Последний герой.

      На цыпочках проходя по коридорам коммуналки, Коля заглянул на кухню, где возилась его мама и, дождавшись момента, когда она отойдёт к плите выключить газ, мальчик, пригнув голову в шапке, быстро шмыгнул к столу, хватая с вазочки печенья и ириски, которые невозможно было жевать, ощущение было, что зубы с корнем вырвет. Услышав шорох, женщина подобрала подол юбки, боясь, что это мыши и тут же ахнула, хватая полотенце.       — Негодник, шею сейчас намылю! — мальчик, со сладостями в руках и овсяным печеньем во рту пугливо оглянулся и побежал от матери, огибая стол и распихивая сладости по карманам. Женщина быстро выдохлась, бегать за сорванцом вокруг стола, но всё равно остановилась спиной к дверям и смотрела в лицо тринадцатилетней язвочки, что стояла на другой стороне стола и грызло овсяное печенье.       — Положь на место, что как собака кусочничаешь? Я щас отца позову, он тебя вздёрнет, Миш! Поди сюда! — Коля, отвернувшись, быстро сгрыз печенье, и вытер руки об синюю олимпийку, оборачиваясь к матери. Та отошла к мужу, который присев, чтобы не стукнуться об, низкий для него, дверной косяк, глянул сначала на надутую жену, а после на сына, который с трудом что-то доедал. Небольшая, пухлая и румяная от готовки женщина в старом синем платье задрала голову, смотря на очень высокого мужа, который почесал затылок и одним взглядом чёрных глаз спросил, что у них опять случилось.       — Смотри, что делает, опять сладкое таскает. Полные карманы набил, а суп есть кто будет? Я для кого готовлю? — женщина вновь повернулась к сыну, но шагала по воздуху, из-за рук мужа, который держал полную женщину на весу за подмышки. Работа на фабриках научила быть сильным, а в его жене реально тяжёлым можно считать лишь самооценку, которую она не растеряла благодаря стараниям. Сначала в ней ценили красоту и харизму, когда это пропало, она остаётся идеалом, благодаря умениям быть отличной домохозяйкой и женой. Всё же, с возрастом ценности меняются, но для Миши она и отличная жена и красавица, которой грех не похвастаться.       — Бать, я ж не для себя! Я Ваську хочу угостить. — оправдал себя Коля, утирая рот от крошек и Наташа замерла, поднимая голову, смотря на мужа, который в ответ глянул на неё и улыбнулся.       — Видишь, Колян девочку угостить хочет, чего ты. Сама-то любила, когда за тобой весь двор бегал, постоянно всех очаровывала и убегала, а, Ташка? — женщина смущённо отвела лицо, фыркая и по позволению сильных рук мужа, мягко опускаясь на пол, переставая висеть в пяти сантиметрах от пола, покрытого потёртым линолеумом. Коля, увидев быстрый кивок отца за спину, угукнул, пробегая мимо высокого мужчины и хватая в прихожей новую куртку, запрыгивая в палёные кеды, отданные недавно тёткой, которая прогадала с размером для своего племянника и по-соседски отдала Наташе, чтобы не выбрасывать хорошую вещь. Выбежав из подъезда и прыгнув на небольшие перила, ведущие вниз, с небольшого крыльца, Коля поехал по ним, собирая голыми руками снег, чтобы штаны не намочить. Адидасы, вы чё, настоящие, пацаны со своими палёвками охренеют. Спрыгнув и шагнув вперёд по инерции, Коля поправил большую для него шапку, всё время сползающую на глаза и побежал вперёд. Пацаны подождут, ему нужно узнать, ждёт ли его Васька. Подбегая к нужному месту, пробегая арку и залетая в нужный двор, Коля оглядел "стены" из кирпичных пятиэтажных домов, которые всегда ему нравились. Но, послание должно быть не на одной из четырёх стен дома, ни в окнах, а во дворе, который выглядел как небольшой квадрат, изредка заставленный машинами и колясками, под настилами крылечек. Снег. Оглядывая недавно выпавший снег, Коля придерживал шапку, пока не увидел свежую надпись палкой по снегу. "Библиотека". Понял, принял. Коля махнул ногой, стёр надпись и побежал в библиотеку. Городок небольшой, а ближайшая крупная библиотека на площади, где в полный рост, стоит загаженный, ещё с лета, голубями памятник Ленину.       