Он поднял глаза к облакам, с которых падал легкий белый снег и не оглядываясь пошел в противоположную от пса сторону.
Издалека послышался протяжный собачий вой.
А снег все падал вниз
с фарфорового неба.
Блондин на миг прикрыл глаза и перешел на бег, словно подталкиваемый в спину этим горестным плачем потерявшего хозяйку пса. Взметнулись снег и полы черного пальто, но ему было плевать. Начиналась метель, и юноша сполна пользовался отсутствием чужих взглядов, мчась на недоступной людям скорости. Мимо пролетал лес, горло сдавило и жгло, но оказавшаяся на пути олениха была проигнорирована. Хватило одного взгляда влажных бархатистых глаз, такого знакомого взгляда…***
Бег окончился на темной маленькой улочке большого города. Девушка, прижатая к стене пьяным забулдыгой, почувствовала свободу и бросилась прочь, охваченная диким ужасом, не оглядываясь на насильника и не доискиваясь причин. А за ее спиной хрипел мужчина, из разодранного горла текла кровь. Ею, не обращая внимания на испорченные вещи, жадно захлебывался светловолосый парень, точно поздний одиночка в баре, пытающийся утопить память на дне бутылки обжигающего виски. Так же и он пытался утопить в рубиновом вине жизни память о чужой смерти. Но перед глазами упрямо вставали теплая живая улыбка и фото в траурной рамке. Вампир отшвырнул прочь тело пьянчуги, по привычке утер губы тыльной стороной ладони, больше размазав, чем стерев кровь, и скользнул в ночную тьму. Плевать, найдут ли тело, плевать, заподозрят ли что-то. Ему было плевать. Сегодня. Привычно скользнув в отель с черного хода, избегая людей, блондин открыл дверь в люкс, больше похожий на небольшую квартиру, и прошёл по темному коридору прихожей-гардеробной в гостиную. Навстречу, испуганно вскрикнув, дернулась темноволосая вампирша с каким-то вопросом, но парень молча прошел в ванну, на ходу срывая с плеч и бросая на пол залитые человеческой кровью пальто и рубашку. Затем склонился над раковиной, включил воду и начал смывать с лица бурую корку. Блондин поднял взгляд, вглядываясь в зеркало. Двойник смотрел на него сияющими рубиновыми глазами, чей яркий блеск лишь подчеркивал царившую за ними тусклость и пустоту. Лицо всегда спокойного вампира потеряло последние оттенки эмоций. Юноша в зеркале выглядел тем, кем был на самом деле — 200-летним уставшим от жизни стариком. Он вглядывался в зеркальную гладь и мучительно осознавал то, что должен был понять уже давно. Что истинно любит Её. Не излучающую тревогу вампиршу в соседней комнате, а Её — хрупкую, веселую, теплую… И от осознания, что Она уже недостижима для него, хотелось выть, как тот щенок, подаренный Ей когда-то давно. Парень бессильно опустился на пол. В голове мелькали встречи с его парой, точно рассыпавшиеся фотоснимки. Ярче других — Ее свадьба, собственные «я не знаю… она — мое все» и слезы, слезы в Ее глазах. А ещё та — последняя — встреча. Сорванный замок, крыша небоскреба, город на ладони, фейерверк, поцелуй… Ну что ему тогда стоило… «Мне так хочется успеть увидеть снег еще раз»… «Просто я снова проиграл войну с самим собой», «Тогда не будем прощаться», «Я тебя… Пожалуйста, не надо», «Я люблю тебя, Джаспер Хейл»… Пальцы сжимали черный пластик резинки. Давно мертвое застывшее в груди сердце рвалось на куски, пульсируя в ритме Её имени. — Вот, вспоминай меня иногда, — с трудом сглатывая ком в горле, прошептала она. — Чтобы вспоминать, нужно забыть. Я уверен, что не смогу… Белла.