Больница

Ясное и голубое небо, листья на деревьях самых разных цветов: от ярко-красного до золотого, сотни шуршащих под ногами листьев, невысокий подросток с одной красной розой в левой руке. Все эти слова описывали одну из улиц рядом с госпиталем. Людей на этой улице было пока что мало, сюда приходили в основном вечером для того, чтобы посмотреть на украшенные гирляндами деревья. Но у школьника, который сейчас шёл по этой улице, не было цели найти что-то красивое, или полюбоваться деревьями. Он спешил в один из лучших госпиталей страны. Мальчик всё думал о встрече с человеком, который находился в нём. Он переводил свой взгляд то на здание, то на розу, и волновался всё больше, хотя школьник часто заходил в этот госпиталь. Он бывал в нём настолько часто, что парня уже запомнили большинство врачей.   Спустя несколько минут, школьник дошёл своей быстрой и плавной походкой до большой двери в госпиталь. Он остановился, осмотрел свой внешний вид ещё раз и тревожно сглотнул. После этого мальчик внушил себе, что всё хорошо, что он ходит сюда почти каждый день на протяжении нескольких лет, а значит, что уже должен привыкнуть. Школьник сам не понимал, почему каждый раз при виде госпиталя ему становилось тревожно. Он осторожно открыл дверь и зашёл в огромное, высокое, белое здание.   Дверь в палату протяжно проскрипела. Миядера проснулась и бросила свой взгляд в другую сторону помещения. Увидев человека, стоявшего за дверью, она обрадовалась: там стоял её младший брат с одной розой в левой руке и немного улыбался. Он подошёл к Миядере и сел на койку, на которой лежала его старшая сестра. Девушка тоже села и спросила болезненным голоском: —Ну что? Как день проходит?—она посмотрела на брата своими большими ярко-янтарными глазами. —Хорошо,—он протянул Миядере розу.—Вот, держи. Пациентка взяла розу и поставила её в вазу на столе. В этой вазе стояло уже около восьмидесяти искуственных роз. Для того, чтобы розы не завяли, её младший брат приносил ей только искуственные цветы. —Кстати, я сегодня подружился с моим новым одноклассником,—радостно сказал школьник. —Правда? Корекиё, я рада за тебя! А как его зовут?—поинтересовалась Миядера. —Гонта Гокухара. Правда, он иногда слишком любопытный. Но это не мешает мне с ним общаться. Я стараюсь не отвечать на некоторые его вопросы,—ответил Корекиё и посмотрел на красные розы, стоявшие в хрустальной вазе. Как и у Миядеры, у него тоже были ярко-янтарные глаза, но не широкие, а узкие. —Вот как. Надеюсь, что ты найдёшь с ним общий язык и в дальнейшем,—после этих слов Миядера резко наклонилась к Корекиё и посмотрела в глаза школьника.—Только не доверяй ему полностью ни в коем случае,—на этих словах её взгляд стал ещё более пугающим.—Не рассказывай ему о чём-то, что не касается школы. Не рассказывай ему о своих ежедневных походах ко мне, не рассказывай ему обо мне и о семье. Нельзя, хорошо? Корекиё отвёл взгляд на пол, а потом ответил: —Да, хорошо. Не буду ему полностью доверять. —Вот и договорились,—улыбнулась старшая сестра. Корекиё взял в руки книгу, которую он подарил Миядере и открыл её. Прочитав несколько предложений, он спросил: —Как тебе эта книга? Понравилась? Миядера посмотрела на книгу, вздохнула и ответила на его вопрос: —Да, она очень интересная. Кстати, а ты знал, что существует предположение о том, что наши челюсти, гортань, хрящи трахеи, часть среднего уха, миндалины, диафрагма и дыхательная мускулатура развились из жабр? —А? Нет...—с этими словами он начал искать в книге страницу, где это написано.   Когда Корекиё нашёл страницу с информацией об этом, то начал её внимательно читать, делая при этом вид, что что-то понимает. В это время его старшая сестра подсела рядом с мальчиком и тоже начала читать эту страницу ещё раз. На этой странице также было написано не только об этом предположении, но и было рассказано о том, что у некоторых людей есть небольшая дырочка на верхней части уха, а иногда даже и на обоих ушах. Там было написано и об американском биологе Ниле Шубине, по мнению которого это отверстие может быть остатком жабр. Ребята не особо верили в это, существовали предположения, которые им казались более правдивыми, но, несмотря на это, брат и сестра с интересом дочитали эту страницу. —Так вот оно как...—удивился Корекиё. —Если тебе интересно, то можем дальше продолжить читать. Честно говоря, я всё равно ещё не успела дочитать книгу до конца, кекеке,—ответила Миядера. Мальчик задумался. Спустя несколько секунд он сказал: —Хорошо, мне торопиться некуда.   Они сели поудобнее и продолжили читать книгу. Та страница, которую они прочитали ранее, находилась почти в её середине. Поэтому Корекиё открыл самую первую страницу, и они начали читать книгу с самого начала.   