Подбегая к деревянному зданию библиотеки и одновременно с этим, музея, Коля запыхаясь резко остановился и нахмурил густые брови, смотря на факмена, которого он как ни странно, хорошо знал. Сжав красные, и уже огрубевшие от холода пальцы, Коля хотел было подойти и уточнить у этого быка, что он забыл там, где находится Василиса, но это не потребовалось, как только она вышла и начала спускаться, держа в руках пару-тройку книг, Кобяков рванул к ней.       — От гнида, и не успокоится никак. — прищурив один глаз, протянул Коля и быстро пошёл на помощь девочке, которая отступая к перилам, спускалась вниз по лестнице, прячась за книгами, как за щитом, от навязчивого старшего. Брюнет бы и дальше пытался отобрать книги девочки, чтобы помочь дойти до дома, пока не получил снежком в короткостриженную голову. — Кобяков, похиляем перетереть нужно.       — Кулаков, ты доиграешься. — злобно фыркнул брюнет, стряхивая с головы снег и тут же дёргая головой в сторону Васьки, которая перепрыгивая последние ступени подбежала к Коле и остановилась за его спиной, показывая Кобякову язык. Русоволосой крохотной красавице, с косами и пуховым платком бабушки на голове, тёплой накидкой, поверх осеннего пальто старшей сестры, было немного тревожно, от того и хотелось позлить других. Коля был не то, чтобы сильным, просто высокий для своего возраста, и отбитый, как и половина дворовых пацанов. Кобяков старше, и явно его очень обижает тот факт, что девочка, что приглянулась ему, ни в какую не идёт на контракт. Ещё и издевается, стоя за спиной Кулакова.       — Зачем хилять, давай прям здесь махач устроим? — подходя, спросил Кобяков и тут же замер, от того, что Коля резко вытянул руку, не чтобы ударить, но брюнет отшатнулся, смотря на Кулакова большими глазами. Хренали он замер, как истукан с поднятой рукой?       — Махаться на площади, где стоит товарищ Ленин, я не буду. К тому же, Вася не любит драк. — девочка кивнула и Кобяков поутих. Ну, если так, то ладно. Коля согнул пальцы, указывая на противника одним, и злобно сказал: — Скоро будет стенка на стенку, не придёшь, я тебе твою "Яву", подожгу, норм?       — Ублюдок, тронешь мой мотоцикл, я тебе!... — Кобяков подойдя и замахнувшись замер, смотря на Васю, что выскочила перед Колей, озадачив обоих. Она молчала, сжимала книжки под тёплой накидкой и исподлобья смотрела большими синими глазёнками. Убрав поднятую руку за голову, паренёк с расстёгнутой курткой фыркнул и глянул на Колю. — Я приду, и тебе хана, Кулаков.       Коля кивнул и махнул рукой, как-бы отгоняя Кобякова, который замер и оскалился смотря на наглого дебыча, который положил руку на плечо Васе и заставив оглянуться, пошёл с ней с в противоположную сторону, куда указывал товарищ Ленин. Сегодня конфликт прошёл вполне мирно, потому что девочка была рядом, обычно парни дрались до первой крови, заводясь с полуоборота и стараясь кулаками доказать свою правоту. Кобяков сильнее, а Коля нравится Васе больше, пускай и побитый. Вот вам и Пушкин с Дантесом.       — Кобякова явно не учили, как общаться с девочками, — протянула Вася и улыбнулась, глянув на Колю и протянув руку в вязаной варежке, поправляя ему шапку на голове. — Может не стоит тебе идти на эту драку, давай у меня посидим, я тебе книжки почитаю.       