Хочешь мира - готовься к войне

Если Гораций Слизнорт хотел что-то узнать и быть в этом знании уверенным, он вдумчиво кивал, словно невзначай задавал вопросы — никогда не острые и ни в коем случае не в лоб. И не тому, кем интересовался, а тем, кто был к тому лицу достаточно близок. Выводами, как правило, он не делился ни с кем, что в жизни ему обычно всегда помогало. Декану Слизерина провести на этом посту четыре десятка лет и при том жить вполне спокойно позволял древнейший лозунг «Разделяй и властвуй», который кому только ни приписывали. И Цезарю, и Маккиавелли, и «какому-то древнеримскому сенатору». Какая разница? Старый зельевар источником не интересовался — ему было достаточно смысла. И был уверен, что если бы этой крылатой фразы раньше не было, он и сам бы ее придумал. Он еще прекрасно помнил первокурсника Снейпа, которого сразу определил как мальчика, способного создать кучу проблем, и вовсе не хотел быть тем, кто окажется рядом или даже поблизости. Профессору зельеварения проблемы были не нужны — он дистанцировался от ученика, и в целом ему было все равно, если бы не его мать — Эйлин Принц, с которой он начал нынче летом весьма плодотворную и выгодную работу. Эйлин и студенткой была довольно многообещающей, хотя Гораций искренне удивился тому, что несмотря на десяток лет без практики ее навыки не улетучились. «Все-таки что значит фамильный талант», — думал он и радовался, что его бывшая ученица решила не зарывать его в землю окончательно. А значит, и за ее сыном хочешь не хочешь, а придется присмотреть. А оценит тот или нет, ему сначала было все равно. Так что Гораций за уже второкурсником присматривал, даже еще до того, как тот явился в школу — естественно, парень нашел себе проблем еще в поезде. Такой везде найдет, — мысленно вздохнул Гораций и задумался, кто бы мог его заменить в том, чтоб подстелить соломки Снейпу, стараясь прежде всего остаться в стороне от глупой детской войны между старшим Блэком, Поттером, их немного странными подпевалами и своим первокурсником. Вот только… сама война необыкновенно быстро куда-то делась: полукровка Снейп ухитрился заиметь в должниках Блэков. И это было уже интересным. И еще более многообещающим, чем даже таланты Эйлин, которые та по-настоящему так и не ценила. Гораций наблюдал, слушал и понял — дело исключительно в самом Снейпе. Изменения, произошедшие с его студентом, не вписывались ни в какие рамки. Гораций не верил, что перед ним тот самый Северус Снейп — а тот особо и не скрывал… Вот только что он не скрывал? Занавесочку по имени несуществующей Джинни Уизли (Слизнорт проверил!), за которой прятал свою настоящую личность? То, что с ним поработал Дамблдор, никак не могло объяснить все произошедшие изменения — второкурсник иногда держал себя как взрослый мужчина. И на нелюдимого, зыркавшего на всех из-за завесы волос закомплексованного подростка, ни с кем не идущего на нормальный контакт, в целом вроде и походил, но что-то тут было не так. На факультете Снейп по-прежнему вел себя совершенно обособленно — вот только несколько раз Гораций заметил, как тот перекинулся фразами с Регулусом Блэком. Друзей по-прежнему не завел, зато с теми, с кем раньше воевал, да так серьезно, как только умеют едва ставшие подростками мальчишки, начал на удивление спокойно общаться — хотя и редко. Но старосты Слизерина все еще вздрагивали и тянулись за палочкой, заметив в школьных переходах компанию из Блэка, Поттера и Снейпа — и каждый раз все заканчивалось на удивление спокойно. Эйлин сыном была вполне довольна, и даже поделилась тем, что директор не добился результата в пробуждении фамильного таланта к зельеварению. Ну, о том, чего Альбус Дамблдор добился и чего — нет, Гораций мог судить и сам, особенно наблюдая за тем, как тот ведет себя с Северусом — чего бы Альбус ни хотел, вышло у него что-то совершенно другое, и как бы он ни старался скрыть свое отношение — обновленный Снейп у директора вызывал странные и довольно противоречивые чувства. Так что действительно с мальчиком вышло то, чего тот не ожидал и на что никоим образом не рассчитывал. Где-то великий светлый сильно прокололся. Это тоже было интересно. А