На первых страницах книги было написано о том, что такое антропология, о её видах, что изучают все эти виды. Нельзя было и обойтись и без разъяснения истории этой науки. В истории было написано всё: от первого упоминания антропологии Аристотелем, и до созданий антропологических научных обществ в середине 19 века. Когда они дочитали до разъяснения о том, что такое культурная антропология, то в глазах младшего брата Миядеры можно было заметить ещё более сильный интерес. Старшая сестра, заметив это, сказала: —Если тебе интересно, то мы можем начать читать с раздела культурной антропологии, думаю, ничего страшного не будет, если мы прочитаем книгу немного не в том порядке,—с этими словами она улыбнулась. Корекиё кивнул и начал искать главу, в которой более подробно написано про культурную антропологию. Долистав до неё, он с неугасающим интересом начал читать про один из видов антропологии вместе с Миядерой. Эта книга завлекала младшего брата Миядеры всё больше с каждой страницей. Чуть позже они нашли определение и о том, что такое этнография. Корекиё этим заинтересовался тоже. Особенно в его глазах был виден восторг тогда, когда они дочитали до обычаев различных народов. Большинство из них ему казались очень необычными, а некоторые настолько были странными, что он даже не мог поверить, что такие обычаи и вправду существуют. Ему казался немного необычным праздник Сонгкран, который по-другому называют тайским Новым годом. Для мальчика необычным в нём показалось то, что тайская молодёжь обливает друг друга водой в этот праздник. Конечно, он понимал, зачем они это делают, но всё равно ему это казалось странным. После того, как они прочитали ещё несколько страниц, Миядера сказала: —Если хочешь, то можешь забрать эту книгу домой. —Нет-нет. Оставлю её тебе,—неуверенно ответил младший брат. —А, так тебе ещё не сказали?—с улыбкой спросила сестра. —Что ты имеешь ввиду?—Корекиё посмотрел на Миядеру с недоумением. —Врачи сказали, что возможно выпишут меня из больницы домой на несколько дней,—её улыбка засияла ещё ярче. —Что? Правда?—парень не мог поверить словам старшей сестры. Он почувствовал, как радость и надежда стремительно всё больше заполняют его тело, не оставляя пустых мест. —Спроси у врачей, они тебе точно скажут,—ответила Миядера. —Хорошо...—он задумался о чём-то.—Мда, интересно, хехе. —Кстати, какой обычай или праздник из прочитанных тебе больше понравился? —Даже не знаю. Они все такие необычные... Непохожи на наши,—мальчик снова слабо улыбнулся.—Но мне показался более интересным день тишины. День молчания, поста и медитации. Звучит необычно. —Ты про Ньепи? Да, мне тоже он понравился,—ответила девушка. —Ого, правда? Здорово,—радостно сказал Корекиё.   Миядера достала из вазы несколько роз и начала их рассматривать. Она понимала, что они искуственные, но всё-же, несмотря на это, она чувствовала от них что-то живое и тёплое. Это было не только из-за того, что эти цветы были её любимыми. Девушка чувствовала от них что-то ещё. Что-то тёплое, яркое, доброе, но не могла объяснить это. Улыбка сама появилась на её лице. Старшая сестра Корекиё посмотрела на пол и спросила у него: —А почему ты решил мне приносить эти розы? Просто...—на этих словах её взяла грусть, но она попыталась это скрыть.—Нет, ничего, хехе. —Как это почему? Я давно заметил серость твоей палаты и подумал, что эти розы смогут сделать её красивее и интереснее хотя бы на немного. Они и вправду же заметно её украсили, да?—он счастливо посмотрел на розы всё с той же небольшой улыбкой. —Да, верно,—девушка перевела взгляд на Корекиё.—Спасибо тебе большое, правда, я очень благодарна!       Миядера поставила розы в вазу и посмотрела в окно. За окном как обычно не было ничего интересного: машины, грязь, пыль. Её младший брат, тоже смотря на улицу, сказал: —Здесь даже вид за окном скучный. Честно, я даже не понимаю, как ты здесь находишься уже такое долгое время,—мальчик вздохнул и опустил взгляд на пол.—Ну, ничего страшного. Хорошо, что ты скоро вернёшься домой. —Не знаю, я уже привыкла, но порой и вправду здесь очень скучно,—улыбка Миядеры начала угасать.   Корекиё посмотрел на плюшевого медведя, которого он подарил девушке. Мальчик взял его за лапы, поднял, а после аккуратно посадил между ним и Миядерой. Старшая сестра тоже обратила внимание на игрушку. Девушка погладила её по голове, а после этого спросила: —А как зовут этого медведя? —А?—удивился Корекиё. —Ну, у всех должны быть имена, даже у игрушек, не думаешь?—с улыбкой произнесла девушка. —Да, наверное...—задумался мальчик. —Кекеке, есть идеи? —Ну...