Коля поджал губы и болезненно выдохнул, жестоко. Правда лень, не факт, что он вообще дойдёт до Кобякова, ведь дворовая стенка на стенку будет для взрослых. Это не детские драки за поломанные машинки, тут парни пятнадцати лет, может даже старше, у каждого свои причины быть на той или иной стороне, как у Кулакова с Кобяковым, например. Кто-то просто хочет испытать свои силы, доказать свою значимость, стать чем-то завоевав уважение противников. И пускай Коля назначил стрелу на сегодня, зачем ему биться за что-то, что и так его. Ладно, если бы Вася не определилась, но он ведь ей нравится больше, чем Кобяков, как к чему эта драка? Батя всегда говорил, что драться без смысла – дебилизм, пока его слова никогда не вызывали у Коли сомнений. Это ж батя, он всегда прав.       — Почему нет... — начал Коля и замолчал, услышав топот ног и крик. Оглянувшись, парень расширил глаза и тут же Вася отпрыгнула, смотря на парней, которые упали ей под ноги.       — Смекалов, ты больной что ли? — рявкнул Коля, скидывая смеющегося Толяна с себя на землю и присаживаясь, поправляя шапку, чтобы видеть дурочка перед собой. Дурачок он не случайно, учится на упрощёнке, с десятью другими такими же "отсталыми", и популярностью у учителей и "нормальных" детей не пользуется. Коля как-то случайно подружился с ним и понял, что не смотря на то, что Толян сидит в коррекционном классе, парень он совсем не плохой, он не тупой, просто ему на многое похуй и его вполне устраивает то, что на него никто не надеется, так жить проще.       — Адидаски новые, модный ты ху... Васёк, привет. — Толян хотел уже сматериться, но вовремя глянул на ботиночки рядом и, подняв голову, поздоровался с девочкой, которая, улыбнувшись, кивнула, посмеиваясь с чумазого круглого лица Смекалова.       — Я пойду, Коля, приходи позже, я тебе всё же почитаю, хорошо? — Коля кивнул и Вася махнула рукой в варежке, шагая вперёд, слыша нарастающий крик Толяна, который опять кинулся на друга, теребя того и завистливо грозясь убить, однако, тут же отлетая в снег от пинка в грудь.       — Смекалов, растудыть-твою-тудыть, завались! — крикнул Коля и, поднимаясь, прыгнул вверх, собираясь упасть на друга и ударить его локтём. Он увидел этот приём, сидя перед окном и таращась в окно соседа, что обычно смотрит турниры по борьбе. Однако, Смекалов успел перекаться в сторону и спастись.        Толян много кем восхищался, сначала это был драчун в первом классе, за который Смекалов шагал вплоть до пятого класса, пока тот не ушёл в учёбу, и Толяну стало с ним скучно. Весь интерес как лапой сняло. В шестом классе был новенький, вроде крутой, городской хуй, на вид такая пися важная, а по сути, даже сам Толя его раскулачить смог. Во дворе выделяться цацками не стоит, иначе на собственной шкуре ощутишь, что такое пятеро против одного, за понты на улице не прощают. Однако, тому мажору ещё повезло: обошёлся одним Толяном, а ведь его собрались всей толпой воспитывать. В седьмом классе, Толян был в поиске, не знал даже, к кому присосаться, а потом случайно услышал о Ромео, который люто хреначится с десятиклассником в свои тринадцать. Интересный ведь кадр, с ним Толян познал прелести драк спина к спине, а не в одиночку. Что-что, а спину товарищу Коля всегда прикрывает и Смекалов уже даже забыл, какого это, беспокоится о сохранности затылка.       — Тормозни-ка, а ты стенкой на стенку не пойдёшь сегодня? — спросил Толя и сжал зубы, пытаясь разгрызть замороженную ириску, которая во рту уже разогрелась и зуб провалился в конфету, плотно засосав по зубу на верхней и нижней челюсти. Схватившись за щёку, Смекалов замычав, разлепил зубы с характерным щелчком, охреневая от конфеток. Кулаков призадумался: ему правда неохота, к тому же, Вася его ждёт. Конечно, братву на девку не меняют, братушки важнее потаскушки, но здесь это не работает, ибо Василиса вообще ни разу не такая.       — Нет, не охота. Но, ты ж пойдёшь? Кто бы сомневался. — последнее было от пары активных кивков открытой головой Толяна, на которую Коля одел свою шапку. — Раз уж это будет твоя первая стенка на стенку, оденься хоть поприличнее и сломай побольше носов старшакам, на следующую точно пойдём вдвоём.       