значит, нужно было выяснить, но не столько эти, в общем, не самые существенные подробности, сколько то, чем может эта новая личность ученика быть полезна непосредственно ему и… некой другой организации, представителем которой после прохождения сложнейших тестов и заданий в Отделе Тайн уже три месяца являлся мистер Гораций Слизнорт. Но звать к себе второкурсника-полукровку, к тому же проблемного, чтобы за чаем вызнавать его мысли, Гораций был против, хотя милейшая Поппи Помфри, с которой он работал как зельевар, и посоветовала ему излюбленный директорский прием. — Скажи еще, ананасами его кормить, — фыркнул он тогда в ответ. Он сделал, как он считал, более умный ход: присмотрелся к Лили Эванс. Молодой, способной и обещающей вырасти в редкую красавицу грязнокровке. Хотя чем больше он присматривался, тем больше в последнем сомневался. Да, он знал довольно сильных магглорожденных волшебников и волшебниц, еще более сильных полукровок, а вот сильные чистокровные маги оставили свой след в истории… но не в детях. Когда же к нему наконец попала информация, точнее, целая библиотека по генетике, в том числе активно развивающейся генетике популяций, он пропал… на время чтения, конечно, а когда вернулся к обыденности, это был уже не тот Гораций Слизнорт. Совсем не тот… Он присматривался к мисс Эванс на предмет родовых черт, и прекрасно их находил. Нет, не Уизли, известные своей неистребимой рыжиной — для них волосы девочки были слишком огненными, красноватыми, а такой тон, как у нее… Прюэтты, и только они. Плюс неплохие способности к зельям. Плюс зеленые глаза — тоже практически фамильный оттенок. Да и разрез глаз, немного приподнятый к вискам. И белая кожа, и тем более крылья носа… Сходство девочки с женской линией было несомненным. Но кроме этого, у него не было никаких доказательств. А сами Прюэтты, кажется, совершенно не интересовались возможными потомками, впрочем, как практически все волшебные семьи, отправившие своих сквибов в большой мир и забывшие о них. Хоть и не все так относились к «несчастным детям», они молчали, да и вообще этот вопрос обсуждать считалось верхом бестактности. * * * Лили была на седьмом, нет, восьмом небе от радости: ее старания и таланты наконец заметили! И кто! Сама МакГонагалл! Она была готова бегать к ней на дополнительные занятия хоть каждый день, а строгая и временами даже злая и сердитая декан почти всегда находила время улыбнуться ее рвению. О, она обязательно станет анимагом — Лили была в этом уверена. Хотя прочитанное частенько ставило ее в тупик, а миссис МакГонагалл почему-то на вопросы отвечать не любила. Давала либо задание, либо еще какую-то книгу. И надо же было случиться тому, что ее заметил еще и профессор Слизнорт! До этого времени Лили была почти уверена, что своими зельеварческими успехами была обязана Северусу, но вдруг их рассадили так, что каждый стал варить зелье самостоятельно, без пары. В первый раз Лили страшно волновалась, но Северус как-то подмигнул, потом мазнул взглядом по ее котлу и подготовленным ингредиентам, показал большой палец, и ей как-то сразу полегчало. В конце концов, она что, дурочка? Северус раньше говорил, что она внимательная и аккуратная… Зелье удалось, и, получив свое «Превосходно» наравне с Северусом, Лили уже было приготовилась задрать свой хорошенький носик, как ее окликнул преподаватель. Растерянная, она подошла… и растерялась еще больше — ей предложили индивидуальный проект по зельеварению. Ей. Не Снейпу. Ей самой! И радость куда-то делась… Потому что она знала, кто на самом деле талантище в зельеварении, а значит, что-то тут было не так! * * * — Эванс, ты что такая смурная? — поинтересовался Джеймс Поттер, уже ни на что особо не надеясь, и неожиданно получил ответ. Подробно, едва не в лицах, Лили рассказала ему про Слизнорта, про проект, про свои сомнения, и Джеймсу в голову пришло только одно: — Надо поговорить с Блэком! — И что твой Блэк? — скептически спросила Лили, уже жалея, что ее понесло на откровения, да еще с… этим. — Ну, говорят, со стороны виднее… — промямлил Джеймс, но тут в гостиную как раз спустился Сириус. — Эванс и Поттер рядом, и по гостиной еще ничего не