линии начинания лужайки. Глаза вцепляются в эту гранитовую надпись. Любая мысль о Чонён, притягивает меня к этому институту.
***
Размеренными шагами приближаюсь к главному входу, ловя на себе скучные взгляды студентов, отдыхающих на большой перемене. Чистые и шумные коридоры с идеально белоснежными стенами. Как только подумаю о том, какого размера здесь кабинеты, так кровь стынет в жилах. За стойкой охранника сидел опрятный и молодой парень, которому я бы дала не больше 25-ти. За столом небольшая кипа бумаг и именная табличка: «Ким Тэхён». Чёрный костюм, даже без намёка на выступающую ниточку. Ухоженные гелем тёмные волосы. Гладко выбритое лицо и зажатая в зубах сигарета под кондиционером.
-Эм, простите, - неуверенно произношу я, заставляя парня оторваться от пасьянса в компьютере, -Здесь учит...училась моя сестра, и моя семья подумала, что тут могли остаться её вещи. Вы не против, если я...
-Иди, -отвечает он, прикладывая кулак к лицу, со скучающим видом рассматривая свои карты.
-Положите все тузы в фундаментные сваи, и делайте свой ход, - советую я, следуя указателям на стенах. Ким Тэхён бросил мне в спину заинтересованный взгляд.
Я тихонько приоткрываю бежевую деревянную дверь, неловко заходя в неё. На двери висит белая табличка «Раздевалка». Я часто ловила Чонён с воровством моих вещей в шкафу. Она говорила мне, что всегда забывает забрать свои из шкафчика. Я трижды прошу прощения у отсутствующего за столом тренера, и хватаю ключ с номером «19».
Её любимые рыжие гетры, в которых она выиграла свою первую игру. Чёрный спортивный топик. Пачка лимонной жевательной резинки. Ух ты, спрятанный в куче грязно-пахнущих носков дневник в кожаной обложке. Я открываю первую страницу и понимаю, что это не просто дневник. Это целый сборник писем, которые она подписывала. И получатель – я. Я с замиранием сердца читаю первую страницу. На уголках осталась шершавые пятна. Неужели, Чонён плакала, когда это писала? Я прячу дневник в школьный рюкзак и кидаю все вещи сестры в свободный пакет. Самой последней, оказывается вскрытая упаковка презервативов. Я стараюсь дышать спокойно. Чонён было двадцать один, не мне её учить с кем она может связываться, и в каком ключе.
Пытаюсь утрамбовать всё в рюкзак, как дверь с улицы с грохотом отворяется, впуская свежий воздух в закрытую комнату. Я делаю вид, что только что переодевалась, когда через два шкафчика от меня появляется девушка, открывая свой шкафчик. На моём лбу выступает капелька пота. Как-то во время проникновения в раздевалку я не подумала, что тут может оказаться, кто-то ещё, кроме футбольной команды.
Я собираюсь закинуть рюкзак на плечи, как меня зовёт бархатистый голос девушки:
-Крошка, можешь мне помочь?
Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне, поэтому скомканными движениями поворачиваюсь к ней, пряча взгляд в полу. Мой взгляд медленно скользит от её белых кроссовок по стройным ногам в чёрных лосинах к упругой попке к зоне открытого декольте и, о боже, какая у неё большая грудь в обтягивающей трикотажной майке. У неё шикарные прямые волосы цвета чёрного-янтаря, округлое лицо, небольшая горбинка на носу, фарфоровая кожа, будто бы с блёстками, в карих глазах словно тлеющие угли. А на лице застыла широкая приветливая улыбка с белоснежными зубами, её глаза с интересом изучают меня, особенно уделяя внимание, что я чуть выше её, и на мне школьная форма.
-Поможешь мне? – к моему счастью, она не задает мне никаких вопросов.
-Как?
Она делает широкий шаг ко мне, и заставляет моё лицо обратить внимание на, будь я парнем сказала бы, охренительный бюст.
-Я только что упала, и мои руки теперь в грязи и ссадинах, - она показывает мне красные полосы на ладонях, -Не хочу пачкать майку. Можешь снять её с меня?
Я сглатываю удушающий ком. Если меня не подводит моё зрение, то прямо сейчас на ней нет лифчика. Закрываю глаза, отворачиваю голову в сторону, помогая её выбраться из плена ткани.
-Уф, спасибо, - произносит она, а затем мой рот открывается в немом вопросе, когда она своими, пострадавшими руками берет эту же самую майку и вытирает руки. Незнакомка замечает мой взгляд и заливается смехом. –Прости, ты так мило смущалась, когда я позвала тебя. Вот и решила пошутить.
Девушка замечает, как я старательно не кидаю взгляд ниже её глаз, и в её очах загораются игривые искры.
-Хочешь потрогать? – спрашивает она, и я тут же заливаюсь румянцем, не зная зачем делаю шаг влево и врезаюсь лбом в металлический шкафчик.
Пытаюсь нащупать рюкзак, чтобы поскорее уйти, но её тонкая талия ровняется на уровне моего лица, когда я нахожусь на карточках. Она заботливо берёт мои руки в свои и прислоняет к своей неровно-вздымающейся груди. Я продолжаю смотреть в потолок.
-Чувствуешь? – спрашивает она с придыханием.
-Кажется твоё сердце завершает полный круг кровообращения, - замечаю я, а потом прикусываю губу, когда девушка моей ладонью нащупывает собственный сосок и заставляет зажать его между пальцев.
-Боже, - она закатывает глаза, а я стараюсь вспомнить первый закон Ньютона.
-Момо! Ты что творишь?!
Дверь в раздевалку отворяется и к нам подбегает девушка в синей блузке и джинсах, поворачивая к себе, названную, Момо.
-Наён~а, -мелодично говорит Момо, а её собеседница хмурится.
-Убери свои сиськи от моих глаз, достала!
Я хватаю свои вещи и ретируюсь, пока меня не заметили.
Уйти, пока ещё кого-нибудь не встретила. Ким Тэхён пропускает меня на выход, не задавая вопросов, но перед этим, когда я прохожу мимо него, как бы случайно трогает ладонью моё плечо. Я спешу быстрее домой. Мне машет пузатый улыбающийся повар, у которого я вчера купила картошку. Эх, друг, когда у меня будет хорошее настроение, я обязательно вернусь к тебе. И даю себе мысленную пощёчину. В этот институт больше не ногой. Но, когда я уже собираюсь переходить дорогу, мой взгляд цепляется в припаркованный на том же самом месте, байк. Сегодня он идеально чистый, и даже нет капель машинного масла на вставках для ног. Я вспоминаю ужасный горчичный соус. Понимаю всеми фибрами, что мне лучше этого не делать, но не могу иначе. Пишу короткую записку:
«Прости»
И оставляю на руле мешочек оставшейся булочки. Поправляю, как будто бы это моя затейливая композиция, как по моему позвоночнику пробегает холодная дрожь, когда я слышу:
-Снова ты?!
Хочу выполнить свой вчерашний удачный манёвр с побегом, но меня хватают за лямки рюкзака, притягивая назад. Я путаюсь в ногах, и падаю на колени прямо перед чёрными ботинками. Серые джинсы, по бокам, как плащи, свисают цепи от кожаного ремня. Белая рубашка с нашивкой герба института, обрамляет объёмные мышцы. Кожаная куртка, сложенная в локте. На запястьях правой руки начинаются татуировки, конец которых мне даже не виден из-за яркого ослепляющего солнца. Тёмно-карие глаза смотрят на меня с стальной холодностью, а на губах, играет ухмылка.
-Здравствуй, крошка.