Может, Кума?—неуверенно предложил Корекиё. —Кума? Прекрасное имя! С японского языка это как раз переводится как медведь,—ответила Миядера. —Понятно,—Корекиё тоже погладил игрушку. —Знаешь, я хочу тебя ещё раз поблагодарить за то, что ты сделал для меня эту плюшевую игрушку. Как и розы, она тоже украшает палату. Теперь мне уже не так скучно. Спасибо большое,—сказала девушка и посмотрела на руки Корекиё. —Нет, это точно не стоит благодарности... —А вот и неправда,—уверенно ответила старшая сестра мальчика. Корекиё ничего не сказал, а просто продолжал спокойно смотреть на игрушку, сделанную им. Но уже через несколько секунд после слов Миядеры его лицо немного покраснело, и он отвернулся. Чуть позже он сказал: —Хорошо...Значит, его зовут Кума? —Ага,—радостно сказала девочка.   Младший брат Миядеры снова повернулся к игрушке и посмотрел на неё. По его глазам можно было сказать, что ему в плюшевом медведе что-то не нравилось. Он и до этого осматривал игрушку, будто бы что-то в ней проверяя. Он негромко произнёс: —Слушай, а...—тут его прервал телефонный звонок.   Корекиё немного вздрогнул и достал телефон из кармана. После того, как он посмотрел, кто ему звонит, мальчик удивился. —Э-это мама звонит...—его голос слегка начал дрожать. —Мама? Она обычно тебе не звонила. Возможно, ей нужно сообщить тебе что-то важное,—Миядера удивилась не меньше.   Корекиё кивнул и взял трубку. Девушка села к младшему брату ещё ближе, стараясь уловить хотя бы одно слово от мамы, но всё-же не могла ничего расслышать. Раньше их мама не звонила Корекиё во время нахождения в больнице у сестры. Девушка терпеливо ждала, пока они договорят. Судя по лицу Корекиё, она поняла, что ничего страшного не произошло. Тогда ей стало ещё любопытнее, о чём мальчику хотела сообщить их мама. Спустя две минуты, Миядера услышала голос Корекиё: —Да, понял, уже иду,—после этих слов он сбросил трубку.   Девушка посмотрела на него вопросительным взглядом. Заметив это, Корекиё сказал: —Мне мама сказала идти домой. —Вот как, понятно... Но зачем? Это первый раз, когда она сказала тебе уходить из больницы. —Я и сам не хочу уходить,—он немного погрустнел,—Но будет лучше, если я её послушаюсь. А то мало ли что, вдруг она за непослушание и вовсе запретит мне приходить к тебе в дальнейшем. Всё-таки мало ли что, может, ты потом снова вернёшься сюда... —Да, это правда. Думаю, лучше сделать так, как она сказала,—Миядера всё ещё не могла понять, что произошло.   Корекиё быстро надел довольно тяжёлый рюкзак, аккуратно встал и медленно направился к двери. Вот он подошёл к ней. Остановившись у двери, мальчик развернулся к старшей сестре и сказал с улыбкой: —Ладно, до завтра!—после этих слов он ей помахал. —Пока! Удачи тебе!—радостно ответила девушка.   Мальчик снова развернулся, открыл дверь, вышел из палаты, и аккуратно закрыл её. Он быстро пошёл по коридору, спустился по многочисленным лестницам и вышел из больницы. Корекиё развернулся лицом к госпиталю, смотря на верхние этажи, где находилась его сестра. Школьник не хотел отходить от двери, но ему ничего больше не оставалось делать, кроме как идти домой. Постояв ещё минуту, младший брат Миядеры начал постепенно отходить от госпиталя лицом к нему. Он уже был на десять метров от двери, поэтому Корекиё всё-же развернулся к белоснежному зданию спиной, и, не торопясь, направился домой. Он прибавил темп шага только тогда, когда услышал от мамы второй звонок. Как Корекиё и думал, когда он перезвонил ей, то мама школьника спрашивала, где он так долго пропадает. Мальчик ответил, что уже подходит к дому, хотя на самом деле он не прошёл и половины пути.   После того, как Корекиё попрощался и закрыл дверь, Миядера снова осталась одна в палате в раздумиях о том, зачем Корекиё позвали домой. На самом деле для неё это не было так важно, но другие темы на размышление девушка найти не могла. Она легла на койку и начала смотреть в потолок. Через полчаса Миядере надоело так лежать, поэтому она развернулась лицом к стене и уставилась в неё. Она задумалась об антропологии, о разных обычаях народов, их культур, и тому подобное. Думать об этом было уж явно намного интереснее, чем размышлять о Корекиё и о доме. Чуть позже она вспомнила слова врачей. Миядера сама не могла поверить тому, что уже завтра она будет дома. Пациентке казалось, будто это сон. Спустя несколько лет в больнице, она всё-таки дождалась этого, пусть и возможно, что всего лишь на несколько дней. С этими мыслями старшая сестра Корекиё начала засыпать. Постепенно Миядера уснула, свернувшись клубком и обнимая плюшевого медведя. Как обычно, ничего интересного девушке не приснилось.