летает? — удивился он. — Ну если надо, — в голос ответили ему Лили и Джеймс, последний просиял, Лили нахмурилась, поднимая небольшую вазу и картинно ей поигрывая. — Оно еще пригодится, — Сириусу ничто не могло испортить хорошее настроение. — И все равно вы хотите мне что-то рассказать, так что давайте уже. — Как ты считаешь, кто сильнее в зельях, я или Снейп? — Э… — Сириус растерянно перевел взгляд на Джеймса, а тот лишь пожал плечами. — Только давай честно и безо всяких там! — притопнула ножкой Эванс. — Тогда Снейп. — Во-о-от! — возвестила Лили, довольно глядя на него. — Тогда получается, профессор Слизнорт… неправильно решил. — Он ей дал индивидуальный проект, — пояснил наконец Джеймс. — А. И что? — Он должен был его предложить Северусу! — Ты серьезно? Может, пойдешь и скажешь ему это? — А вот пойду и скажу! — ринулась из гостиной Лили. — Эванс! Лили! Ты куда? С ума сошла? — парни рванули следом. И только когда Лили по пути в слизеринские подземелья наткнулась на Северуса, поняли, что ошибочка вышла. Эванс имела в виду вовсе не Слизнорта, а Снейпа. Она ухватила того за лацкан мантии, словно тот собирался сбежать, и тут же изложила ему ту же историю, что и Поттеру. * * * Никак не думал, что Эванс такая… Такая. Иду себе в библиотеку, никого не трогаю, тут меня настигает черно-ало-рыжий вихрь, в мою мантию впиваются, словно клещами, нежные девичьи пальчики, и я узнаю, что несправедливо обойден собственным деканом. Ну и слава тебе господи, тьфу, то есть Мерлин. Ох… и что этой, точней, этим сказать? Снова что-то на ходу сочинять? — И в чем ты видишь несправедливость? — То есть как в чем? Удалось мне ее ошарашить. — Нет, ну а что такое? Преподаватель имеет право узнать чисто твои способности? — Ну… да. — И что он для этого, по-твоему, должен сделать? …Большие зеленые глаза. Красивые, однако. — То есть ты думаешь… — Ну конечно, — я повернулся к Блэку, как показавшемуся мне наиболее адекватным в этой компании. — У Эванс должны быть собственные таланты, правильно? Усиленно закивал Поттер, кажется, потеряв дар речи, жаль, что временно. — Ну так и кто должен эти таланты замечать, развивать и направлять, я, что ли? Профессионал, и замечательно, что он нашелся! — Еще МакГонагалл… — добавила Лили, совершенно забыв, что это должно было стать для Северуса сюрпризом. — Ты занимаешься с МакГонагалл?! — Ну да, — вздохнула Лили. — Она меня на анимагию готовит. Глаза гриффиндорцев зажглись огнем негасимым… Чур меня, чур! Хотя… — Лили, ты же не будешь против поделиться с друзьями? — ласково спросил я, поведя рукой так, что в компании «друзей» оказались все мы четверо, что, кажется, вызвало кое у кого серьезный ступор. Лили как-то странно покосилась на Поттера и… кивнула. — Но пока я еще мало что знаю. Давайте в выходные встретимся после завтрака в дальней галерее? * * * — Сири, она назначила мне свидание! — Джеймс был готов прыгать от счастья как щенок. — Не тебе, а троим парням, включая меня и Снейпа, — парировал Сириус, сбивая идиотский восторг приятеля, однако тот даже на ненавистную ранее фамилию не особо прореагировал. Блэк тяжело вздохнул. Одержимость не лечится — уж кто-кто, а Сириус Блэк это прекрасно знал. Бедняга Джейми… Хотя, наверное, если тот окажется бедным, несчастным и несправедливо обойденным или обиженным, у него, возможно, и будет шанс. Подсказать, что ли? Нет, пока все же лучше погодить. Вдруг да само пройдет? Прошла же ненависть к Снейпу! Кстати, совершенно непонятно откуда взявшаяся. * * * Лили, несмотря ни на что, не смирилась с тем, что Северус не занимается в лаборатории зельеварения, как и она, дополнительно. И в первый же удобный момент завела об этом разговор с профессором зельеварения, всячески рекламируя таланты лучшего друга. Слизнорт оказался просто душкой: внимательно выслушал ее, а потом попросил пригласить ее друга, когда она закончит работу. Знал бы я — оказался бы как можно дальше от уже родных подземелий, но… не судьба. * * * Я пил четвертую чашку чая с засахаренными ананасами в кабинете уважаемого декана, стараясь не особо налегать на последние — зачем лишать толстяка любимого лакомства? Лично я всегда предпочитал хороший кусок мясца. Но