Толя фыркнул и улыбнулся, снимая местами грязную тёмно-синюю куртку, тут же натягивая на себя кутку Коли, которая была ему чуть больше, но зато какая чистая, новая. Одев чужую куртку, поверх олимпийки, Кулаков застегнул железную молнию и оглянулся, услышав одобрительное:       — О, печенье зажулил... — Толян отпрыгнул, уворачиваясь от рук друга, смеясь звонко и пискляво, как злобная ведьма в мультиках, побежал в сторону, на бегу надкусывая овсяное печенье и замирая, начиная басисто кашлять. Крошкой подавился. Коля прикрыл глаза и выдохнул: смотря на Смекалова не понятно, как он выжил, ведь ощущение, что он через жопу родился. Разворачиваясь, Коля пошагал к подъезду Васи, заходя внутрь и поднимаясь на нужный этаж. Он часто провожал её после уроков, запомнил, куда идти, поэтому останавливается перед нужной дверью и жмёт на звонок, до которого достаёт, пока привстав на носочки. Вот чем хорош батин рост, и ведь Коля только начал расти, а он уже уверенно догоняет некоторых выпускников. Послышались быстрые шаги, шуршание ключей и скрип одной двери, потом второй, из-за которой выглянула не Васенька, а её злобный папаша. Коля, по съехавшей на голове шапке, понял, что мужик только вернулся с работы и явно не в самом лучшем настроении.       Быстро все планы отменять пришлось, ибо Коле пришлось убегать от злобного дядьки, который так реагировал на всех мальчишек, что крутились вокруг его принцессы. Страшный тип, Коля его по-детски недолюбливал. Взял испоганил все планы, если бы Коля знал, даже не надеялся бы побывать в гостях у девочки. Но, может он успеет на махач, он ведь должен был только начаться. Толяну поможет, и заодно злость выпустит из-за фаталити, которое устроил ему батя Васи. Рванув вперёд, щуря глаза и выпуская клубы белого пара изо рта, обжигая лёгкие каждым вдохом, парень спешил во двор, где был назначена стрелка. Ох, это месево было видно издалека, услышал их Коля будучи ещё дальше: крики, топот, глухие звуки ударов, звук рвущейся изредка одежды, от крепких хваток, которые были куда крепче материала. Пацаны здесь дворовые, в одежде братьев или в том, что отдали, те у кого хватает денег на свою одежду, такой хренью не занимаются, им воспитание не позволяет. Таких додиков быстро ставят на место дворняги в виде Толяна, который сейчас широко замахиваясь бьёт всех кто только под руку не попадётся, не целясь особенно и не выбирая стратегии, просто стараясь выбить из противника всё дерьмо одним ударом. Свою зелёно-чёрную куртку Коля быстро признал и начал прорываться к товарищу быстро отвлекаясь на парней, что начинали давить его и пытаться выкинуть, будто отторгая лишнего, но Коля был настойчивее. Собираясь уже окликнуть Смекалова, Коля замер и присмотрелся, тут же расширив глаза. Ему показалось... Или это правда Кобяков?       — Смекалов! — Толян оглянулся, на еле слышный в пылу сражения оклик и улыбнулся, поворачиваясь к другу и тут же содрогаясь от удара в спину. Улыбка стёрлась с лица и парень подкосился, от чувства прокрутившегося лезвия, которое тут же выскочило, а Коля распихивая старших подбежал, хватая шатающиеся тело друга, второй рукой ударяя Кобякова, стоящего за спиной Толи. Брюнет тут же отлетел, выронив нож, с которого на белый снег капала кровь. Все вокруг стихли, разворачиваясь и в непонятках смотря то на нож, то на Колю, который опустился на колено, держа Смекалова, который быстро посинел и начал дрожать. Кобяков растерянно глянул в лицо того, кого собирался прикончить по тихой в бойне, где нож мог держать кто угодно, однако, Коля жив, и все уже поняли, кто держал окровавленный нож. А жертва истекала кровью, пока пацаны, у которых были телефоны, начали звонить в больницу.       — Кулаков? Какого чёрта, а кого я тогда... — взгляд скользнул на Смекалова, голову которого Коля прижал к себе, слыша его неразборчивую речь. Вызванная "скорая", приехала быстро, однако, только для того, чтобы забрать тело и вызвать милицию, которая будет со всем этим разбираться. С убийством, с тем, кто всё же убийца: тот, что побит, или тот, что зарёван и весь в чужой крови. Крови Смекалова, которую он не мог остановить, как бы не зажимал ладонями, и в крови Кобякова, на которого кинулся, как только врачи накрыли тело друга белой скатертью. Всё из-за чёртовой куртки, которую он отдал Толе, и из-за которой Кобяков перепутал их, всё из-за него. Так решил Коля, стоя через пару дней во дворе Смекалова, смотря, как гроб с другом загружают в машину, украшенную искусственными цветами, за которой идут плачущие матери, непонимающие ничего дети, сдержанные мужчины, что лишь опустили головы и поддерживают своих женщин, как могут. На нормальные, человеческие похороны скидывались всей коммуналкой. Если бы не добрые люди Смекаловой хватило бы денег только на то, чтобы нанять людей для рытья могилы, а хоронила бы сына, наверное бы, в тряпках. Бедность не красит. Когда каждый день борешься за жизнь, не только свою, но ещё и ребёнка, не хочется думать о смерти. От этого ещё ужаснее, когда она приходит.        — И, что ты понял, Колян? — спросил отец, кладя руку на плечо сына, который сжал в руке комок замёрзшей земли и глянул в ладонь, на секунду увидев там кровь. Ощущение, что все его руки в крови друга, до сих пор свежо, будто только что произошло. Ужасный опыт для тринадцатилетнего пацана. Кинув землю на гроб, Коля глянул в, ожидающее ответа, лицо отца. Миша не ждал верного ответа, ведь его нет, он просто хотел услышать, что творится в голове его сына, который впервые увидел смерть в лицо, впервые потерял кого-то. Но, Коля молчал и мужчина похлопал его по плечу, решив не давить на ребёнка.       — Бабка сказала, что поменявшись с Толей куртками, я поменялся с ним судьбами. Брехня конечно, но Кобяков ведь и правда целился в меня. Это меня он должен был порешать, не Толяна! — Миша замер и оглянулся, смотря на сына, который оскалился, он говорил громко не заботясь о том, что остальные на кладбище его отлично слышат. Женщины тихонько перекрестились, Наташа же смотрела на ребёнка, своего ребёнка, который сейчас разбит и не понимает ничего. Подойдя, мать, плача, опустилась перед ребёнком на колени и обняла за голову, тихо, на ухо прося его поплакать.       — Я тебя спрячу, никто не увидит. Поплачь. — Коля вцепился в мать, как в последний оплот, чувствуя, как его поглаживают по спине через куртку. — Ты не виноват, не слушай эту сумасшедшую бабку, ей пора в лечебницу, поэтому она и остальных старается туда загнать. Так получилось, никто не мог этого предотвратить, ты не мог знать, что простой обмен куртками приведёт к такому концу. Тебя никто не винит, и ты себя не обвиняй, мне больно это видеть.       С такими мыслями ребёнок мог начать бояться заводить другие знакомства, делать добро, волнуясь, что последствия его действий будут обратными и приводить к непоправимому. Поэтому, даже мать Толи сказала, что на Кулакова она ни в коем случае не злится и не винит его. Это девяностые, где у детей рано заканчивается детство и нельзя уже улыбнуться просто, ведь столько своих полегло под землёй в досках. Кто в драках, кто от наркоты, кого в пьяном угаре сбили, зарезали; матери устают плакать, слёз не остаётся, особенно, когда люди живут в коммуналках, где все, как одна большая семья и мать оплакивает чужого ребёнка или мужа, как своего собственного. Для Коли детство кончилось с этого момента, и тогда он принял решение никогда не давать на попятную, всегда идти до конца и если получится, держать близких подальше, или хотя бы крыть их спины. Помогать товарищам и родным всем, на что он будет способен, но издалека, так ведь проще и лучше.