Слизнорт и чай со сладостями в моей голове как-то не очень укладывались, по крайней мере, не в моей компании. Надо же. А то все Дамблдор, Дамблдор. Ага, щас. Чаёк определенно был с добавкой — вот только быть под крылом у Блэков — это не только опасно, но также выгодно и полезно. И последнее в моем положении явно перевешивает — добавка Болтушки действовать не могла. А вот имитировать — это мы всегда пожалуйста, со всем удовольствием. Первейшим из искусств в данном случае будет являться театр! Я в целом понимал, конечно, отчего уважаемый декан так заинтересовался, и был совершенно не против сотрудничества с ним — Розье пытался борзеть и дальше, некоторые старшекурсники его поддерживали, так что поддержка на факультете мне была необходима. Да и, помнится мне, старый зельевар был последним, кого я бы назвал дураком. Себе на уме, все в норку и так далее… Вполне годный персонаж для альянса, я ведь и сам такой — так что есть шанс, что мы поймем друг друга. Заодно была просто шикарная возможность обкатывать «версии для печати», точнее, для посторонних, к которым я относил, в общем-то, всех, кроме себя любимого. В относительно сухом остатке разговора я получил пару весьма редких книг, причем одна оказалась той же самой, что и у Тома — «Волхвование презлостное», как-то так, я ее с переводчиком бегло просмотрел. Не так чтоб заинтересовала — слишком много мяса. Однако полезного я из нее почерпнул. Что почерпнул мистер Слизнорт, могу только догадываться. И предполагать, что меня еще на чаек призовут. Но теперь о главном. Во-первых, я прочитал про епи… простите, магическую силу, которую, оказывается, можно «запереть, отнять и задушить». Задумался. По примерам далее понял, что «задушить» это что-то вроде того, что сделать из мага сквиба, отнять — забрать себе (если не треснешь, вероятность довольно высокая), а «запереть» — значит сделать из мага обскура — да-да, наказывая за малейшее проявление магии, а лучше сделать так, что объект сам себя наказывал. И будет большой бадабум, главное вовремя смотаться. Вспомнил про Дурслей и Поттера… Если там было дело так, как в некоторых фиках, придурки по самому краю ходили. Так что верить в измывательства «типичной британской семьи» над малолетним племянником я, пожалуй, не буду. Чересчур это. В смысле совсем мозгов не иметь. Задумался про чету Снейпов, в смысле «папу и маму». Тоже довольно занимательно, только откуда уши растут и, главное, куда — тайна, покрытая мраком. И сдается мне, Эйлин не выдаст мне ее ни за какие коврижки… И не подпоишь — сама зельевар, всыплет — мало не покажется. А вот папаню надо будет на предмет воспоминаний еще потрясти аккуратненько. И менталистикой заняться, тогда и с маман шансы появятся. Эх, когда уже каникулы? На школьных занятиях продолжалась та же самая фрагментарная тоска: возьми палочку так, сделай так, и будет тебе счастье и десять баллов Слизерину. До чего же мне в этой песочнице тесно… Хочу к Блэкам! В прошлые выходные слишком много развлекались, а я хочу по-настоящему, чтоб уж поработать с литературой так поработать. Так, после встречи с Эванс беру Сирю за жабры, пусть меня снова в гости тащит, ничего не знаю. * * * А рассказчик из Северуса Снейпа, ранее не то чтоб косноязычного, но для парня, из которого слова лишнего было не выдавить, оказался неплохой. И вообще… никакой это был не Северус — неужели Эйлин, мать, не видит этого, не знает? Втихаря Гораций протестировал парня на одержимость, получил отрицательный результат, после чего с облегчением выдохнул. Все остальное, по крайней мере не было так опасно и не каралось. Собственно, какая ему разница, кто такой этот Северус Снейп — куда важнее то, что он может, хочет, кем собирается быть, что и кого ценит больше всего. А исходя из этого… Увы — легилименцией Слизнорт не владел совершенно, да и обязанных ему знакомых с этим даром не имел — слишком редок он был в магической Британии. Да и не поощрялось его развитие, мягко говоря. Но чутье говорило совершенно определенно — парня надо держать при себе и как можно ближе, а еще желательно стать для него самым главным авторитетом. Как? Ну уж в этом Гораций всегда считал себя мастером.